Илья Саган - Смертельными тропами

— Эй, эй, Гриня, ты чего? — толстый отступил и споткнулся о лежащий на земле Кладенец.

Тихо ругнувшись, Тришка попытался поднять его, но не смог. Не успел я порадоваться, как он вдруг бросил свою дубину на траву, встал на колени и воскликнул, глядя на светящуюся на рукояти надпись:

— Ба… Да это легендарный Кладенец! Сколько же за него срубить можно? Точно не меньше тыщи на нос!

Остальные бандиты кинулись рассматривать трофей, а рыжий Гриня еще крепче сжал кинжал и зашипел на здоровяка:

— Ты опять, да? Опять?

Я изо всех сил напрягся, пытаясь разорвать веревки. Отдать этим кретинам свой артефакт?! Да ни в жизнь. Под плащом у меня оставался клеймор, который не так–то просто было заметить в свете факела, так что шансы есть.

— Тришка, Гриня, вы совсем сдурели? — раздался рядом возмущенный крик. — Меня–то почто связали?!

Я повернулся и с изумлением увидел рядом с собой бандита, который несколько минут назад вышел из избы. Как он здесь оказался?

— Михась? — удивился толстяк. — Это что ж, мы в темноте тебя сгоряча запаковали вместе с этими, что ль?

— Ну да! Развязывайте скорее!

К нему подбежали сразу трое, поспешно освободили от пут, вполголоса обвиняя друг друга. Михась размял затекшие руки, но вдруг подскочил к Тришке, схватил лежавший рядом с ним меч и кинулся ко мне. Я попытался увернуться, но он одним ударом рассек веревки, не нанеся ни малейшего урона, и крикнул:

— Василиса, давай!

За кустами послышался шум и вопли: изба вскочила на ноги, немилосердно болтая находившихся внутри, и двинулась к нам.

Оттолкнув девчонок с ее пути, я выхватил клеймор, и мы втроем бросились на обалдевших бандитов. Василиса, высоко поднимая лапы, опрокидывала и топтала их, Михась и я добивали. Гриня попытался было утащить Кладенец, но получил от избы такой пинок, что перелетел через поляну и исчез во тьме.

Я схватил свое сокровище, с ним дело пошло еще быстрее. Лицом к лицу противники оказались совсем не столь умелыми, как в нападении с тыла. В пять минут мы раскидали их, разбойники бросились наутек, а браслет Михася радостно запел. Открыв рот, чтобы спросить, почему он нам помогает, я тут же замолк: лицо бандита стало рябить, и через мгновение передо мной стоял улыбающийся Серега.

— Серый? Ну, молодчага!

— Норм, Димыч, — он ткнул пальцем в бипер. — О, квест выполнил. Походу, это как раз те разбойники, которых надо было победить. Странно, как они сюда забрели?

— Наверное, на отряд нежити нарвались, вот и решили вглубь леса уйти.

— Ну, хоть какая–то польза от трупаков. Мне пятый уровень маскировки дали, теперь смогу тебя в Гриню обратить, хочешь?

— Спасибо, обойдусь, — я рассмеялся и кинулся развязывать друзей.

Дорога до деревни заняла больше суток. Василиса, снова уйдя в инвиз, неутомимо шагала по лесам и полям, а мы прикидывали, что делать дальше.

— Кладенец у нас, — рассуждал Верлим, — теперь нужно найти способ добраться с ним до Черного Хрусталя.

— Да что там искать, окружим Димона да прорвемся, — возразил Серый.

Но Верховой решительно покачал головой.

— Нет, силой нельзя, сейчас все жители под их влиянием и за обелиск будут стоять насмерть. Фактически нам придется воевать против своих. Так что забудьте об этом.

— Блин, точно.

— Уверен, — продолжал Володька, — Марсель уже вывел нежить из деревни. Помните орды, которые шли на Треглав? Так вот, думаю, в Черном Камне осталось только несколько его приспешников и зомбированные аборигены. Наверняка патрули слабые и редкие, мы проскочим.

— А сами не попадем под влияние Хрусталя? — засомневалась Катюша.

Опасаясь, что они станут размышлять на эту тему, я поспешил вмешаться:

— Нет, Кладенец защитит нас.

— Верно, — уверенно поддержал меня Верховой. — В его свойствах так и написано: уничтожение темного влияния.

— Хорошо, пусть мы не обратимся, но если не сможем воевать, то как снимем охрану на воротах?

Пробраться в деревню, никого не убив. Как же странно это звучит. Похоже, я привык к убийствам, привык к тому, что к своей цели приходится идти по трупам. Когда вернусь в Питер — если вернусь, смогу ли жить, как прежде, и не бросаться с оружием на каждого встречного?

— Пойдем через лаз.

— Допустим. А как доберемся до площади?

Я слушал их и думал о предстоящих сложностях. Нелегкое дело нам предстоит, как бы ласты не склеить. И, поколебавшись, попросил:

— Ребят, в буфете лежит адресок. Если что–то не так пойдет, отправьте туда мои Фиолы.

— Все будет норм, Рокот, не парься.

— Конечно. Но на всякий случай…

— Идея! — воскликнул Леха. — Давайте прямо в избе потихоньку к площади проберемся.

— Не, не пойдет, — покачал головой Володька. — С ее габаритами точно кого–нибудь зацепим, а нам ни к чему лишнее внимание.

Про габариты он, конечно, зря. Не лучший комплемент для женщины. В подтверждение моих мыслей пол нещадно тряхнуло, а следом послышалось ядовитое:

— Я, по–твоему, толстая, да?

Поняв по ее тону, что до деревни мы можем и не добраться, я вскочил.

— Да нет же, Василисушка. Это он, не подумав, брякнул. Фигню спорол. Ты у меня стройнее любой избушки на Синеусе.

— Не врешь? — в ее голосе сквозило недоверие.

— Да тебе Эйфелева башня в подметки не годится.

— Это да, я такая. Так уж и быть, поделюсь с вами зельями невидимости. В инвизе спокойно дойдете до площади.

— Василиса, умница ты наша! — заорал Серый. — Обнял бы тебя… если б знал, как!

Дружный хохот стал ему ответом.

Часом позже мы в инвизе, под баффом, выгрузились из невидимой избы посреди Заячьего луга и направились к лазу.

— От меня не отходить.

Я, в отличие от Володьки, не был уверен, что Меч–Кладенец защитит от темного влияния. Амулет — да, но пусть думают, что дело в чудесном оружии.

Трудности начались сразу же: мы друг друга не видели. Приходилось держаться за руки, что было очень неудобно.

— Зря все вместе пошли, — прошептал Леха. — Надо было с Рокотом одного–двух послать.

— Никто не знает, как повернется дело, — возразил из пустоты голос Верхового. — Возможно, наша помощь не помешает.

Перед лазом мы перестроились и нырнули в него гуськом. Я держался в середине, чтобы на всех хватило защиты от Тьмы. Впереди, как я понял по голосам, оказались Серега, Маруся и Раная. Меня толкали невидимые задницы, задевали невидимые пальцы, невидимые когти Диогена впивались в плечо и спину, кто–то каблуком отдавил ногу.

Кое–как преодолев лаз, я огляделся. Деревня по–прежнему представляла собой унылую картину: поросшие мхом избы, пожухшая растительность, голые высохшие деревья, стучавшие на ветру ветвями. И только возле меня круг зеленой травы. Увы, слишком заметный.

Дождавшись, пока затихнет пыхтение выбирающихся из лаза, я прошептал: