Вячеслав Хватов - Третья мировая война. Оккупация

В работе Паника тоже не отставал от других, а в плотницком деле и вовсе мог дать сто очков вперед такому городскому жителю, как я. Пока мы с Саморезом спилили и обработали несколько молодых деревьев под жерди, бригада "ух", основную ударную силу которой как раз составлял Паника, заготовила с десяток бревен для перекрытия.

Весь следующий день мы таскали стройматериал в наш лагерь, потому что по неписаным правилам современной партизанской войны крушить лес допускается не ближе трех-четырех километров от базы.

Паника к тому времени отправился отдыхать. Подошла его очередь заступить в охранение.

Теперь нам предстояло собственно вырыть землянку. Копать было тяжело. Сырая ноябрьская земля сопротивлялась, как могла: липла к лопатам, подсовывала камни, тянула к нам из глубины многочисленные корни и сочилась водой. Я сдался задолго до того, как был готов котлован размером пять на три метра и глубиной два с половиной. Не то, чтобы собирался сачковать, просто руки после лесоповала превратились в одну сплошную мозоль. В госпитале наш доктор "Церетели" как обычно сказал, что такие мозоли не лечатся, и вообще чтобы я шел в город заказывать себе черный костюм и белые тапочки. К этим его плоским шуточкам я привык еще в Верхнем Шкафте, где раньше располагался наш отряд, называвшийся тогда подразделением территориальной полиции по борьбе с НВФ. (Ага. Доверили кошке мышек охранять). Слава богу, не предложил, как обычно, "отсечь все лишнее". Этой своей знаменитой фразе док и был обязан прозвищем Церетели.

Засунув обработанные и забинтованные руки в рукавицы, я поспешил на стройку. Работа там шла полным ходом. Теперь мы с Мордой таскали самодельные носилки, а Саморез, БГ, Витамин и Баклажан рыли землю в прямом смысле этого слова. Ниши и ров под выход мы обустроили только к обеду следующего дня. Ходы нам помогли прорыть остальные ребята из нашей ячейки. Все-таки у них уже был опыт в этом занятии.

"Триплекс", он же Миша Штайн – один из наших снайперов, все в шутку беспокоился за свои "музыкальные пальцы". Думается мне, это он всерьез беспокоился. Зато никогда не устающий Баклажан с хохотом гонял отлынивающего от работы БГ куском асбестовой трубы, которую откуда-то притащили с последнего рейда соседи из второй ячейки, и из которой мы планировали сделать дымоход.

– Слушай, Мих, у тебя витамины есть? – Подсел ко мне Лешка, как только наш командир Морда объявил очередной перекур.

– Нет. Ты же уже спрашивал.

– Эх, жаль. Зима предстоит долгая, мне витамины нужны.

Ну что с него возьмешь. Витамин, есть Витамин. Практически к каждому уходящему в рейд подходит и просит пошукать новую аптеку и купить там витаминов. Это в ряд ли. В городе таких вещей нет. Разве что сразу на базу к миротворцам зайти.

Пока валяли дурака, Саморез предложил укрепить ступени при входе камнями, но появившийся Паника сказал, что они быстро расшатаются, и в результате ступени сделали, как и все, из заранее напиленных досок.

Потом мы ставили опорные столбы и врывали стропила. Вообще-то их полагается укладывать на лежни – небольшие бревна, прикапываемые по бокам от котлована. Но из экономии сил и времени мы решили обойтись без них.

Ближе к вечеру пришел старик Борзыкин. Это он вместе со своим сыном и внуком были первыми партизанами, на которых мы с Костиком "Ботаном" напоролись, когда вместе бежали сюда из Подмосковья. Кстати самого Костика я до сих пор на базе так и не встретил. Он вроде бы ковырялся где-то в лесу с установленным на угнанном у миротворцев "Хамви" радаре, пытаясь настроить его для работы в пассивном режиме. Если получится, на базе будет известно о любой летающей дряни задолго до ее появления здесь.

Костик, он головастый. Собрал, например, радиосканнер, и теперь отряд может вести полноценную радиоразведку, а супостат об этом не узнает. Застать нас врасплох им теперь будет весьма затруднительно.

Дед Борзыкин не спеша, со знанием дела, принялся выкладывать для нас небольшую печку-каменку.

Сверху стропил мы положили жерди нашего с Саморезом изготовления. Это будущий потолок землянки.

Гвоздей на весь потолок у нас не хватило, и часть жердей к стропилам привязывали проволокой. Из этого же материала делали и стены землянки, предварительно проложив их полиэтиленом.

Перекрытие в три наката делать не стали. Никто ведь не собирается здесь укрываться от артобстрела. Если уж вычислят и накроют, скажем из РСЗО, то и бункербастеров не пожалеют.

Тем временем Паника сварганил нам два люка и тамбурную дверь с дверной коробкой. А Морда притащил светоотражающую зеркальную пленку, какими раньше тонировали витрины в бутиках. Она будет выполнять сразу три функции: удерживать тепло внутри нашего логова, не пропускать влагу и отражать сигналы со спутников, самолетов, вертолетов и беспилотников. Под навесами из такой пленки в принципе можно и костры на открытом воздухе разводить, что мы потом и делали.

На этом наш рабский труд "во глубине сибирских руд" не закончился. Предстояло еще пристроить выработанный из-под землянки грунт и вырыть несколько схронов на отдалении от базы. Вещевой, продуктовый, под медикаменты и боеприпасы. Все это нашей ячейке, которая теперь здесь собралась в полном составе, предстояло еще добыть. Вот такая лесная экономика – полный хозрасчет и самоокупаемость. В принципе отряду пока всего хватало. Много чего осталось с тех жирных времен начала войны, когда мы сидели в Верхнем Шкафте на полном снабжени у НАТО и изображали из себя контрпартизанский отряд. Но у любой полезной вещи есть поганое свойство заканчиваться.

После окончания работ восьмерых с половиной землекопов ждала баня.

С ума сойти можно! БАНЯ! Настоящая, с парком и березовыми веничками. Вот оно преимущество жизни в больших коллективах. Сидя на явках мы о таком и мечтать не могли. Там максимум что, согреешь кастрюлю воды и размазываешь грязь по телу.

Баня на базе отличалась от той землянки, которую мы только что сбацали, помимо внутреннего устройства, разве что натянутым на стены двойным полиэтиленом и печкой побольше. На нее уложили несколько небольших камней окатышей, выковырянных из речного дна.

Парились по очереди, в несколько заходов. Первый – чисто погреться. Баня эта рассчитана на пять-семь человек. Разместиться там может и больше, но тогда тепла на всех не хватит.

Моя бы воля, парился бы каждый божий день, но бойцов в отряде уже за сотню, и такое удовольствие для каждого доступно лишь раз в неделю. Вне очереди пропускаются лишь бойцы, вернувшиеся из дальних рейдов, проходивших в сложных погодных условиях.

Вот, например, сейчас хоть и было ветрено и зябко, но зато сухо, и иногда сквозь разрывы облаков выглядывало солнце, создавая иллюзию теплого осеннего денька. А еще неделю назад беспрестанно лил дождь, и от всепроникающей сырости некуда было деться. Помню, как баклажан, вернувшись с "фишки" в нашу конуру на консервном заводе, стоял у самодельного очага, а от его булата шел пар, как от паровоза. А ведь дежурил он под навесом.