Алексей Гришин - Вторая дорога: Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера [сборник litres]

– Рекомендую, сержант полиции Ажан, – сказал де Романтен, указав на ютящегося в углу комнаты Жана.

– С вашего разрешения, ваше сиятельство, – отреагировал Ажан, – я прошу, чтобы в полицию пришел только их старший. С остальными мы встретимся в другом месте.

И это была единственная реплика Ажана на совещании. Начальники, надо отдать должное, спланировали все довольно грамотно, а пару-тройку слабых мест он рассчитывал исправить по ходу дела.

Энрико ворвался в дом барона де Спирака ранним утром. Это было недопустимо по законам конспирации, которым тот учил своего нового агента, и это было неслыханно по законам этикета. Чтобы простой солдат посмел разбудить дворянина?! В такую рань?! За это можно было убить. Просто заколоть шпагой прямо на пороге дома, и ничего бы барону за это не было – в своем праве, нечего черни благородных от сна отрывать.

Но де Спирак, как человек просвещенный, проявил мягкосердечие – просто съездил нахалу кулаком в рыло. И только после того, как тот поднялся с пола и вытер грязным рукавом кровавые сопли, поинтересовался причиной неурочного визита.

Обидеться?! Такое Энрико даже в голову не пришло. Да и за что? Подумаешь, в морду дали. Поди, капрал, бывало, и покруче прикладывался. Потому просто ответил:

– Срочное дело, ваша милость. Нас завтра с утра направляют в лес под видом каравана. Всю роту разведки наряжают кого извозчиком, кого купцом, кого прислугой. Меня так вообще благородным, вроде бы я на какого-то барона похож. А еще одного нашего, вы не поверите, вообще девицей – вот смех-то стоит. Парень пробовал отказаться, так капрал сказал, что либо он надевает платье, либо все равно наденет, но зубы в казарме оставит, во как!

– И на какого же барона ты похож, дружок?

– Да я и не запоминал. А вот про девицу, которую наш солдат изображать будет, знаю точно – дочь скряги Ренарда. Я слышал, как лейтенант с сержантами разговаривал. Вроде как на караван напасть должны, а встретят нас, в смысле их, ну, разведчиков то есть. А мы, э-э… они к таким схваткам специально готовились, учились, стало быть. Вот я и подумал, что вам это нужно знать, и вы за это заплатите. Ведь заплатите, да?

– Ко мне почему пришел?

– Так меня отпустили лишь домой за оружием сбегать, а потом все – больше никого из наших… э-э… то есть разведчиков из полка не выпустят, до самой этой, опреации.

– Операции, кретин. Ладно, что сообщил – молодец. Сейчас бегом в полк, пока тебя искать не начали. Но как в Амьен вернешься – сразу дай знать, немедленно! Встретимся в тот же день, ты знаешь где. Заодно и деньги принесу за сегодняшнее – на полсотни экю можешь рассчитывать. Заслужил!

Выпроводив агента Маршала, де Спирак задумался. Вся работа, похоже, поставлена на грань провала. Шеф, он же Второй, сказал, что сведения получены от Одиннадцатой. А та их получила, подслушав разговор старого Ренарда с зятем, кстати, именно бароном. Получается, эти двое разыграли спектакль. Но тогда они знали, что от нее сведения попадут в лес и на приманку клюнут лесные молодцы.

Демоны, угораздило же их связаться с этими горе-заговорщиками! И как? Слов нет – информация от них идет хорошая. Но зачем нужны эти собрания! Маски, номера, прямо никто никого не узнает – глупость же, детские игры! И вот результат.

Теперь рубить концы поздно, надо бежать, пока есть время. Но сначала – предупредить, хотя бы Второго. Обязательно, чтобы его самого в предательстве не обвинили.

Экстренная ситуация требует экстренных действий, потому и рванул барон напрямую к папаше Фонтегю.

Тот, выслушав гостя, задумался. То, что надо срочно уходить, сомнений не вызывало. Но насколько срочно? Одиннадцатая приходила к нему, так что, скорее всего, он засвечен. После того, как ее приладят на дыбу, а приладят ее обязательно, она сдаст всех, кого сможет. И его – первым.

Значит, она должна замолчать навсегда. Есть у него такой умелец – обеспечивать тишину, под номером четвертым. Только самому к нему идти некогда, придется барона просить. Кстати, хорошо бы и барона туда же… но не сейчас, позже, когда в нем надобность отпадет.

Но Одиннадцатую надо убить. Тогда будет порядок, тогда можно и самому уйти без спешки, оставив заделы для преемника.

– Значит так, сегодня, полагаю, нам ничего не грозит, но и тянуть время нельзя. Нужна ваша помощь, барон. Надо срочно пойти в таверну «У плахи», там постоянно трется некий Крыс, передадите ему вот эту монету – это пароль. Пусть срочно убьет Одиннадцатую. Как – его дело, пусть сам решает. А я к Первому, надо предупредить этого гения. Его многие знают, а он – всех. Так что пусть срочно бежит. Если все уляжется – вернется, слишком нужный нам мерзавец. Вечером встретимся, обсудим, что делать дальше.

«Так, – Второй запер дверь лавки, присел и вытер со лба пот, – надо успокоиться. Ничего страшного, сейчас Четвертый уберет Одиннадцатую, потом я – барона. Незачем рисковать – мертвый, он идеально сохранит наши тайны. Да, здесь все будет хорошо, осталось предупредить Первого. Срочно и лично. Так что – вперед!»

Оружейная лавка располагалась в одноэтажном доме, деля его с небольшой уютной таверной, где всегда были посетители. Не элита города, но и не отбросы – небогатые дворяне, служащие средней руки и искусные мастеровые, считавшие, что жизнь удалась, если они могут себе позволить обедать «У веселого оружейника». Поэтому было совершенно естественно, что из двери таверны вышел плотный мужчина в небогатой одежде, видимо, как раз из таких работяг. Легкая походка и ловкая манера двигаться говорили о немалой физической силе. Выбивавшиеся из-под картуза рыжеватые курчавые волосы, такая же рыжеватая борода без усов, какие любили отпускать моряки, и веселый взгляд ясно показывали миру, что идет человек достойный, добродушный и успешный.

Не было в нем ничего от неуклюжего, черноволосого и угрюмого папаши Фонтегю. И никто бы не обратил на него внимания, если бы не одна деталь – башмаки. Добротные коричневые башмаки из мягкой кожи. Те самые, в которых ходил объект Гусь. Увидевший их полицейский, изображавший спешащего по делам такого же мастерового, сдвинул картуз на затылок, и работа началась. Дальше объект проверялся, накручивал круги и мотался по глухим подворотням, но, в конце концов, привел полицейских к дому господина де Планеля – единственного в городе журналиста, который раз в неделю писал заметки для столичной газеты. Именно газеты, без названия, поскольку других в славной Галлии попросту не было.

Этого нескладного долговязого и вовсе не родовитого тридцатилетнего мужчину в Амьене побаивались. Да что там, сам граф не гнушался с ним здороваться и всегда приглашал на торжественные приемы, чтобы потом прочитать в газете заметку о роскоши и утонченных вкусах своего двора.