Андрей Земляной - Академик: Дом, что мы защищаем. Академик. Глубина

Старый лихтер, настоящий музейный экспонат, пыхтел по воздушному коридору, второй час и безнадежно опаздывал, ломая все отведенные для таких перевозок графики. Я уже выслушал все, что думают диспетчеры обо мне, моих родителях и вообще предках и потомках на много колен. В долгу, правда, тоже не оставался. Мои красочные обороты, повествующие о сексуальных привычках атмосферных диспетчеров и их родственников, очень часто вызывали аплодисменты диспетчеров орбитальных и их требование повторить тот или иной пассаж. Служба планетарной защиты грозными окриками и угрозами всяческих репрессий пыталась восстановить порядок, но все тщетно. Древний грузовоз и облако скандала вокруг него катились своей дорогой, когда один из элементов системы главного привода, а точнее, туннельный респондер, сообщил о своей кончине. Вполне естественной, если учесть его преклонный возраст и то, что последний раз его, да и весь корабль ремонтировали никогда.

Все пятьсот тонн транспорта еще какое-то время посопротивлялись, но лишенный главной тяги грузовик сначала порыскал на курсе, а потом все быстрее и быстрее понесся к планете. Оставшимися в наличии курсовыми движками я мог только слегка подправлять падение, чтобы оно не стало совершенно хаотичным. Но за доли секунды до крушения выжал максимальную тягу, выдернул рычаг аварийного торможения и катапульты.

Частично погрузившись в землю, частично расколовшись на куски, корпус покойного контейнеровоза проплывал под спасательным креслом. Более миллиона коммуникаторов в трюмах транспорта получили сигнал об аварии и тут же начали трансляцию сигнала тревоги и собственных координат.

В идеале такая система должна помогать спасателям. Но не в ситуации, когда работает одновременно такое количество самых дешевых, но мощных микроволновых устройств. Они просто кладут всю связь и коммуникации в двухсотметровом радиусе.

Я еще успел заметить, как из поврежденных контейнеров посыпались яркие упаковки с телефонами, как меня очень чувствительно приложило о камень.

Прибыли.

Плоская крыша, по которой меня прокатило и очень серьезно ударило о какую-то из технологических надстроек. К счастью, все повреждения на себя взяли кресло и скафандр.

Не успел я выпутаться из остатков того и другого, как в спину мне уперся твердый предмет, и холодный без малейшей эмоции голос приказал не двигаться.

Крошечная камера, настоящий третий глаз на затылке, показала в уголке сетчатки и настороженную стойку охранника, и вполне профессиональную хватку автомата.

Вот только подходить так близко не стоило.

Быстрое круговое движение – и охранник, словно смертельно уставший человек, оседает у моих ног.

«Забирай, Тарри».

Короткий взгляд по сторонам – чисто. И, согласуясь с заученным планом дома, выложил пиропатронами круг на крыше. Даже не хлопок, а короткий шелест, и кусок крыши осыпается вовнутрь дома потоком серой пыли.

Ныряю следом. Два человека успевают только повернуть голову – «И этих тоже» – и умереть.

О, этого на карте не было! Небольшой пульт управления огнем. На экранах серая муть помех. Естественно.

А то, что нам надо, – это пять шагов по коридору и вниз на один этаж. Я только успел проделать три из пяти, как из-за поворота на меня выскочила парочка охранников в фотохромных комби. А дальше только вихрь драки.

Если бы не тренировки с роботами, эта парочка порвала бы меня, словно тузик тряпку. Глядя на изломанные тела в переливающихся радугой комбинезонах, я наскоро ревизовал общее состояние организма. Смятая нагрудная пластина, растяжка на голеностопе и еще много чего по мелочи. Однако сильны были покойнички. Надеюсь, таких тут немного.

Дальше.

Лифт – это для пижонов. Наши пути – лестницы. Еще один этаж вниз – и крохотная конура, в которой складировали разный хлам.

Запалив детекторы на окне, высаживаю стекло, стравливаю себя на два метра вниз и делаю полный вдох. Сейчас все зависит от того, насколько правильно и точно я проделаю. И еще одна пара рук не помешала бы.

Отщелкиваю стопор лебедки и отталкиваюсь от стены. Отсчитав ровно три метра, катушка встает на глухой тормоз, а я, остановленный в воздухе, по длинной дуге скольжу вниз прямо на черный прямоугольник бронированного стекла. Еще на подлете успеваю сделать несколько выстрелов из крупнокалиберного автомата. Стекло идет трещинами, но продолжает стоять, когда я вламываюсь в него всей своей немалой массой. Стекло хрустит, словно смятая бумага, и изломанным куском вываливается из рамы. Трое успевают прыснуть в стороны, а самый хладнокровный, уже почти доставший пистолет, получает сапогом в лицо и вылетает из игры.

Я уже готовился сдернуть крепление лебедки, как трос крайне удачно перерезался неприцельным выстрелом слева. Ответ намного удачнее. Бронестекло шлема, конечно, не пробить пулей, но голова не стальная, и думаю, что реанимация здесь бессильна.

Еще один неловко подскользнулся, получил молодецкого пинка по животу и тут же без паузы стальным отбойником в брызнувший осколками пластика шлем. Тоже не игрок.

Двое оставшихся боевого задора не проявляют, и я уже чуть спокойнее переворачиваю первого животом вверх.

Левая рука вспарывает ножом воздух в опасной близости от автоматного ствола, и пуля на какое-то время успокаивает его.

Последний даже не пытается отбиться. С загнанным выражением обреченного на смерть он смотрит мне в глаза, а рука его машинально тянется к сверкающему металлом ошейнику. Несколько секунд уходит на размышления, потом коротким ударом роняю его в кресло и вспарываю ткань чужого бронежилета ножом. Достав из боковой части узкую пластину, руками придаю необходимую форму, затем просовываю между ошейником и тощей шеей подопытного. Кое-как мне удается проложить спасительную прослойку между телом и металлическим кольцом. Потом, коротко прикинув будущую траекторию полета, дергаю руки в стороны. Ошейник рвется на две части и улетает в противоположные стороны комнаты, где вспыхивает ослепительными вспышками.

Перед упаковкой в стасис жестко, на грани допустимого, сканирую спасенного. Оно самое.

Упаковать в стасис и обернуть сбруей антиграва – дело одной минуты. Теперь в охапку и ходу.

На крыше уже ждет спецфлаер для перевозки денег. Оружия почти нет, зато шесть тонн брони. «Забирай, Тарри». Они-то и принимают удар взрывной волны от сдетонировавшего реактора грузовика, оставляющего на месте корабля и роскошной виллы одну большую воронку.

Самое сложное сделано. Теперь осталось самое неприятное.

Я отключил стасис и дождался, пока мой груз перейдет в обычное время. Затем, выдернув из кармашка подвески «допросную» аптечку, погрузил Тауса Кносо в неглубокий сон и принялся за ментальное сканирование. Покойный Торанс Мисэ, подаривший мне свою память, умел делать это в совершенстве. Не прошло и трех минут, как я знал все или почти все о том, что меня интересовало. И это знание меня совсем не обрадовало.