Денис Игумнов - Стальной Кваки

Тот же принцип палки заставил самого крупного кровососа, обитающего в особняке, выползти на шум, одновременно спасаясь от него и желая уничтожить его источник. Антип появился в холле не один – его окружали пять самых верных, самых надёжных, не раз проверенных в деле, прошедших испытания кровью телохранителей палачей. Отрылись створки двери под лестницей, и группа бронированных квадратов в костюмах и с автоматами в руках, тревожно озираясь, прикрывая собой Антипа, направилась на выход. Первая очередь у Кваки получилась длинной. Двое охранников упали, придавив Антипа своими телами. Трое других ответили стрекотанием скорострельных пистолетов-пулемётов, стреляя по колонне, которой прикрывался Кваки, но там его уже не было: перекатившись кубарем, он появился с другой стороны. Встав на колено, он дал короткую очередь, сместился в сторону, выстрелил, отпрыгнул назад, ещё выпустил очередь.

Теперь лежали все. Кваки тоже лежал на боку, ведя огонь по заслону из человеческих тел, наваленному между ним и Антипом. Внезапно из открытой двери выскочил запоздавший на вечеринку огня и смерти охранник. Приняв его за киллера, парня, потешно размахивающего руками, как Арлекин, пристрелили свои же. Они и представить себе не могли, что на особняк напала ни группа отчаянных головорезов, а всего-навсего один, слетевший с катушек псих.

Поднявшись прыжком, Егор пошёл крушить залегших телохранителей. Кваки видел, как пули терзали последнего защищающего жизнь босса телохранителя, подающего признаки жизни. С каждым новым попаданием в него телохранитель вскидывал автомат, стараясь ответить, но не мог нажать на крючок, пальцам не хватало сил. Шевелиться он перестал после того, как Кваки попал ему в скулу. Выплюнув фонтанчик крови, бандит улетел на небо. Не помогли телохранителям их бронежилеты, класс защиты не соответствовал убойной силе бронебойных патронов. Десятки пуль, выпущенных на волю, уже нашли себе пристанище в жарком пекле смертельных ранений, а остальные ждали своей очереди в снаряжённых магазинах, чтобы тоже поучаствовать в заварушке. Кваки хорошо подготовился: помогли связи в криминальной среде. Достать Калаш и специальные боеприпасы к нему удалось относительно быстро. Он знал на что шёл. Антип уделял повышенное внимание собственной безопасности. Повышенное, но, как выяснилось, недостаточное.

Антип выбирался из-под горы трупов. В руке он сжимал Беретту – любимый для него пистолет. Ему, несмотря на испытываемый им страх, было интересно: кто же отважился его заказать и что за бессмертный такой киллер решился принять заказ. Встав сначала на одно колено, Антип не спеша распрямился, внимательно наблюдая за стоящим рядом парнем. Смутно знакомая рожа. Где-то он раньше его видел. Вспомнил. Перед тем, как выстрелить, Антип вспомнил. Прозрение вышло настолько ярким, можно сказать – ослепляющим, что Антипа подвели оточенные до совершенства ежедневными тренировками рефлексы профессионального стрелка. Он на долю секунды замешкался: ведь мертвецы к нему раньше не приходили. Имени упрямого парня, отказавшегося говорить, несколько месяцев назад убитого у него в подземном гараже, Антип не знал, но это был он – выходец с того света. Пауза стоила Антипу жизни: пуля, выпушенная мстителем, вернувшимся из преисподней, вонзившись ему в глаз, выбила из черепушки мозг преступного Наполеона.

Кваки тщательно осмотрел тела убитых им бандитов. Трупа Гоблина среди телохранителей Антипа он не нашёл. А ведь его крестник Гоблин интересовал его даже больше, чем криминальный босс. Где-то этот паук прячется. Гоблин оказался хитрее остальных преступных кровососов – не выполз на звуки, производимые палкой. Чутьё подсказывало Кваки – санитар где-то рядом.

Отыскав лестницу, ведущую в гараж, Кваки спустился вниз – в тишину. Привычный запах автомастерской ударил страшными воспоминаниями в мозг. Сердце заколотилось с невероятной скоростью. Пришлось Кваки на минуту остановиться, успокоиться. – «Ну и где же прячется эта крыса?» – Обойдя гараж, Кваки двинулся к обитой железом полуоткрытой двери. За дверью Кваки обнаружил освещённый жёлтым светом узкий коридор. Пройдя по нему, он вошёл в ответвление, заканчивающееся ещё одной дверью, но не железной, а обычной и закрытой. Кваки прислушался. Ничего. Но он уже знал, что там, за дверью скрывается Гоблин. Кваки ощущал вонь разложения душевной ткани мастера заплечных дел.

Выстрел в замочную скважину, удар ботинком и вот Кваки внутри логова Гоблина. Сразу стало понятно, что санитар здесь обитал на постоянной основе: двадцатиметровая комната служила ему жилищем. Примитивная мебель – старый диван, два стула, большой обеденный стол, книжный шкаф с полками, с которых на Кваки глядели разноцветные книжные корешки и Гоблин, стоявший рядом со шкафом вполоборота. Гоблин с непокрытой головой и всё в том же замызганном, когда-то белом, халате, распахнув широкую волчью пасть, скалился, показывая блестящие слюной клыки, обрамлённые, словно ободранными до сырого мяса, красными губищами. Выставив перед собой нож такого размера, что, глядя на него, вспоминались мечи римских легионеров, Гоблин, казалось, в отличие от Антипа, совсем не удивился, увидев, что за ним пришёл Кваки. Любой садист-убийца-палач подспудно ожидает, что к нему, рано или поздно, придёт кто-нибудь из его жертв и заставит заплатить по счетам.

Гоблин махнул ножом, приглашая к честной драке, без использования огнестрельного оружия. Он вроде как предлагал: «Брось автомат, давай разберёмся, как мужчина с мужчиной». На счёт честной драки – один на один, у Кваки имелись кое-какие соображения, которыми он поспешил поделиться с Гоблином, нажав на спусковой крючок. Клац. Щелкнул затвор, а выстрела не последовало. Кваки израсходовал все патроны до последнего; тот рожок, что сейчас был вставлен в автомат, оказался пуст. Гоблин кинулся, размахивая чудовищным ножом, в атаку. Кваки, ударив сбоку ребром подошвы армейского ботинка в колено, защитился от ножа Калашом. Отбив первый выпад, Кваки саданул стволом по харе Гоблина, зарядил пинок по яйцам и рожком саданул по пальцам, сжимающим рукоятку ножа. Ойкнув, Гоблин захотел пырнуть Кваки в живот, за что был наказан ударом ствольной коробки, отразившей и это нападение, по зубам. Бросив автомат под ноги Гоблину, Кваки, перехватив руку с ножом, вывернул её до характерного хруста кости. Нож перекочевал в ладонь Кваки. Отбросив Гоблина на обшарпанную поверхность обеденного стола, он резанул ему по голени левой ноги, а когда санитар, привстал, Кваки, оказавшись у него за спиной, приставил лезвие к кадыку.

– Что тебе спеть на ночь, мразь? – спросил Кваки, помня, как Гоблин ему обещал, что он запоёт, когда он за него примется по-настоящему.