Дмитрий Шелест - Весна сменяет зиму

– Борзый ты солдат, странно, что живой.

– Поэтому и живой, был бы тютей, прибили уж давно. Я по крайней мере баб не бью. А вам капитан стыдно должно быть, этой девке и так в жизни досталось, а вы с кулаками. – крепко затягиваясь после каждой фразы, говорил солдат, абсолютно забыв про субординацию.

– Сильно умный, такое тоже в армии не любят. Откуда ты такой взялся? Шибко правильный.

– Оттуда, откуда и все, вы, капитан обидеть меня пытаетесь? Не обидчивый я, не старайтесь, хотел бы ещё там, в лагере, вас пополам сломал бы, но не достойны вы, что бы из-за вас под трибунал идти. Страшно вам, наверно. Вот вы и выплёскиваете свой страх на слабых, на бабах, да на стариках. Слышал я, как вы избили старика в подвале. Это с виду вы кремень, а на деле такое же ссыкло, как и все желторотики.

– А ты значит не ссыкло? Смелый больно? Что ж смелость в бою не проявляешь? Или смелости только на грубость офицеру хватает? – Зит начинал злиться, и это отвлекало его от страха, что блуждал в его душе и грыз словно червь.

– Ну и долго браниться думаете? Капитан? От страха не убежать и не скрыться, он не с наружи, а внутри. Я тоже боюсь смерти, друзья мои бояться, вы боитесь, Тарма боится. Всем страшно, все ссутся в штаны при её холодном дыхании. В Ирке я видел, как самые сильные и смелые боялись медивов настолько, что мочились в штаны прям в окопах, вонь стояла как в сортире. Всем страшно, но вот людьми оставаться надо даже когда страшно, а вы капитан, гнида. – сказал бородатый мужик и облегчённо вздохнул. – Думал, не скажу, смог, сказал, вы гнида, капитан.

– И что же привело вас к такому выводу, обо мне?

– Китти Лина мне рассказала про вас. Вы жалкий человек, завистливый, подлый. Вы не народу служите, а себе. Вам в радость быть выше других, и силу вы проявляете только тогда, когда вы знаете, что за вами закон или власть. А наедине с равным вы трус.

– В белье моём копаться решил? Да благодаря таким как я, в городах спокойно, благодаря моим солдатам вы забыли, что такое разбои и бандитизм на улицах. Мы ценной своих жизней сломили террористам из «свободы и воли» хребет. А благодаря таким не далёким и добрым людям вроде вашей Китти Лины, гибли мои друзья! Ты просто тупая рыжая собака, пёс. Ты думаешь, что сейчас правду отстаиваешь? Заступаешься за невинно обиженную жертву режима? Да она дура, дура, которая не может даже раскаяться в своём преступлении. А ты дурень рыжий грудью встал на её сторону. Никак на перепих с ней настроился? Хотя этой шлюхе кроме того самого и предложить нечего.

– Не, всётаки прав я оказался, гнида вы капитан. – докуривая папиросу почти до самого конца, обжигая пальцы, говорил рыжий, не смотря на собеседника.

– Ты бы за словами то следил! – не удержался сидящий рядом Орен. – Ты так-то со старшим по званию говоришь. Ты пришёл для того, что бы капитана нашего оскорблять? А ты не думаешь, что мы за нашего командира можем тебе и череп проломить?

– Против вас я ничего не имею. – докурив буркнул рыжий.

– А мне как-то наплевать, что ты там и про кого думаешь, пёс рыжий. Пришёл на халяву сигарету стрельнуть? Покурил? Что тебе ещё нужно, быдло не благодарное. Иди отсюда по добру по здорову! – грубо рявкнул Орен, не сводя с рыжего своего осуждающего взора.

Бородатый мужик не стал больше спорить и ругаться, разогнувшись в полный рост, он удалился прочь. А Зит тем временем нервно перебирал в руках паку сигарет, еле сдерживая эмоции, которые в этот день били у него через край.

– Эти твари из нулевого совсем обозрели, кто они такие, что бы с нами на равных говорить? Да они почти все бывшие преступники, которым волей судьбы амнистия на голову упала. А ведут себя как будто они полноценные граждане! Я таких на службе с говном мешал! А тут гляди-ка! Голову из дерьма высунули!

– Успокойся, у нулевых уже сдают нервы, они в бою не первый день. Плюнь на них.

– Плюну, пулей в лоб.

– Их и так осталось немного, без твоей помощи перебьют. Ты лучше успокойся и не думай об отморозках вроде этого. Ты командир наш, а не какой-то пацан с улицы. Соберись, нам предстоит бой. А в бою нам нужен грамотный командир, который сделает всё, для того, чтобы его бойцы остались живы и выполнили свой долг.

– Ты прав, Орен, что-то я распустил сопли, пора готовиться, а то без нас всех медивов перебьют.

Здание администрации вздрагивало и дребезжало. Снаряды нещадно впивались в фасад и разносили кирпичную толщу в крошки. Из многих окон уже вырывались языки оранжевого пламени.

И вот танки, что обстреливали администрацию, пришли в движение.

Зит шёл в атаку вместе со своей ротой. Страх был тут как тут, но именно он не давал ему расслабиться и потерять голову. Он видел как солдат за башенным пулемётом, крича во все горло, пускал очередь за очередью в окна администрации. Общий грохот достиг такой громкости, что всё слилось в один нескончаемый гул.

Одного из солдат, покосило осколками, другого убило пулей в голову, Чак ждал своей участи, но ему везло. Творящийся вокруг ад, не давал даже думать, лишь инстинкт самосохранения управлял им. Зит даже не понимал, что его мокрое лицо это отнюдь не пот, а кровь бойцов, что бежали с ним рядом.

«Неужели я добегу, неужели я выживу! Почему пули летят мимо? Твою мать как же страшно! Лишь бы не убили! Лишь бы не убили!»– бормоьал себе под нос Чак. Он бежал и старался не смотреть по сторонам, не смотрел он и под ноги. Неожиданно его нога зацепилась обо, что-то, Чак полетел на грязную землю и угодил в лужу, холодную и мерзкую. На секунду ему показалось, что его ранили, тело пробрала лёгкая дрожь, но довольно быстро он понял, что просто запнулся. Подняв взор, испуганный до смерти капитан, увидел сидящую у сорванной танковой башни Китти, она плакала, закрыв голову ладонями. Вся её форма была в чужой крови.

– Эй, Китти Лина! Ты бы здесь лучше не сидела! – дрожащим голосом промычал Зит.

– Это кто? Кто ты? Это вы капитан Зит? – сквозь слезы прошептала девушка.

– А у тебя есть ещё знакомые капитаны, которым ты пулю в спину обещала?

– Я боюсь! Мне страшно!

– Не поверишь! Я тоже боюсь и мне жуть как страшно! Но надо валить отсюда! Так у нас совсем мало шансов выжить! Хватайся за мой ремень и беги за мной, если танки уедут вперёд, то нам совсем туго будет! Хватайся за ремень! Только не вздумай мне шутить, иначе сам пристрелю!

– Хорошо!

Китти схватила его за ремень и на ватных ногах поплелась за ним без автомата, оставив его, где-то в луже. Она не думала ни о том, что хотела пристрелить Зита, ни о том, что её могут убить. Она лишь держалась изо всех сил за ремень, который стал её спасением.

Чак сам не понимал своих действий, ещё совсем недавно его радовала мысль о её смерти, теперь же он её спасал, сам не понимая почему. Он действовал машинально, во время боя его голова отключилась от эмоций и действия не несли в себе какую-либо подоплёку. Вскоре они догнали какой-то танк и, прикрывшись за его бортом, вбежали в сад. Не смотря на творящийся вокруг ужас, Зит чувствовал аромат увядших цветов и сырой травы. Он вдыхал приятные ароматы, стараясь не чувствовать запахи горящей резины и пороха. Китти так же сильно сжимала его ремень, боясь его отпустить.