Юрий Соколов - Солнца трех миров

Миновав большой церемониальный зал, мы попали в галерею воинской славы Перекрещенных мечей с портретами, бюстами на постаментах и статуями в рост. Она здесь не единственная, сказал Мартинес, справа и слева есть еще. А эта интересна тем, что ведет в элитную школу, где учились отпрыски особо отличившихся в боях солдат и офицеров. Вот и вход в нее – видите надпись наверху? Там сказано: «Детям героев – все самое лучшее». Впрочем, вылететь отсюда было очень даже просто, если не оправдал надежд. Ну и «самое лучшее» понималось в основном как самые высокие требования к учащимся и самый строгий спрос в случае проступков.

Да вы, наверно, голодны, спохватился Мартинес, и, несмотря на наши уверения в обратном, потащил нас в школьную столовую. Нет-нет, не отказывайтесь, вот сейчас сядем за стол, я вам в общих чертах все расскажу, а потом уже можем посмотреть то, что вас конкретно заинтересует. Правда, угощение новизной вас вряд ли удивит: здесь на всех складах одно и то же, только в детских и подростковых учреждениях алкоголя нет.

– Это ничего, у нас с собой! – гордо ответила Машка.

Давно известно, что аппетит приходит во время еды, и для начала мы таки плотно подзакусили. Потом Мартинес принялся рассказывать. Инга переводила, а когда уставала, ее сменял Эпштейн.

Еще несколько миллионов лет назад климат на Рорбести был мягким, влажным, единственный континент почти сплошь покрывали заболоченные леса. Рельеф планеты очень сглажен, высоких гор нет; океан, когда он существовал, был мелок, а между ним и побережьями простирались огромные пространства, которые не были ни морем, ни сушей в строгом смысле слова. Повсюду в этом мире закономерно царили земноводные, а предки будущих разумных занимали скромную нишу древолазающих рептилий.

Со временем климат становился все суше. Заболоченные леса постепенно уступали место обычным, а те – саваннам и редколесью. Океан мелел, появилось еще два континента, множество новых островов и целых архипелагов. Земноводные вымирали, древолазающие рептилии спустились на землю, и около миллиона лет назад некоторые из них научились делать простейшие орудия и пользоваться огнем.

Чем дальше, тем больше места на планете занимали каменистые и песчаные пустыни. От океана остались лишь большие и малые моря, окруженные мертвыми солончаками. Племена примитивных рептилоидов вели непрекращающиеся войны друг с другом за пригодные для жизни территории, которые быстро сокращались. В острой конкуренции за скудные ресурсы побеждали те, кто смог объединиться с соседями, и в итоге среди союзов племен возникли два сверхсоюза: рори и бести. В конце концов, подчинив или уничтожив все остальные племена, эти сверхсоюзы превратились в две империи, а потом и планетарные сверхдержавы – Рорикон и Дагбест.

Мы, как следовало из рассказа Мартинеса, находились на землях Рорикона. Впрочем, сказал испанец, окажись по-другому, вряд ли кто-то из нас почувствовал бы разницу. Алфавит один, языки очень похожи, строй обоих государств эволюционировал от военной демократии к предельно милитаризованному социализму. Еще сто лет назад, и, тем более, двести – триста, обширные территории вместе с населением периодически переходили из рук в руки, что способствовало культурному обмену. В новейшее время ситуация с территориями стабилизировалась: войны шли в основном за ничейные земли – непригодные для жизни пустыни ради добычи там полезных ископаемых. Мирное население исчезло как страта и как понятие. Однако возросшая степень изоляции ни на что не повлияла: Рорикон и Дагбест постоянно воровали технологии друг у друга в рамках непрекращающегося конфликта, заимствовали наиболее эффективные элементы общественного устройства, и к моменту катастрофы серьезно отличались разве что государственной символикой.

– Есть у вас хотя бы догадки, что произошло? – спросил Лысый.

– Я не люблю догадок, – ответил Мартинес. – Меня интересуют лишь факты. А они таковы: никакой осмысленной жизнедеятельности на планете не наблюдается. Компьютерные сети Рорикона, и, по-видимому, Дагбеста, поражены вирусом, почти полностью парализовавшим их военную составляющую. Западные ворота города открыты, а дальше в пустыне по этому направлению хорошо видны следы пеших колонн. Куда они ведут – я не проверял. Что в других городах – я не проверял. Честно говоря, просто не хватило духу на одиночное путешествие по планете. Сижу здесь, изучаю то, что под рукой, копаюсь в сетях – там, куда удается получить доступ. Изредка делаю короткие вылазки по окрестностям. Не больше.

– Но вы ведь либер, – сказала Даша. – Почему вы не используете ваши способности?

– Использую. Однако не слишком на них надеюсь. Материальные подтверждения предчувствий всегда лучше одних предчувствий. Даже если это предчувствия либера.

– Хосе – фанатик научного подхода, – улыбнулась Инга.

– Не в том даже дело, – сказал Мартинес, когда Эпштейн перевел ему последнюю фразу. – Просто я не ставлю себе задач по разгадыванию тайн ради их разгадывания. Я хочу узнать об этом мире как можно больше, но лишь ради других либеров. Когда они сюда придут, а они придут, для них должен быть готов хотя бы примитивный путеводитель по Рорбести, чтобы дальнейшие исследования планеты или перемещения по ней были максимально удобны и безопасны.

– Думаете, либеры захотят сделать Рорбести своим домом? – спросил я.

– Это вряд ли. Причины перечислять не буду, но поверьте мне – вряд ли. Использовать Рорбести как базу для поиска и колонизации подходящего для нас мира – да, пожалуй.

После обеда Мартинес долго водил нас по городу. Как и на заставе, здесь под землей всего было гораздо больше, чем на ее поверхности. Ядерного оружия у Рорикона и Дагбеста было немного и оно почти не применялось, однако и угрозы обычных бомбардировок вкупе с ракетными обстрелами хватало для того, чтобы предпочитать бункера небоскребам.

– Залежи урана здесь невелики, бедны, и боеголовки выходили слишком дорогими, – говорил Мартинес. – А вот химическое и бактериологическое оружие державы использовали друг против друга без ограничений. Кроме тех, что налагались целесообразностью: из-за местной специфики то и другое было не слишком эффективно. Три четверти населения проживало в небольших укрепленных поселках, рассредоточенных на огромных пространствах, или несло вахту на различных военных и промышленных объектах. Каждый город представлял собой автономную систему, состоящую из множества таких же подсистем. Защита от химатак была на высоте, распространение эпидемий блокировалось самыми жесткими методами.

В южном районе города крыши всех зданий и все подходящие поверхности стен оказались облицованы солнечными батареями, а дороги имели аккумулирующее покрытие. На Рорбести давно наметился переход на солнечную энергию, пояснил Мартинес. Но модернизировать старые города, вроде этого, оказалось непростой задачей, и работы велись поэтапно.