Гарри Гаррисон - Крест и король

А ему было о чем поразмыслить.

Взобравшись на курган, Шеф сел на его вершине, устремил взор на север, где синел залив и зеленели поля. Карли помялся, потом воткнул копье древком в мягкую почву и тоже уселся. Стражники переглянулись.

— Ты не боишься курганных ведьм? — спросил один из них.

— Я бывал на могильниках и раньше, — отвечал Шеф.

Он заметил, что нож с его пояса исчез, — Хрорик ни в чем не полагался на авось. Шеф отдал колбасу Карли и попросил нарезать, а сам стал ломать хлеб. Стражники с опаской устроились вокруг них, кто на корточках, кто прямо на земле.

Через некоторое время, набив живот и погрев спину на солнце, Шеф указал на плодородные земли, окружающие город. Река Шлей текла севернее, и на противоположном берегу виднелись огороженные поля, пахари с упряжками волов, черные свежевзрытые борозды. Тут и там среди деревьев курились дымки. Англичанину земля викингов представлялась родиной огня и меча, а ее обитатели — моряками и воинами, а не пахарями и углежогами. Но здесь, в самом сердце норманнской вольницы, окрестности выглядели так же мирно, как Суффолк в летний день.

— Я слышал, что именно отсюда когда-то давно племена перешли в Англию, — сказал Шеф ближайшему стражнику. — Здесь еще живут англы или саксы?

— Нет, — ответил стражник. — Только датчане. Некоторые называют себя ютами, когда не хотят признавать родства с королями островов. Но они все говорят по-датски, как и ты. Хотя эта сторона все еще называется Англе.

Вот этот клин между рекой Шлей и фьордом Фленсбург, — похоже, англичане и в самом деле родом отсюда.

Шеф задумался. Вот и рухнула его надежда спасти здешних англичан от датского гнета. А все-таки непонятно, почему в Дитмаршене не говорят на языке датчан, хотя живут бок о бок с ними. И странный у них язык: не английский, и не датский, и даже не тот неизвестный, напоминающий немецкий язык, на котором говорил священник сегодня утром. Имеет что-то общее с каждым из них, но больше всего, пожалуй, похож на фризский, которому Шеф научился у людей с островов, расположенных вдоль немецкого берега. Когда-то здесь смешивались все племена и языки. Теперь границу можно провести отчетливей: христиане по одну сторону, язычники — по другую, здесь говорят по-норманнски, там — по-немецки. Но варево еще кипит. Стражник уверен, что Шеф говорит на датском, donsk tunga, другие считают этот же язык норманнским, norsk mal. Одни и те же люди сегодня называют себя датчанами, а завтра ютами. Шеф — король восточных англов, а Альфред — западных саксов, но и те и другие считают себя англичанами. Германскими народами правит тот же самый папа и та же королевская династия, что и франками, но они не считают себя родственниками. Шведы и готы, норвежцы и гадгедлары. Когда-нибудь все это придется рассортировать. Давно пора навести порядок. Но кто сможет прочертить границы, принять законы, и все это на уровне более высоком, чем порядок Хрорика: «хорошо для торговли»?

Без особого удивления Шеф увидел, что к ним с улицы направился светловолосый германец, тот самый, который утром убил шведа и спас от рабства священника. Стражники Хрорика тоже увидели его и не стали корчить из себя хладнокровных воинов. Двое с обнаженными мечами и поднятыми щитами сразу загородили ему путь, а еще четверо, в пяти шагах позади, вскинули копья.

Светловолосый улыбнулся, с преувеличенной старательностью расстегнул перевязь меча и уронил ее на землю. По резкому приказанию начальника стражи он снял кожаную куртку, извлек из рукава тяжелый метательный нож и короткое шило из сапога. Тогда один стражник приблизился и обыскал его со всей тщательностью. И наконец охрана неохотно отступила и позволила блондину пройти, держа наготове сулицы. Когда его отделяли от Шефа последние несколько шагов, Карли тоже вытащил меч и принял агрессивно-недоверчивую позу.

Светловолосый глянул, как Карли держит меч, вздохнул и, скрестив ноги, уселся напротив Шефа. На этот раз его улыбка была заговорщицкой.

— Меня зовут Бруно, — заявил он. — К датчанам я приехал по поручению архиепископа Гамбурга и Бремена. Да ты знаешь, нужно выкупить некоторых наших людей. Мне сказали, что ты знаменитый Шеф Сигвардссон, победитель еще более знаменитого Ивара.

По-норманнски он говорил с заметным акцентом, из-за чего имя Сигвард звучало у него почти как Зигфрид.

— Кто тебе это сказал?

Снова понимающая улыбка.

— Наверное, ты уже догадался: это твой маленький соотечественник, дьякон Эркенберт. Он очень сердит на тебя. И все же не стал отрицать, что ты побил Ивара на мечах.

— С алебардой против меча, — поправил Шеф и решил больше не вдаваться в подробности.

— Пусть так. В этой игре не часто выигрывают. Но ты пользуешься необычным оружием. Можно взглянуть на твое копье?

Бруно поднялся и стал рассматривать копье, демонстративно заложив руки за спину.

— Отличное оружие. Недавней ковки, как я погляжу. Я интересуюсь копьями. И другими вещами. Можно взглянуть, что ты носишь на шее?

Игнорируя предостерегающее ворчание Карли, Шеф снял цепочку с серебряным амулетом Рига и подал Бруно, который снова уселся и погрузился в раздумье.

— А скажи, как вы это называете?

— Kraki, — ответил Шеф. — Такая лесенка: один шест и в обе стороны от него перекладины. Это знак моего бога.

— Однако ты, я полагаю, крещеный? Какой срам, что человек, познавший истинного Бога, поклоняется языческому идолу. Не чувствуешь ли ты потребности вернуться назад? Скажем, если некоторые… э-э… препятствия будут убраны с твоего пути.

Шеф впервые за время разговора улыбнулся, вспомнив ужас, который внушали ему и другим черные монахи Вульфхер и епископ Даниил. Он помотал головой.

— Понимаю, ты не хочешь ни с того ни с сего менять свое решение. Но позволь предложить тебе две темы для размышления, — продолжал светловолосый. — Первая такая. Со стороны кажется, будто причина всех религиозных распрей — земли и деньги. Так оно и есть! Хрорик не отдал тебя мне потому, что от других надеялся получить больше, и потому, что не хочет ни в чем нам помогать. Мне известно, что ты покорил английское королевство, отменив десятину, которую люди должны платить церкви, и введя вашу ересь — право верить в любых богов. Но ты, конечно, понимаешь, что под спудом этих распрей скрывается нечто более важное. Не просто борьба людей, а борьба иных, высших сил.

Вспомнив недавнее загадочное видение, властные голоса своих покровителей и других богов в Асгарде, непостижимом мире снов, Шеф медленно кивнул.

— Существуют силы, с которыми человеку лучше не связываться. Святая Церковь зовет их чертями и дьяволами, и ты можешь подумать, что это просто предрассудок, защищающий ее — как это называется? — исключительное право на спасение души. Что ж, я тоже знаю попов и тоже презираю их за жадность и торговлю святынями. Но я говорю тебе, Шеф Сигвардссон, как воин воину: грядут великие перемены и приближается Тот, кто вызовет их. В этот день царства будут разрушены и переплавлены в новый сплав, а священники — да, и архиепископы, и папы римские, — которые норовят вести паству, сами будут ведомы. В этот день ты не захочешь оказаться на стороне лживых.