Александр Изотов - Мера зверь

— Так ересь уже с оружием двинулась на запад, к Престолу Ордена, — закончила Кицунэ.

— Ты извини меня, госпожа седьмой хвост, — усмехнулся я, в очередной раз смазывая мазью свои болячки, — Но как-то глупо все получилось. Ведь вы же, Лисы, вовремя предупредили.

— Я совсем недавно стала догадываться, почему так произошло, — покачала головой Лисица, — В Синем Приорате я выяснила, что… — тут она замялась, не решаясь произнести.

— Что прецептор сам предал Небо? — закончил я, стараясь, чтобы после всей исповеди Лисицы мои слова не звучали издевкой.

Она вздрогнула, посмотрела на меня.

— Ты знаешь?

— Ну, в Лазурном Городе я кое-что видел…

Мне в свою очередь пришлось рассказать, что произошло в Клоаке, под городом Зигфрида Синего. Судя по легкому удивлению Кицунэ, таких подробностей она не знала.

— Вот ты, значит, как стал зверем…

— Да. Но знаешь, тот демон, которого я убил… Вотан, кажется. Он ведь был сам по себе. Не служил Бездне.

Лисица покачала головой:

— Ты не совсем понял. Цель еретиков — не склонить перед Бездной…

— В смысле?!

На мой удивленный взгляд она попыталась мне пояснить, и с ее слов я понял только, что Бездна довольно демократична. Главное, отвернись от Неба, а там делай что хочешь. Все равно без поддержки свыше рано или поздно все скатятся в самую… ну, в эту самую Бездну.

— Да взять тех же Безликих, — попыталась она объяснить, — Можешь, если хочешь, поискать и нанять, чтобы убить кого хочешь. Даже еретика. Правда, до приоров они навряд ли доберутся. Но Небу это будет не по нраву. Казнят и тебя, и Безликого…

Теперь я понял, почему та Полли из деревни Соколов скрывается. Как она умудрилась Безликой-то стать?

— Кицунэ, — спросил я, откладывая банку.

— Что?

— Зачем ты спасла меня?

Она отвернулась к костру. Молчание затянулось, и я сказал:

— Ты ведь не первый раз уже спасаешь. Тогда вот с Фолки мы были.

— Фолки, — она улыбнулась, вспоминая помощника Хильды, — Этот хитрожопый зверь, который видит варианты. Интересный дар…

— Он тебе нравится?

Я даже не знаю, зачем задал этот не совсем мужской, в принципе, вопрос. Но все-таки я тронул струнку в душе самурайки — на ее щеках появился легкий пунец, и она опять попыталась надавить на меня сталью.

— Все, все… — я поднял примирительно ладони.

— Я отдавала долг Волчице.

— Той самой Белой Волчице?

— Да, она спасла мне жизнь, и позволила защитить хозяина. Это — высшая честь для Тени Ордена.

— Тогда, когда наш караван проверяли возле Лазурного Города… — начал было я, — Ты не выдала меня.

— Да, именно тогда я почувствовала, что отдала долг сполна. Но предала хозяина.

— А теперь?

Она чуть не заскрипела зубами. Снова я затронул запретную тему. На этом наш разговор закончился, Кицунэ развернула меня и стала натирать спину мазью.

Весь следующий день она не проронила ни слова, сколько не пытался я заговорить. Раны на мне заживали все быстрее, кости срастались со звериной скоростью, и к вечеру я даже смог размяться с обтесанной палкой. Тело с радостью отдало себя Дару Скорпионов, и оказалось, что и там есть свои особые целительные техники.

Так я заснул, гоняя энергию материальных стихий через стихию духа, пытаясь сплести их в какие-то свои узоры. Кицунэ только одобрительно кивала, наблюдая за мной.

Не знаю, что разбудило меня среди ночи. Я открыл глаза, ощущая странную тревогу. Нет, мне не угрожала опасность — живность в диком лесу вокруг старалась не подходить к зверю седьмой ступени.

Лисица сидела по ту сторону костра на коленях с закрытыми глазами, привычно опустив руки на бедра. Она сняла доспехи и подкладки, оставшись только в повязках, скрывающих наготу. Я непроизвольно залюбовался стройной фигурой, бледным пятном отражающейся в свете костра.

Но вот в изящной руке блеснул короткий кинжал, и Кицунэ приложила острие к повязке, прикрывающей грудь. Прямо напротив сердца…

Сонный дурман как рукой сняло — чокнутая Лисица собиралась себя порешить!

Я еще недостаточно оправился от ран, но в эти доли секунды свое тело не жалел. Мне потом не удалось даже вспомнить, чем я, собственно, оттолкнулся от земли, но взметнулось пламя костра, разлетелись подхваченные ветром угольки — и мои ладони обхватили руки Кицунэ.

— Что ты делаешь, Белый Волк? — ее глаза, подернутые какой-то пеленой, уставились на меня.

Я вгляделся в карие зрачки, и меня коснулась пара искорок. Магия?

— Я что делаю?! — одной рукой я перехватил ее запястье, другой взялся прямо за лезвие, — Нет, это ты что делаешь! Какого нуля тут происходит?

В ногах уже струилась энергия земли, но мне не хватало сил — лезвие медленно, но неотвратимо, двигалось. Кицунэ словно не замечала моих усилий, продолжая ритуал. Сколько же мощи в звере седьмой ступени?

— Честь для Тени Ордена священна, — замогильным голосом сказала Лисица.

Кончик клинка уже проткнул ей нагрудную повязку, и в ткани начало набухать красное пятно. Я почуял в кулаке влагу — острый нож резал пальцы, но в этот момент мне было наплевать.

Захрипев от натуги, я дернулся, пытаясь выдернуть кинжал. Получилось на сантиметр вывести… Голова закружилась.

— Не смей мешать мне, зверь, — грозно прошептала Лисица, на ее лице промелькнуло раздражение.

И ее руки снова стали сдвигаться. Дерьмо нулячье, да сколько же в ней силы?!

Это надо было видеть. Я, несмотря на свои размеры, нависал мощной глыбой над более хрупкой девушкой, сидящей на коленях. И как дед, тянущий проклятую репку, надрывался… Еще чуть-чуть, и буду уже упираться ногами в саму Лисицу.

Глаза самоубийцы так и оставались остекленевшими… Ну, точно, магия, что-нибудь вроде той метки, про которую мне говорил лекарь Ларс в караване Дидрича. Мол, так обрезают языки поклонникам Бездны, когда те попадают в плен.

Но Лисица-то не еретик, да и попробуй зверю седьмой ступени поставить такую метку… Если только добровольно?! Долбанный кодекс чести!

— А я посмею! — прокряхтел я, — Еще как!..

Мне нужна помощь, еще больше силы… Сзади полыхал костер, про который я чуть не забыл. Вот потянулся к нему мысленно, и стихия огня охотно отозвалась — в стальную пружину земной энергии сразу же вплелось яростное пламя.

— А-а-а! — я закричал, чувствуя, как отзывается едва заживший перелом в руке.

— Это… честь! — рявкнула Кицунэ, однако ее голос чуть дрогнул.

Кинжал стал опять двигаться к груди, но на лице Лисицы все же промелькнуло напряжение. Я попытался улыбнуться напряженными губами. О, да! Все-таки ей тяжело.

— Честь, честь… — вырвался хрип из моего горла.

Мне уже не хватало опоры, и я, недолго думая, поднял ногу, и просто упер ее Лисице в грудь, прямо в мягкую титьку. И вот это действие вызвало шквал эмоций на лице девушки.