Михаил Ежов - Изгой

— Именно. Этот из клана нибелунгов. Кажется, наши конкуренты решили заполучить тебя.

— Скорее, убить.

— Не думаю.

— А знаешь, может, ты и права. Я встречался с нибелунгами совсем недавно. Небольшая делегация, передавшая приглашение от Мафусаилов, настигла меня в канализации.

— Надо полагать, приглашение ты не принял?

— Я в него не поверил. А если б и поверил — кому охота снова становиться подопытной крысой? Ясно же, что нибелунгам я нужен не для того, чтоб вместе по музеям ходить. У вас, кстати, тут есть театры, выставки, вообще культурный досуг?

— Что с вампирами? Они мертвы?

— Как Цезарь.

— Тебе надо выбираться на поверхность.

— Зачем? Здесь вполне безопасно. С супервампиром, если он найдёт меня, я как-нибудь справлюсь.

— Во-первых, не факт. УберНосы очень сильны. Это тебе не какие-нибудь там ВампХантеры.

— Ну, не скажи. Последний, которого я встретил, был очень даже крепким орешком. Боюсь, Сефлакс сломал об него клыки.

— Во-вторых, нам надо продолжать эксперимент.

— А, ты хочешь, чтобы я и дальше пил кровь носферату. Да, здесь их немного — не то, что на поверхности. Но, может, охотник на вендиго послужит науке?

Я подождал, не ответил ли что-нибудь Изольда, но она молчала. Ну, как угодно. Хотя нет, у меня имелся ещё вопрос.

— Я нашёл у Кирки медальон с мужским портретом. Знаешь, кто это?

Мать не отреагировала. То ли решила поиграть в молчанку, то ли «связь» оборвалась. Кто знает, может, в тоннелях не везде «ловит».

Мы брели в зловонной жиже, не зная, есть ли у коридора конец. Иногда попадались ответвления, но я не сворачивал, придерживаясь одного направления.

Вспомнились слова отца, сказанные им незадолго до смерти. «Чем дальше мы идём, тем труднее возвращаться. Чем труднее возвращаться, тем меньше мы этого хотим. Чем меньше мы этого хотим, тем сильнее желание идти дальше. Чем сильнее желание идти дальше, тем быстрее мы устаём. Чем быстрее мы устаём, тем сильнее желание остановиться. Сделать остановку — значит впасть в отчаяние». Они запали мне в душу, потому что я много раз повторял их. Повторял, пока они не начали казаться мне пустой болтовнёй поехавшего старика. Не зря говорят, что только ложь красноречива, в то время как истина всегда неизящна.

Мать сказала, что отец заплыл слишком далеко, и у него не хватило сил дотянуть до берега. Его тело выловили из залива лишь на следующий день.

Но, вспоминая его слова, я иногда думаю: «А хотел ли он вернуться?» Может, он сделал ту самую роковую остановку, когда кажется, что сил идти вперёд уже нет, а смысла возвращаться — и подавно?

Я часто вспоминал его — не то, как он играл со мной в детстве, а каким был в последние годы. Тогда отец казался мне очень старым.

Иногда он делился со мной обрывками своих мыслей, облекая их в форму афоризмов. Не знаю, было ли ему важно, чтобы я его понимал, но я запоминал его слова, составляя из них коллекцию.

Последнее, что он сказал: «Подниматься на гору мешает не её высота, а то, что остаётся у подножья». Потом отец разбежался и прыгнул в воду. С тех пор живым я его не видел.

Похоже, я и мать тяготили его — а может, весь образ жизни, который он вёл. И он оставил нас у подножия своей Фудзи. Было для отца это шагом отчаяния или, напротив, силы? Я думаю, он просто сошёл с ума. Для меня лишение себя жизни неприемлемо в принципе. Иногда мне кажется, что без меня мир исчезнет, что вселенная существует лишь потому, что существую я. Знаю, мысль не нова, однако разве это делает её неверной?

Я никогда не понимал и не принимал поступок отца. Для меня он навсегда останется безумцем, предавшим сына, жену и себя самого.

Впрочем, я даже не уверен, что отец нарочно заплыл так далеко. Возможно, это был просто несчастный случай. Иногда чьи-то слова настолько искажают наше представление о происходящем, что мы сами выстраиваем на их основе иллюзию, не имеющую ничего общего с действительностью.

И всё же я никогда не стремился обзавестись тем, что слишком дорого — тем, что я не смог бы оставить у подножия горы. Моя жизнь стала вечным восхождением на Фудзи, вершина которой терялась в облаках. Я не хотел, чтобы оно обернулось падением. Ползи, ползи улитка…

Впереди показалась двустворчатая металлическая дверь. Она была приоткрыта. Я подошёл, стараясь особо не плескать, и осторожно заглянул в щель.

Нет, это был не выход из канализации.

За дверью находился огромный коллектор, куда стекались воды из множества тоннелей. В центре рукотворной «пещеры» возвышалась стена, сложенная из битого бетона, кирпича, искорёженных ржавых машин и ещё чего-то, не поддающегося идентификации. Всё это было обмазано то ли грязью, то ли глиной, то ли цементом — в общем, каким-то скрепляющим составом. Передо мной стояла крепость, возведённая обитателями подземелий Грота. Видимо, мутантами, о которых говорила Кирка. Теми, которые прежде были людьми. Изгоями, редко выбирающимися на поверхность.

Я направился к стене. Спустя полминуты на её гребне появилась голова, затем другая, третья.

Несмотря на то, что коллектор был большой, и в его стенах виднелись отверстия множества труб и тоннелей, вода доходила мне только до колен.

Достижение: Открытие новой локации.

Опыт: 30 %.

Головы, торчавшие над стеной, исчезли, а через минуту в основании крепости со скрипом открылась небольшая железная дверь. Из неё вышел сгорбленный человек в длинных лохмотьях, которые почти касались тухлой воды. В руке он держал стальной посох, полумесяцем раздвоенный на конце.

Я шагнул к нему. Похоже, без помощи мутантов мне из канализации было не выбраться. Кирка сказала, у них можно брать задания. Значит, они не станут кидаться на первого встречного.

Человек поднял голову, дырявый капюшон соскользнул, и стал виден белый череп, на котором тускло горели двумя крошечными точками жёлтые глаза. Робот?

— Кто ты такой? — спросил человек, наклонив посох в мою сторону.

Тотчас из воды поднялись гибкие чёрные кишки с круглыми пастями — то ли гигантские пиявки, то ли шеи гидры. Они нацелились на меня, но не атаковали. Должно быть, ждали приказа.

— Меня зовут Немо, — ответил я. — Охотник на вампиров.

— Охотник? — с сомнением переспросил то ли человек, то ли робот.

— Да. Пришлось сюда спуститься, спасаясь от носферату. Я убил шестерых в тоннеле.

— Это мы проверим. Если не врёшь, останешься жив.

Так, похоже, мутанты не любили упырей. Интересно, почему. Неужели среди моих сородичей находились желающие спускаться сюда, чтобы полакомиться кровью изгоев?

— Я — Фантас, Страж Хасимы.

— Это название вашей крепости?