Денис Яшуков - Ковчег 5.0. Змеиный вальс

Зайдя в купол, я первым делом чуть не оказался сбит Мироном, улепетывающим от разъярённой Оксанки. Девочка бежала за ним размахивая простенькой тряпичной куклой с оторванной рукой и выкрикивала всякие детские проклятья.

Обнаружив на своем пути новое препятствие, ребятня стала наматывать вокруг нас круги, не давая ступить и шагу.

– Дядя Вакс, дядя Вакс, спасите! Она меня сейчас… О-о-ой – в последний момент ускользнув от удара ладошкой, завопил Мирон, перед тем, как его за шиворот приподняла Алевтина. Снизу запрыгала Оксанка, стараясь достать до поджавшего ноги мальчика.

– Ты плохой! Плохой! – махая кулачком и зажатой в руке куклой, голосила девочка, – зачем ты ее поломал?! Ей же больно-о-о!

– Дурдом, – глубоко вздохнул я, обводя глазами купол и останавливая взгляд на наблюдающей за всем Любовь Федоровне. Та сидела за столом и перебирала детскую одежду, слаживая и сортируя на несколько аккуратных стопочек. Атти постаралась и за пару дней обшила всю ребятню, сделав по нескольку комплектов каждому сорванцу.

– Так, а что вы хотели, уважаемый Вакс? – мерно проговорила женщина, – детям нужно пространство для игр. В тесноте им быстро становится скучно, и они начинают снимать крышу. Это они еще тихие. Вот, с час назад что было, ой-ой… Чуть от Юлии по попе не отхватили все трое, когда решили помочь ей на кухне и перевернули миску с салатом. Как она ругалась, бедная, как ругалась…

После большой стычки Любовь Федоровна обращалась ко мне уважительно и исключительно на «вы». Все мои просьбы и замечания на этот счет игнорировались, так что мне оставалось только смириться и стараться не обращать внимание на выканье от вдвое старшего человека. В конце концов, не спорить же с ней по этому поводу.

– Не представляю, как у них получилось ввести из себя этого ангелка, – скосил я взгляд в сторону кухни, на которой трудилась девушка, – Мне всегда казалось, что это что-то из области фантастики.

– Чтобы ты знал, выходки детей – всегда за гранью понимания, – хмыкнула эльфийка, отвесив легкий подзатыльник Мирону и опуская его на землю. Мальчишка тут же убежал, преследуемый маленькой егозой. – Как и детская удача влезать в истории и из них выходить без последствий. Ну, или почти без последствий. У взрослых так не бывает – я проверяла.

– Это ты о чем?

– Я как-то в детстве по пожарной лестнице на крышу залезла, – начала объяснять Алевтина, наблюдая за гомонящей детворой, – Мне года четыре было, мы жили в высотной малосемейке. Стандартная Шагринка в промышленном районе…

– В двойках что ли? – удивился я, припоминая что из себя представляют эти дома. Двойки, или двадцать вторые Шагринки появились в конце двадцать второго века, когда Петр Шагрин, русский мультимиллиардер венгерского происхождения понял, что ему слишком скучно и решил баллотироваться в президенты. Его предвыборная кампания не удивляла новизной, но поражала размахом. Петр сделал ставку на низший и средний класс, построив несколько тысяч башен-свечек с сотнями крохотных квартирок, которые любой мог приобрести практически по себестоимости, да еще и в беспроцентный кредит.

Неудивительно, что он стал одним из главных фаворитов и чуть не стал президентом. Единственное, что ему помешало – коррупция и установленные века назад традиции передачи власти. За последние пару сотен лет, по удивительному совпадению, страной управляли люди из одного тесного круга всем известных семей, передавая пост президента друг дружке как эстафетную палочку.

Так что не удивительно, что дорогой Петр Шагрин не добрал на абсолютно честном и прозрачном голосовании каких-то там десять процентов. Но зато обеспечил не один десяток тысяч семей доступным жильем и оставил после себя не плохой след в истории. Дома в народе сперва начали называть Шагринками, а затем двойками, из-за неизменной и обязательной надписи на фасаде зданий с датой постройки, которая начиналась с пресловутых двух «лебедей».

По началу башни имели довольно презентабельный вид, но заселивший их контингент приложил максимум усилий, чтобы в считанные десятилетия в край их раздолбать. Так что жизнь в них была, мягко говоря, не сахар.

– Ага, в них, – кивнула девушка, направляясь к своей кровати, огибая при этом сцепившуюся детвору. Оксанка все-таки догнала Мирона и сейчас по чем зря дубасила его куклой.

– Ого. Сурово тебе пришлось.

– Нормально. – подала плечами Алевтина, – так вот. Как я вылезла через окно на карниз, а потом карабкалась тридцать один этаж по ржавой лестнице – отдельный вопрос, и честно говоря, я и сама не знаю, как у меня вышло не упасть. Да еще и не испугаться. А вот то, что очутившись на крыше я решила половить птичек, бегая по парапету и распевая песни как Белоснежка из мультика и при этом не свалилась вниз – настоящее чудо. Детское, закономерное чудо. И с взрослыми оно не работает – соседка, убегая от пьяного мужа, вывалилась из окна, так и не достав до лестницы. Девочка-подросток с сорок седьмого этажа смогла пролезть несколько метров, прежде чем проржавевшая перекладина надломилась, и она не полетела вниз. А трехлетний карапуз с одиннадцатого упал в вентиляционную шахту и отделался легким испугом и парочкой царапин. И это с учетом, что из шахты его доставали на восьмом этаже.

– У каждого из нас есть свой ангел-хранитель, – философски проговорил я, присев на тумбочку и наблюдая за тем, как болтая со мной Аля разбирала вещи, которые вытрясла из мешка прямо на кровать и сортировала их по только ей известному принципу По крайне мере видимой связи между штанами в горошек, цветастой футболкой и парочки широких пляжных шорт я не нашел. – Так мне говорила моя сестра. Они с нами с рождения и до самой смерти. У каждого ангела за спиной крылья с белоснежным опереньем. Красивые и мощные. Их гордость и их Сила. Каждый раз, когда человек попадает в беду его ангел вмешивается и помогает ему, жертвуя перьями. И чем больше и серьезней проблема, тем больше Силы тратит ангел, и тем больше перьев он теряет. Поэтому, однажды может наступить время, когда опадет последнее перо и его крылья исчезнут. В этот момент, ангел перестает быть хранителем. Он становится наблюдателем. Потому, дети и выбираются чаще из передряг – крылья их ангелов еще не успели утратить свои перья.

– Красивая легенда, – склонив голову на бок, задумчиво проговорила Алевтина, на миг оторвавшись от тряпок. – и немного грустная. Выходит, что ангелы жертвуют собой ради нас?

– У всего есть цена, – пожал я плечами, – и, уверен, становясь Хранителем они знают на что идут и готовы ее заплатить сполна. В этом их суть – дать нам шанс стать лучше и верить, что мы им воспользуемся.

– Никогда бы не подумала, что ты веришь в Бога.