Владислав Сошников - Проект «Сияние». Возвращение Норы

– Какой водопровод, какое отопление, что ты несёшь, – устало прервал я робота, войдя в прихожую. – Трубы давно сгнили. Я воду из скважины домой таскаю. Вот юморист – водопровод у него цел! Как выдаст что-нибудь – хоть стой, хоть падай!

Я помог Норе снять пальто и присев стянул сапог сначала с одной её ножки, затем с другой. Потом обул её в маленькие парусиновые тапочки, которые берёг сам не знаю зачем. Вот берёг – и всё тут. Наверное, что-то чувствовал…

Затем я бегом спустился в подвал, щёлкнул рубильником на распределительном щитке и в доме весёлым, вносящим оживление светом зажглись электрические лампочки на стенах и потолке. А что же, община ныне вроде бы как процветает, уж на электричестве можно не экономить. Особенно после того, как пилоты Братства приволокли сюда на винтокрыле, подцепив тросами к брюху летающей машины мини-реактор. Запаса энергии в нём хватит, что бы питать поселение такого размера, как Сенкчуари лет этак двести или даже чуть дольше. Какими путями и с какими усилиями он, реактор этот самый мне достался, это отдельная история. Под него выкопали и забетонировали специальный бункер, поставив сверху сваренную из толстых железных листов будку, в которой находился терминал контроля и управления. Второй такой же терминал – дублирующий, располагался в здании городского арсенала на южной оконечности городка.

А на кой тогда вам ветряки, спросите вы? А я вам отвечу: а зачем надеяться на один только реактор? К тому же мы собираемся в ближайшем будущем запитать электричеством все близлежащие фермы. А их не много – не мало, а целых десять штук в окрестностях наберётся, и которые мы вроде бы как обязались защищать от всякого рода агрессии извне. А они нас кормят взамен, самогонкой поят и выказывают всякого рода расположение. А дадим мы им электроэнергию в изобилии, так они нам вообще по гроб жизни обязаны будут и станут нас от радости в попу целовать и на руках носить. Ну до этого, в попу целовать в смысле, может и не дойдёт конечно, никто же не настаивает. Но суть ясна я думаю. Вот на все эти далеко идущие планы нашего реактора уже не хватит, и строим поэтому ветряки, и ставим на холмах вокруг, запитывая их в единую сеть. А потом уже потянем кабели к фермам. К двум уже ради эксперимента протянули – те рады по самое не могу.

Сами кабели не проблема – на железнодорожных путях в миле от нас навсегда застрял сошедший с рельсов товарный состав. Сойти то он сошёл, но не опрокинулся. Хорошо так застрял, прямо на выходе из туннеля. Тепловоз наружу торчит практически целиком, от сцепки отстегнулся, колёса в земле утонули, проржавел весь напрочь, а вот вагончики-то все внутри тоннеля в тепле и сухости остались. Ну, насчёт тепла я конечно загнул малость, а так – да, сухо в тоннеле, сырость не скапливается, сквозняком продувает. Мы оттуда уже о-очень много полезного унесли, включая стальные листы со стенок вагонов, всё в дело идёт. Так вот, в двух железных вагончиках кабели, смотанные в бухты и везли. Там они сейчас и лежат, своего часа дожидаются. Стырить их некому, потому как во всей округе мы одни – самое крупное поселение с какой-никакой инфраструктурой. У нас и станки есть работающие, и люди в технике разбирающиеся. Так что всё будет о-кей.

– Но сэр, я явно слышал прошлой ночью шум в трубах и на кухне вода капала из крана! – вроде как возмутился робот, вернее изобразил возмущение.

– Косворд, успокойся, – вздохнул я, поднимаясь из подвала и вытирая руки. – Вода из крана капала, потому что я накануне ухода бак на чердаке под завязку залил, давление увеличилось, а прокладка в кране старая, менять пора. Вот и капает слегка. Понял?

–Да сэр, – произнесла наша домашняя железяка, развернувшись и удаляясь вглубь дома. – Если я вам понадоблюсь – зовите, я буду у себя.

Я ничего ему не ответил. А как отвечать, если мягкие руки любимой крепко обняли тебя сзади, упругие округлости грудей упёрлись в спину – я аж через плотную ткань почувствовал, а влажные губы жарким дыханием шепчут в ухо слова любви и ласки? Вжикнула застёжкой «молния» моего комбинезона, уезжая вниз, и ловкие пальчики уже пробрались в самое укромное место, чуть сжав то, что в этом самом месте обычно находится. Не до боли, нет, но до той сладкой истомы, от которой мгновенно перехватило дыхание, а содержимое укромного места быстро перестало умещаться в Нориной руке, поперев ввысь и вширь. Я повернулся к Норе лицом, найдя её губы своими и мы с ней слились в долгом и страстном поцелуе. А потом… Потом я подхватил жену на руки и понёс наверх, где в коридоре по оставленным на полу элементам одежды можно было проследить весь наш недолгий путь до спальни, перед закрытой дверью которой все следы обрывались.

Утро, наше счастливое с Норой утро началось – чего впрочем стоило ожидать, с того, что Косворд в своей традиционно бесцеремонной манере распахнул настежь дверь в нашу спальню и огласил на всю комнату:

– С добрым утром, сэр! С добрым утром, миссис Нора! Пора вставать! Дальнейшее пребывание в состоянии сна может пагубно отразиться на состоянии ваших организмов!

– М-м-м… Проклятый робот, всё удовольствие испортил! – промычал я, зарываясь лицом в подушку. Потом поднял голову и посмотрел счастливо улыбнувшись на лежавшую рядом прелестную головку с растрёпанными волосами, разметавшимися по подушке. Нора то же проснулась, но лежала с закрытыми глазами нежась под одеялом.

– Сэр, моя программа симуляции эмоциональных реакций определяет слова «проклятый робот» как обидные в контексте человеческих эмоций. Что в свою очередь даёт мне право обидеться на вас, сэр, и какое-то время не общаться с вами и не выполнять ваших указаний. Анализ показал, что время, допустимое на проявление обиды составляет два часа, сорок две минуты и тринадцать секунд. Посему я удаляюсь и пока займусь хозяйственными делами, сэр. И «обиженный» робот развернулся в дверях, заскользив по коридору к лестнице, ведущей вниз, на первый этаж.

– Косворд, не обижайся на него! – крикнула вдогонку ему Нора. Потом потянулась с наслаждением, выгибаясь словно кошка, и откинув одеяло спустила на пол босые ступни, нащупывая ими валявшиеся где-то рядом с кроватью тапочки. Встала во весь рост, кстати не такой уж и маленький для женщины – пять футов и семь дюймов. Потянулась ещё раз сладко зевнув, и подошла к окну, где сквозь закрытые ставни к нам в спальню робко пробивался узкий солнечный луч. Потянув щеколду, Нора распахнула ставни и комнату мгновенно залило мягким утренним светом, по стенам заплясали яркие блики, а стоявшую напротив окна обнажённую женскую фигуру окутал сияющий ореол, будто ангела, явившегося во плоти. Она стояла у окна подставив лицо солнечному свету, а я наслаждался полным ощущением счастья впервые за столь долгое время, любуясь ею, на данный момент сзади. Благо было на что полюбоваться, да ещё как! Нора была довольно высокой, стройной, но не худощавой. С юных лет она вполне серьёзно занималась велоспортом, в колледже состояла в женской команде велосипедисток и даже участвовала в соревнованиях за Кубок Штата. Но профессионально заниматься этим не стала, посвятив большую часть своего внимания получению высшего образования, да ещё к тому времени мы с ней успели пожениться. А учась на последнем курсе, она уже носила под сердцем Шона. Результатом её личных усилий стал диплом юриста, а через два с половиной месяца появился на свет маленький горластый результат наших с ней совместных усилий. Потом мы переехали сюда, в Сенкчуари, Нора сидела с Шоном, я работал… Так, что-то я отвлёкся. Итак, не став прославленной велосипедисткой, Нора тем не менее спорт совсем не забросила, даже после родов крутя педали велотренажера дома перед телевизором, пока крошка Шон мирно посапывал в своей кроватке или играл в игрушки в манеже. Ещё она любила вращать обруч вокруг талии, могла делать это сколько угодно долго и результаты этих занятий теперь вот, как говорится, налицо. Сложена она пропорционально, не длинноногая, как те фотомодели, бывшие столь популярными перед войной. Но для меня это скорее плюс, чем минус, мне всегда женщины с такими фигурами нравились. Ноги прямые, крепкие, но мышцы не рельефные, а сглаженные, округлые. Такие ноги – просто глаз не отвести, а если ещё в мини да кружевных чулках и туфлях на высоком каблуке!.. Талия узкая (вот он, обруч-то!), бёдра неширокие и попа круглая, без ямочек по бокам ягодиц, так портящих обычно силуэт женских прелестей. Ну, с моей точки зрения портящих, а так может кому и нравится, я не знаю. Прибавим сюда красивые руки с небольшими, аккуратными кистями и изящными пальчиками со всегда ухоженными ногтями, круглые, почти не потерявшие формы после родов груди с маленькими, стоящими торчком коричневыми сосочками, красивые плечи и шею, державшую весьма привлекательную головку – и вот она, моя Нора! Стоит голая прямо в окне и ей абсолютно плевать на то, что какой-нибудь местный раздолбай пройдёт сейчас мимо нашего дома, случайно увидит её, обалдеет, а после будет рассказывать пуская слюни за рюмкой виски своим дружкам, как ему несказанно повезло увидеть голые сиськи самой миссис Стюарт. А мне, если честно сказать, плевать – пускай завидуют!