Алексей Гришин - Вторая дорога: Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера [сборник litres]

– Не отвлекайся, ближе к делу, – поправил Ажан увлекшегося докладчика.

– А, ну да, значит, как Малышка-то к нему пришла, в 18.07. Минут через девять, в 18.16, из адреса вышли двое молодых людей, мы их Братья назвали. Брат один, стало быть, и Брат два. Почему «Братья»? Так они братья и есть – сыновья господина городского судьи, что мы их, не знаем что ли? Господин судья их в строгости держит, денег на гулянки не дает, а тут они в таверну «Жареный каплун» закатились, а она ой как недешевая… Только это мы уже потом узнали – некому было по ним работать.

Вот, а Малышка в 18.49 из адреса вышла и сразу домой. Теперь уже спокойно шла, не проверялась. И по короткой дороге. А господин де Спирак, ну, то есть мы-то его, как и положено, назвали Франтом, он в 18.52 вышел, взял извозчика на всю ночь. Но мы за ним уже не работали. А чего за ним бегать, если извозчиком он взял нашего Жиля? Тот утром и доложил, что сперва они в «Жареный каплун» поехали, потом по борделям – вот список, а потом отвезли домой Братьев и уже после – Франта. Сейчас Жиль отсыпается, а двое наших по Малышке работают.

– Молодцы. Теперь так – отследить, пойдет ли из труб булочника сегодня черный дым. Просто зафиксировать – когда и как долго. Далее – если Малышка выйдет из города и пойдет в сторону Кале – наблюдение снять и выставиться за Франтом. Работать на грани, главное – не засветиться. Этот вам не Малышка, с этим, боюсь, шутки плохи.

Утром, когда рассвело, Лили, как обычно, зашла проверить истопников. И так же привычно, улучив удобный момент, бросила в одну из топок кулек с порошком, от которого дым окрасился в густой, черный, словно из преисподней, цвет.

Затем, отпросившись у дяди на рынок, пошла к городским воротам. По дороге оглядывалась, как ее научили, но ничего подозрительного не заметила. Вокруг были обычные люди, каждый из которых шел по своим делам.

Никто на нее не смотрел, никто не прятался от ее взгляда и не пытался бежать, когда она прибавляла шаг или резко сворачивала в подворотни. Один раз обратила внимание, что, когда повернула, какой-то ремесленник сдвинул вбок шапку. Но не поняла, что тот показал своим, в какую сторону пошла Малышка. И уже те, зная город, успели обежать квартал, чтобы встретить девушку не торопясь и ничем не выделяясь из толпы.

За городом они и вовсе отстали, сосредоточив свое внимание на новом объекте под рабочим псевдонимом Франт.

Так что Лили, как всегда, спокойно заложила шифровку де Спирака в тайник и также спокойно ушла домой, не заметив внимательно наблюдавших за ней глаз. Потом к тайнику подошел разведчик амьенского полка, переписал шифровку и вернул на место. А еще через час шифровку извлек агент Жерар и, согласно отработанной легенде, передал ее главарю шайки.

В результате нападение бандитов на караван было отменено как неоправданно рискованное, доверие бандитов к Жерару, поколебавшееся после исчезновения брата, было восстановлено. А у полиции появилась возможность работать спокойно, без суеты, благо до начала торгового сезона, когда высохнут дороги, оставалось не менее месяца.

А работать было с чем. В день, когда из печей мэтра Буланжера поднялся черный дым, над городом взлетела стая голубей. Совпадение? Но почему она, как и в прошлый раз, взлетела точно в десять часов? В другие дни голубей выпускали в иное время.

Воскресенье! День, посвященный молитве и семье. Или семье и молитве? Или просто семье. Когда она есть. Любимая жена, дети, родители. Все те, кто держит человека в этом мире. Кто дает смысл и цель жизни.

А когда у тебя только сын, да и тот не знает, что ты его отец? Мальчишка обожает с тобой играть, но ему лишь три года, много ли у вас общих тем для разговора? И что остается?

Так что это проклятое воскресенье превращается в пытку, когда остро понимаешь свое одиночество и с завистью смотришь на добропорядочные пары, степенно гуляющие по широким мощеным улицам. Вспоминаешь жену, дочерей и вечную суету выходных – дача, магазины, нескончаемые ремонты… Тогда казалось высшим блаженством просто посидеть дома, никуда не торопиться, просто отдыхать. Как говорят итальянцы – dolce far niente [51] Dolce far niente ( итал .) – прекрасное ничегонеделание. . Сбылось. Получил. Доволен?

С такими «веселыми» мыслями Жан лежал на кровати, тоскливо думая, как убить наступающий день. И в этом потоке пессимизма виделся лишь один выход. Сомнительный, но других-то вообще не было. Николь. Она же Колетт, она же Николетта… Она же им самим разоблаченный агент кастильской разведки, которая сейчас верно служит мадам де Бомон графине Амьенской, жене опять им же разоблаченного кастильского шпиона… В общем ситуация сложилась головоломная, в лучших традициях дешевых водевилей. Ах да, по законам того же жанра девушка его узнала и влюбилась! Скорее, правда, разыгрывает влюбленность, но и такой ход каноны допускают. В сюжете не хватает песен и танцев… Но и этот недостаток легко компенсировать в любом трактире. А что, это мысль! Только трактир должен быть не любой, а приличный, где выпивка и веселье не перерастут в безудержную пьянку со всеобщим мордобоем.

Николь говорила, что сегодня будет сопровождать госпожу в храм. Что же, служба закончится не ранее чем через пару часов – есть время привести себя в порядок!

Встать, привычно быстро и четко заправить кровать. Размяться: растяжка, сотня приседаний, полсотни отжиманий, фланкировка с двумя саблями – достаточно. Полноценной тренировки не будет, выходной все-таки.

В душ бы, да где ж его взять? Таз с водой для бритья, где заодно можно вымыть голову, протереться мокрым полотенцем, потом сухим. Гигиена, блин, просвещённая Европа.

Хорошо хоть слуги каждый день приносят свежее белье. Удивляются привередливости постояльца, ворчат, но кого их мнение интересует? Марта сказала, значит всё. А почему – не их дело, всяк по-своему с ума сходит.

Всё, готов охмурять милых дам! Если б еще не изуродованная рожа… хотя лошади не шарахаются, а там посмотрим!

В душный, заполненный самой разнообразной публикой, от нищих до дворян, храм Ажан вошел за полчаса до конца службы. Ставший привычным, но все еще неприятный тяжелый запах толпы, где каждый мылся лишь по предписанию докторов, предварительно использовав клизму.

Впрочем, ожидая встречи с прекрасной дамой, следует ли вспоминать такие неаппетитные подробности. Лучше поищем ее. Так, графине в толпе делать нечего, смотрим внимательно, есть! Рядом с алтарем сделан балкон, где расположился граф, его сын, молодая графиня и… ой, мама… младшенький! Филипп! Однокашник по Военной академии Бретони, человек, считающий тебя покойником. И ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он узнал правду. А ведь Филипп разведчик, его шрамом на морде не обманешь. Человека, с которым бок о бок прослужил два года, он узнает по фигуре, по походке, по жесту, в конце концов!