Владислав Сошников - Проект «Сияние». Возвращение Норы

Так же было и в тот раз. После зачистки и сбора трофеев нам, минитменам, отошла значительная часть стрелковки, изъятой из запасов банды и очень много боеприпасов. Хотя вот их-то как раз слишком много никогда не бывает. Теперь можно было всерьёз браться за создание серьёзной организации, что мы и сделали тогда, усилив уже существующих минитменов трофейным оружием и амуницией и объявив набор добровольцев в наши ряды. Народ к нам потянулся, молодёжь с ферм захотела становиться минитменами, что бы иметь возможность с оружием в руках защищать родные дома и свои семьи, чувствуя за спиной мощную поддержку. Старшие отнеслись к таким начинаниям с пониманием, ведь от инициативы и ответственности каждого зависело благополучие и безопасность в будущем всех вместе взятых. Поди всё лучше, чтобы часть людей с ферм числилась в рядах минитменов и по первому зову подрывалось на помощь нуждающимся, чем жить как раньше, когда каждый сам по себе. Зато ходить под рейдерской «крышей» и каждый день трястись за собственную жизнь и жизнь своих родных, никогда не зная наверняка, когда, в именно какой момент какому-нибудь отморозку окончательно сорвёт крышу и он решит «немножко пошалить», наведовавшись к вам и вашими близкими.

Я же, свалив все заботы, связанные с набирающим силу движением минитменов на Престона с компанией – пускай у них голова болит, занялся розыском пропавших людей договорившись с Ником Валентайном, детективом-синтом из Даймонд Сити о совместной работе. Попутно я собирал различные данные для Братства во время своих регулярных скитаний по пустошам. Порой мне приходится выполнять прямые задания, связанные с теми или иными объектами, попавшими в список интересов Братства, и вот тогда я могу уходить из Сенкчуари надолго и пропадать неделями, а то и месяцами. А сейчас со мной Нора… и как быть? Работу я бросить не могу, слишком многое связывает меня с минитменами и Братством Стали, что бы взять и разорвать разом все отношения в попытке устроить свою личную жизнь и создать милое семейное гнёздышко. Да и Нора не такая, я точно знаю. Она скорее мне опять в напарницы набьётся и отправится вместе со мной бродить по Пустоши, чем останется дома и будет изображать из себя примерную домохозяйку. Да, скорее всего так и будет. Нет, что-то в ней сильно изменилось… Так я рассуждал, попутно предаваясь воспоминаниям наших ночных утех, а руки сами нарезали бекон, раскладывали вмиг начинавшие шкворчать на раскалённой сковороде полоски, кололи и выливали туда же куриные яйца.

Когда еда была готова и разложена по тарелкам, а тарелки стояли на подносе я услышал, как Нора выключила воду и прошла обратно в спальню – несколько половиц скрипнули у неё под ногами. Я улыбнулся представив, как она, завернувшись в махровое полотенце и намотав второе – поменьше на манер чалмы на голову, на цыпочках пробегает от ванной до спальни, оставляя мокрые следочки на полу. Нора почему-то никогда не одевала тапочки после душа, а всегда порхала босиком до комнаты, где садилась на кровать, стягивала с себя полотенце и вытирала им ноги. Потом разматывала «чалму» на голове и вытирала мокрые волосы. Только в таком порядке и никак иначе.

Всё ещё улыбаясь, я поставил на плиту чайник, намереваясь заварить нам напиток из цикория, давно заменившего всем настоящий кофе, но который все упорно продолжали именовать именно «кофе».

Теперь я думал о том, с чего мне начать свой рассказ Норе о злоключениях, пережитых мною в процессе отчаянных и упорных поисков нашего с ней сына, ведь она вот-вот пристанет с расспросами, к гадалке не ходи. Да и пора уже нам с ней поговорить обо всём, слишком много неясного, каких-то огромных белых пятен в наших жизнях с того момента, как мы спустились в Убежище 111, где нас со всеми остальными «гостями» бункера погрузили в криостазис. Проклятый «Волт Тэк» , проклятый Институт… Что же вас связывает, какие такие общие тёмные делишки вы сообща обделывали? А в том, что эти две организации как-то связаны между собой я не сомневался ни секунды, уж очень много разных совпадений, явно указывающих на это попадалось мне на моём пути. И путь этот мной ещё не закончен, далеко не закончен. Можно сказать, что с падением Института здесь, в Бостоне, причём падением в буквальном смысле этого слова: ведь на месте массивного комплекса зданий и здоровенного бункера под ними сейчас зияет огромная воронка, просто гигантская дыра в земле, проделанная мощным ядерным зарядом и постепенно заполняющаяся дождевой водой, встало на место ещё одно звено головоломки под кодовым названием «найти Шона». А именно то, что Институт к похищению моего сына из убежища причастен лишь частично. Точнее, похитили-то нашего с Норой малыша как раз они, в этом нет никаких сомнений. Как я узнал впоследствии, их цепной пёс мерзавец Келлог после похищения моего сына какое-то время, а точнее лет восемь-девять заботился о Шоне, выдавая его за своего сына. Мальчик жил и рос всё это время вместе с ним в Даймонд Сити. Поговаривали, что прожжённый наёмник и безжалостный убийца, давным-давно трагическим образом потерявший своих жену и дочь даже как-то прикипел душой к пацану, по-настоящему считая его если не своим сыном, то кем-то вроде этого. Почему деятели из Института не забрали мальчика сразу, а позволили ему столь долгое время жить и расти рядом с этим чудовищем, но потом всё же взяли уже подросшего мальчишку к себе в бункер, для меня до сего дня остаётся загадкой. Ответа я не нашёл и тогда, когда убив синта-охотника и выковырнув из его головы устройство, с помощью которого удалось создать телепорт, оказался наконец в стенах этой таинственной организации. Там я увидел мальчика-синта, настолько точную и правдоподобную копию моего подросшего сына, что его без малейших сомнений принял за Шона, но продлилось это наваждение недолго. Явившегося вскоре старика и представившегося моим выросшим и состарившимся Шоном я встретил уже зная, что всё, что он мне говорит есть явная и неприкрытая ложь. Что мной просто пытаются манипулировать, пытаются направить мою неуёмную энергию в нужное им русло и моими руками избавиться от всевозможных сил, мешающих им проворачивать свои чёрные дела на просторах Массачусетса и вмешивающихся в их планы. Но ничего у них не вышло. Они, эти сволочи-учёные, сидели в своём глубоком бункере на сверх технологичном оборудовании, возможности которого были таковы, что с его помощью и помощью людей, умеющих на нём работать можно за короткий срок возродить цивилизацию из пепла, пусть даже для начала и в рамках одного небольшого города. Но они не пошевелили бы пальцем и ни за что не высунули носа из своей уютной норы, что бы хоть чем-то помочь людям Пустоши, многим из которых до сих приходится каждый день в буквальном смысле просто выживать. Жизни всех тех, кто живёт на наполненных страхом, опасностью и отчаянием пространствах постъядерной Америки для этих яйцеголовых ублюдков составляли не большую ценность, чем жизни обыкновенных лабораторных крыс. В этом я сам имел возможность убедиться, причём не единожды.