Петр Лопатовский - Два ученика

Чингисхану понравился такой ответ. Он жестом указал на лежащий перед ним ковер и слуги быстро вынесли из шатра ларец с драгоценностями и большую часть яств. Они оставили только кувшин с вином, хлеб и немного фруктов. Великий Каган подозвал тучного монгола и еще одного седого, коренастого воина со шрамом на лице, присесть на ковер рядом с ним. Посмотрев на учителя, он произнес:

– Можешь пока идти, но мы еще поговорим с тобой.

Мастера вывели из шатра два неизвестно откуда появившихся тургауда в серебристых кольчугах и шлемах. Прошло немало дней с этой встречи, как учителя снова позвали к Великому Кагану. Учителя привели к нему в шатер, после чего толстый монгол выслал всех слуг вон. Внутри остались только мастер, Чингисхан и два его соратника, которые были и в первый раз. Повелитель степей прищурил глаза и смотрел на старого мастера с непроницаемым лицом. Первым заговорил седой военачальник со шрамом на щеке:

– Скажи нам мудрец, можно ли человеку проникать сквозь время или оказываться в местах, отстоящих от него на дневной переход, за одно мгновение?

Учитель вздохнул и ответил:

– Я смертный человек, а то, о чем говоришь ты, уважаемый начальник монгольских отрядов, неподвластно смертному человеку, и это я могу сказать с уверенностью.

– Тогда почему твой младший ученик говорит, что ты обладаешь таким умением? – грозно спросил Великий Каган.

– А ещё он говорит, что вы недавно спрятали прекрасный дворец внутри пространства. Так что теперь жены нашего повелителя не смогут поселится в нем, наслаждаясь плодами деревьев из сада дворца – добавил монгол со шрамом.

– Мудрость твоя велика – обратился учитель к повелителю монголов.

– И ты не станешь доверять словам безусого юноши, который, конечно, много бы тебе рассказал еще, только чтобы сохранить свою жизнь. Хотя сам не видел ничего, кроме города в котором родился.

– Хорошо ты сказал. Всё так. Поэтому я и позвал тебя – сказал, покачиваясь из стороны в сторону Чингисхан и немного подумав добавил:

– Тогда, ты мастер можешь идти, а с болтунами мы поступим так, как и должно с ними поступать.

В этот момент тучный монгол, который как будто задремал, поднял голову и посмотрел на учителя. Поймав его взгляд монгол хищно улыбнулся и провел большим пальцем себе по шее. Мастер не сдвинулся с места, но низко склонив голову произнес:

– Повелитель, позволь мне кое-что тебе сказать.

– Говори – сказал Великий Каган.

– Я осмелюсь просить тебя оставить жизнь моему неразумному ученику. Чтобы у меня была возможность воспитать в нем должное уважение к старшим, понять всю ценность жизни и не разбрасываться словами. Я уверен, он способен понять все это и принять.

– Мое слово – закон! – сказал Чингисхан.

– Что я сказал, то будет исполнено. Если я буду отменять свои решения, то не подумают ли мои храбрые воины, что их повелитель болтун, такой же, как твой ученик.

– Всё так, как ты говоришь покоритель мира. Поэтому я готов сделать кое-что для тебя. А если ты останешься доволен, то позволишь сохранить жизнь ничего для тебя не значащему человеку.

– Говори, что ты можешь сделать – сказал Чингисхан.

– Прежде чем я скажу, прошу тебя не гневайся, если слова мои в начале покажутся тебе дерзкими.

– Хорошо – ответил Великий Каган.

– Все мы, как я уже говорил, смертные люди. Мы приходим в этот мир, и делаем в нем то, что возможно по нашим силам. Потом приходит время уходить.

– Так – сказал, продолжая покачиваться правитель.

– Если простому земледельцу или воину приходит время умирать, но у него только одна забота, чтобы кто-то из его родственников или друзей упокоил бренные останки покойного в земле. Однако, когда дело касается великих этого мира, то такой вопрос решается совсем не так просто.

– Так – уже настороженно сказал Чингисхан.

В этот момент военачальник и тучный монгол переглянулись и придвинулись ближе к говорившему.

– И особенно, когда речь идет о великих завоевателях – продолжил говорить учитель.

– Такой человек, отягчается мыслью о том, где он будут упокоен, когда придет время. Не нарушит ли кто-нибудь его вечного покоя. Друзья или враги будут окружать это место. Все это отягчает его мысли, так как может навредить всему тому, что он сделал.

– Так – уже спокойней говорил Великий Каган.

– Я могу предложить тебе то, чего не сможет предложить больше ни один человек. Я могу предложить тебе такое укрытие, да не наступит этот час никогда, где никто и никогда не сможет потревожить тебя. Тогда ты больше не станешь отвлекать себя от важных дел этими мыслями. Я расскажу тебе, как сделать, чтобы в нужный момент это место навсегда стало недоступным – закончил говорить учитель.

– То, что ты сказа, важно – произнес Чингисхан.

– Я хочу знать, что это за место. Если ты сказал правду, я помилую твоего ученика. Если нет, значит ты тоже болтун.

– Хорошо – сказал мудрец.

– Завтра, возьми с собой столько воинов сколько хочешь, но не больше десяти и пусть мне тоже приготовят лошадь. Нас не будет два дня, а когда мы вернемся, ты отпустишь моего ученика.

– Да будет так. Можешь идти – произнес правитель монголов, прикрыв глаза.

После того, как через два дня, Великий Каган вернулся в ставку, он действительно даровал свободу и мастеру, и обоим его ученикам. Кроме того, он разрешил остаться им в пригороде Нишапура и заниматься своими делами. Мастер не таил зла на своего нерадивого подмастерья и постарался вовлечь обоих учеников в работу. Старший старался во всем подражать своему учителю и вникнуть в то, чему его учили, однако младший только делал вид, что примирился с мастером. Все трое работали над восстановлением разрушенного города, но в тайне, по ночам, они построили ещё три воронки времени вне города, чтобы скрыть сохранившееся там здания. Старый мастер просвещал своих соратников в том, что это знание может быть очень полезным, как например в их нынешней работе, но оно может оказаться и очень опасным в злых руках. Именно поэтому нужно оберегать его от посторонних и никогда не упоминать о нем. Вместе с растущим мастерством в младшем ученике стали расти жадность и тщеславие. Ему уже изрядно надоела жизнь в бедности и постоянные унижения, которые приходилось терпеть от монгольских властей. Он решил, что с помощью полученных знаний и навыков, сможет стать таким же великим мастером, как его учитель. Впрочем, почему таким же, он захотел стать самым могущественным человеком среди живущих. Однажды, он прислал донос на своего учителя , наместнику Великого Кагана. В нем говорилось, что мастер тайно подговаривает людей к бунту против завоевателей, готовит диверсии и всячески злословит покорителя вселенной Чингисхана. Наместник не поверил доносу, к тому же он знал, что у учителя есть золотая пайцза, дававшая своему владельцу право на беспрепятственный проезд по всем завоеванным землям. Все-таки он решил отправить за мастером отряд монгольских воинов и привезти его к себе, чтобы провести следствие. В этот момент учитель со старшим учеником находился на месте создания новой воронки времени и старался замаскировать лабиринт и колонны, чтобы им не нанесли вреда. Когда на дороге появились монгольские воины, учитель подумал, что Чингисхан разгневался на него за что-то или не удовлетворился полученной платой за свободу его подмастерья. Тогда он, схватив старшего ученика за рукав, потащил за собой. Мастер решил проникнуть в портал до того, как воины их схватят и скрыться в нем. Однако они промедлили и несколько воинов прыгнули в портал за беглецами. Остальные стражники поспешили к наместнику, чтобы рассказать всё, что видели. Воины, попавшие в портал, решили, что мастер злой колдун и они в смертельной опасности. Тогда они напали на учителя и убили его. Старший ученик смог чудом спастись на крыше спрятанного в воронке здания. Когда воины, оставшиеся снаружи вернулись и рассказали, что произошло, наместник приказал разрушить все построенные мастером колонны и лабиринт. Приказ был немедленно исполнен. В результате механизм был сильно поврежден и выйти из портала было невозможно. Старший ученик, которого звали Рагнол, сумел победить двух воинов, сбросив их с крыши, но теперь он оказался запертым в воронке времени на долгое время. Ему было очень тяжело и он, пытаясь справится с одиночеством, постепенно уходил в себя. Многое было им переоценено и все его естество было теперь подчинено одной цели – выйти из западни. Хотя он и обрел видимый покой, но где-то у него внутри, очень глубоко, загорелся огонь и стал медленно пожирать старшего ученика изнутри, это был гнев.