Айя Сафина - Падальщики. Непогасшая надежда

В общей зоне стоят металлические столы и стулья, за которыми мы верстаем вечера, играя в карты, шахматы, «Морской бой» или напиваясь в дюбель, как сегодня.

Здесь собрались почти все пятьдесят бойцов основных отрядов специального назначения. Я не вижу Бриджит. Но я знаю, где она. Федор частенько лечит ее душу сидром, который сам гонит то из еловых шишек, то из березовых почек. Адская штука. Однажды мы лечились у Федора вместе с парой других сержантов, а на утро я проснулся с ними в одной койке, и почему-то у Хумуса – сержанта Буддиста – не было штанов. Меня этот опыт напряг, и отныне я считаю свою душу полностью здоровой.

Играет веселая музыка прошлой эпохи, мы слушаем ее с пеленок, знаем наизусть слова.

– Упс! Я сделал это снова! 2 2 Ops! I did it again! – песня Бритни Спирс – подпевает Антенна, нелепо подтанцовывая в такт размеренной музыки.

Вокруг стоит несмолкаемый гомон возбужденных голосов, задорный смех. Мне нравятся эти вечера. Они нас объединяют.

– Короче!

Голос Фунчозы заставляет всех замолкнуть.

– Не мне вам говорить, какие мы молодцы! Хотел бы я сказать, что мы спасаем базу от серых скучных будней, принося с поверхности капельки радости. Но вот эти… как их?

– Пиццы.

– Эти пиццы говорят все за меня! Так пошло оно все в жопу! Налетай!

Фунчоза никогда не умел говорить красивые тосты. Да их уже никто не говорит. Полковник разве что иногда такое выдаст, что пропадает всякое желание праздновать дальше. Он не пессимист, но своими философскими тостами заставляет думать долго и упорно, что рука сама к спирту тянется.

Старая школа.

Полковникам и Генералу мы, разумеется, тоже принесли подарки с поверхности. Что-то они сами заказывают, как например, носки или нижнее белье – это редкие вещи, здесь в горах они не встречаются, а если и были раньше, то все давно растащили. Зато их много в городах, но туда мы суемся только совсем в крайних случаях. Там зараженных, как в муравейнике. Сегодня мы просто поделились с ними праздничным ужином и бутылками с вином. Ну или что там Фунчоза откопал в погребе.

Я набираю в тарелку еды, хватаю кружку с напитком, который может устроить пожар на базе, и выхожу из казармы.

Тесса никогда не посещает наши вечеринки. Мы с Бриджит считаем это неправильным, потому что в ее отсутствие Фунчоза завоевывает популярность среди своих, рассказывая всякие нелепости о ней. Немногие верят, но влияние он все равно оказывает. Но Тессе как будто наплевать. И мне это нравится в ней. Она всегда уверена в своих силах противостоять лживой пропаганде.

Дверь в ее комнату, как всегда, открыта, она сидит за столом, что-то читает в планшете. Я чуть задержался в проеме, наслаждаясь этим видом: когда смотришь на нее со стороны здорового бока, она напоминает ту былую Тессу, с которой мы были неразлучны до пятнадцати лет. Я скучаю по ней. И иногда Тесса это понимает. Как, например, сейчас, когда она увидела меня краем глаза и повернула голову.

Что-то мне подсказывает, ей не нравится, когда я смотрю на нее вот так: ищу в ней остатки прежней Тессы.

9 декабря 2071 года. 19:00

Тесса

Ненавижу, когда Калеб смотрит на меня вот так. С легкой улыбкой, затрагивающей его глаза, отчего на лице читается нежность. Мне не нужна такого рода забота, и он это знает. По крайней мере, мой взгляд ясно напоминает ему об этом.

Он вошел в комнату и поставил на стол тарелку с кружкой, а сам сел на край кровати.

– Я как тот медведь из Хроники, помнишь? Как назывался тот напиток?

Я улыбнулась. Точно подметил.

– Кока-кола.

– Ага! Праздник к вам приходит, мадам.

Я отщипнула кусок пиццы и закинула в рот. Лишний раз убедилась, что Федор – волшебник, мать его! Это непередаваемо вкусно, особенно после ежедневных протеиновых брикетов.

– Ты в порядке?

Калеб всегда умел замечать во мне любые изменения. Даже крошечные. А может, это я плохая актриса. Но он мой сержант, и я хочу быть с ним открытой, по крайней мере, настолько, насколько он способен понять.

– Фунчоза на меня рапорт накатал, – признаюсь я.

– Из-за того, что произошло в лесу?

Я кивнула.

– Что сказал Полковник?

– Я написала то же, что и сказала тогда Фунчозе. Про сдвиг цепной миграции. Он назвал довод логичным. Но не думаю, что он поверил.

– Но ведь это – правда. Закон о том, что стрельба привлекает зараженных, кровью написан.

– Ты ведь понимаешь, что я не из-за этого помешала Фунчозе?

Я вижу по его глазам, что он понимает. А потом хмурится и упорно продолжает гнуть мою же линию.

– Да какая разница? Главное, заставь их поверить тебе!

Обожаю его за эту преданность мне. Хотя, я прекрасно осознаю, где она берет начало. Но я стараюсь не думать о том, что похоронила вместе с Томасом.

Я часто задумываюсь над тем, почему не выросла такой же слепо верящей всему, что говорят, как все остальные солдаты. Я не знаю, есть ли на базе еще такие же подозрительные и недоверчивые люди, как я. Люди, которые не принимают ничего на веру, и постоянно задают вопросы. Это люди из разряда: если покажешь им вилку, и скажешь – это вилка, они сначала найдут несколько независимых друг от друга источников, которые скажут, что, да, это – вилка. Но если вдруг найдется среди них хотя бы один, который скажет, что это – ложка, все! Это – конец покою! Человек уже не поверит первой аксиоме и будет до последнего искать истину, рыть до самого дна колодца. И пусть в конце поиска окажется, что мнение меньшинства было ошибочным, человек все равно скажет, что его поиск был необходим, потому что теперь он совершенно точно убежден в том, что это – вилка.

Все вокруг твердят, что зараженные движимы рефлексами и инстинктами, из чего иногда может показаться, что они способны действовать сообща, хотя это обуславливается стадным рефлексом, что они могут прорабатывать тактику нападения, хотя в этом они ничуть не отличаются от хищников, привыкших охотиться в стае. Все это – условные рефлексы, выработанные окружающей средой, и для их работы высшая мозговая деятельность не требуется. Это – вилка.

Но я видела ложку.

Тот день, когда я потеряла брата, породил во мне сомнения. Не из-за отсутствия доказательств открытия ворот или заваленного пульта – к этим домыслам я пришла много позже. В тот день я собственными глазами видела, как полчища зараженных неслись по коридорам базы. Калеб держал меня за руку, и мы пытались оторваться от них. Боже, как быстро они передвигаются! У меня до сих пор сердце в пятки уходит, когда я вспоминаю, как быстро они настигали нас по прямой. Калеб постоянно петлял по коридорам, чтобы оторваться, но зараженные сокращали расстояние между нами всего за пару прыжков. В один момент один из них почти схватил меня за свитер.