Павел Марушкин - Дело маленьких дьяволов

– Да, именно там! – в голосе Гаса сквозили истеричные нотки. – Послушай, Папа… Все же вокруг знают, что ты подбираешь бездомных детей! Все наши соседи! Кто-нибудь как пить дать трепанёт фрогам Бледного, и тогда они заявятся сюда, хотя бы просто для порядка – проверить… И увидят её! И всё, нам конец! Может, они уже сейчас…

– За порогом девчонку засекут ещё быстрее, – перебила Олури. – А если мы упрячем её в мешок, кто-нибудь рано или поздно заинтересуется, что такое мы тащим… И я тебе ещё скажу, умник: ты с нами в одной лодке, понял?! Соскочить не выйдет! Прекрати истерику и сиди тихо; а не то, клянусь князьями преисподней, я сама тебя вздую, да так, что мало не покажется!

– Слышь, брат, ну… Они правы… – неуверенно поддержал остальных Морфи; паника Гаса отчасти передалась ему, и он теперь всеми силами пытался заглушить это чувство. – Идти-то нам некуда больше, соображаешь? Ну где мы спрячемся?

– На корабле, – тоненький, хриплый голос прозвучал в наступившей тишине столь неожиданно, что все вздрогнули. – Спрятаться можно на корабле.

Морфи с изумлением уставился на пленницу. До той поры она не произнесла ни единого слова, вообще не издавала звуков – лишь поджимала тощие ноги, когда кто-нибудь подходил к ней слишком близко. Он даже не сразу понял смысл сказанного.

– На каком ещё корабле? – растерянно спросил Гас; но девчонка не ответила.

– А ведь в этом, пожалуй, что-то есть… – протянул Папа. – Да-а… Корабль… Хорошая мысль, дети мои! Мы можем даже смотаться на время из столицы, покуда тут всё не уляжется… Ты молодец, детка, – в голосе его вдруг зазвучали приторно-сладкие нотки. – За тобой охотятся, и это очень, очень плохие фроги! Но мы не дадим тебя в обиду, не бойся. Мы уже спасли тебя один раз, спасем и ещё… Так! Гас, Морфи, не стойте столбами! Собирайте вещички, да поживее. Берите только самое ценное и необходимое. Девочки, вас это тоже касается… – Папа обвел взглядом хижину и подавил невольный вздох.

Какой бы скудной ни была обстановка, в Весёлых Топях всегда найдутся желающие безвозмездно заполучить твою собственность. Оставь дом на часок-другой без присмотра, и отсюда вынесут всё подчистую… А спустя два-три дня от хижины останется только голый остов: ветхие доски и просмолённая солома кровли для здешней голытьбы – такой же товар, как и всё остальное. Единственным утешением было то, что они не собирались сюда возвращаться.

– Эй, я что-то пропустила? Разве у нас есть деньги, чтобы купить место на корабле? – удивилась Татти.

– У нас есть арбалеты! – ухмыльнулся Папа Ориджаба, с плеском вылезая из бочки. – И поверьте, дети мои – в нашем положении это куда более надежная валюта.

Гас истерически хихикнул.

– Так мы что же, заделались ещё и речными пиратами, ко всему прочему?

Груза у киднепперов поначалу набралось немало. Хозяйственная Олури стремилась забрать с собой всё, что только можно: щербатую глиняную посуду, плетеные циновки, тряпьё, даже драные, набитые прелой соломой матрасы… В конце концов, Папа Ориджаба вынужден был вмешаться и остудить пыл названной дочери.

– Бери то, без чего мы никак не обойдёмся! – втолковывал он. – Ну вот скажи, на что тебе эта рухлядь?

– Пригодится! – мрачно отвечала Олури, яростно пытаясь умять кучу тряпья в здоровенный фанерный чемодан, некогда найденный Гасом на свалке.

– Может, да, а может, и нет; только тащить всё придется на своём горбу. Придумай лучше, что делать с девчонкой…

С пленницей, впрочем, вопрос решился быстро. Отгородив от мужской половины семейства угол, Олури и Татти сняли с неё драные обноски и вымыли в Папиной бочке; после чего соорудили набедренную повязку из куска парусины, на мужской манер.

– Сойдешь за пацана! – хмыкнула Татти. – Ну вот, Ол, у нас ещё один братик объявился; как будто нам остальных засранцев мало…

Сборы были в самом разгаре, когда в хижину проскользнул Пиксин.

– Там, возле пустыря, какие-то типы! – выпалил он. – Спрашивали, где тут живет Ориджаба!

– Что за типы?! – насторожился Морфи.

– По виду – жуть какие крутые! Гадом буду, если у них чего хорошее на уме!

Нервы Гаса не выдержали.

– Бежим! – пискнул он и метнулся к двери.

– Куда?! А ну, стой! – рявкнул Папа. – На улице сразу заметят; давайте через окно! Татти, Ол, девчонка на вас! Роф, арбалеты не забудь!

– Не могу я, на хрен, тяжести таскать! – огрызнулся Роффл. – У меня раны болят!

– Заткнись и делай, что велено! Раны у него… Попадешься фрогам Бледного – узнаешь тогда, что такое настоящая боль!

Семейство Ориджаба успело в самый последний момент. Не прошло и пяти минут, как дверь хижины слетела с петель от мощного пинка. Брезгливо отряхнув с плеч древесную труху, внутрь шагнула высоченная фигура.

– Эй, хозяева! – негромко позвал он, поводя дулом пистолета. – Есть кто дома?

– Удрали, – констатировал один из его спутников, окинув помещение быстрым цепким взглядом. – И не так давно. Готов поспорить, их предупредил тот мелкий фрогги.

– Далеко не убегут, – с жутковатой уверенностью отозвался первый вошедший. – Давайте, что ли, подпалим эту убогую будку… Сделаем им, хе-хе, яркий намёк.

– А ну, постой! – один из фрогов Бледного вдруг нагнулся и поднял с пола грязную тряпку. – Гляньте-ка, что тут у нас.

– Когда-то оно было платьем, – отозвался другой.

– Маленьким платьицем. Детским, – уточнил его собеседник.

– Думаешь?

– Ага. Похоже, эти Ориджаба – наши клиенты.

Я давно смирился с превратностями судьбы. Сегодня ты – король положения, а завтра барахтаешься в бурном потоке событий, мечтая лишь о том, чтобы не захлебнуться и не пойти ко дну; сегодня считаешь каждый медяк в кармане, а завтра швыряешь трито горстями, ничуть не беспокоясь о том, что источник оскудеет. Жизнь полна неожиданностей; как любил говаривать Тыгуа – если ты ещё не умер, значит, всё не так плохо, как кажется.

Я проснулся под вечер. Никого из команды на палубе не наблюдалось; но напротив сидел незнакомый паренёк с арбалетом на коленях… Причём – взведённым, тут же отметил я. Ржавый наконечник стрелы смотрел прямо мне в грудь. Хорошенькое дело…

Фрогские охотничьи арбалеты – пожалуй, самое распространённое у нас оружие. Теоретически такую штуковину может соорудить любой, у кого есть нож и руки растут из правильного места: он целиком делается из дерева и верёвок. Для охоты на крупных рыб используют длинные стрелы с зазубренным костяным остриём; для сухопутной дичи – короткие болты с наконечниками из железа. Когда я говорю «сухопутная дичь», то имею в виду не только животных. Охотники бывают разные.

У фрога, что держал меня на прицеле, оружие явно не было самодельным. Крытое лаком ложе, толстый лук, обмотанный жилами, орех из позвонка большой рыбы… Продукция кустаря-оружейника или мелкой мастерской, устройство не из дорогих, но вполне подходящее для умерщвления добычи, даже крупной… Особенно на такой дистанции.