Валерий Атамашкин - Восстание Спартака

Без жертв и крови не выигрывалась еще не одна война. Марк Красс не откажется от задуманного – это не в моих правилах.

P.S. Фларенское 29 29 Фалернское вино – сорт вина, производимого в Древнем Риме. Фалернское вино происходило из Северной Кампании, области, пограничной с Лацием и известной как ager Falernus (лат. Фалернская земля), у подошвы и на склонах Массикской горы. здесь довольно-таки вонючее, несмотря на заверения в выдержке. Но лучше дрянное вино, чем его отсутствие.

Рут привел лучших элейских и каппадокийских скакунов, каких удалось достать. Скакали парами, копыта лошадей попадали в сугробы, животные недовольно ржали. Я понимал, что на обратную дорогу у животных не останется сил – лошади будут загнаны. Сильная пурга, поднявшаяся в эту ночь, не оставляла гнедым шанса. Но на кону стояли человеческие жизни, поэтому я подгонял Рута, управляющего лошадью в нашей паре.

– Прибавим! Рут! – кричал я.

Мое новое тело великолепно чувствовало себя верхом на лошади.

– Загоним коней, Спартак! – откликнулся ликтор.

– Ходу, гопломах!

Мы мчали к видневшейся на горизонте фортифицированной линии римских укреплений. Десять человек из числа тех, кто не раз проходил по тонкой грани между жизнью и смертью. С их помощью я намеревался сделать большое дело.

Я всматривался в ночную мглу и немало удивился, когда впереди показались огни факелов римского легиона, вышедшего за укрепления. Первой я увидел когорту, охраняющую аквилифера 30 30 Аквилифер (лат. aquilifer – «несущий орла») – почетная должность в армии Древнего Рима, знаменосец, несший легионного орла. , держащего серебряного аквила 31 31 От лат. aquilа – орел , возвышающегося над головами солдат. Когорта строилась. Легион был переведен в полную боевую готовность и ожидал сигнала о переходе в атаку. Центурионы 32 32 Центурион (лат. centurio – «сотник») в римской армии – командир центурии. и опционы 33 33 Опцион (от лат. optio – «свободный выбор») в Древнем Риме являлся помощником центуриона и даже, в случае ранения последнего, его заместителем. покрикивали на своих солдат. Удалось разглядеть горнистов, стоявших чуть поодаль от знаменосцев. От души отлегло, когда я не увидел Красса и старших офицеров. Я не знал причины, по которой Красс вывел за стены свой легион, но такой подарок со стороны римлян придавал моему плану все более реальные очертания.

– Ходу, брат! Не жалей лошади! – прокричал я.

Гопломах что-то выкрикнул, но ветер развеял его слова. Ударил коня по бокам, и изнеможенное животное, вложив в свой рывок последние силы, поскакало быстрее. Видя, что наша связка с Рутом в очередной раз взвинтила темп, коней принялись подгонять остальные гладиаторы. Получалось скверно, копыта гнедых утопали в рыхлом вязком снегу.

Мы приблизились к территории римлян вплотную. Я приказал Руту перейти с галопа на спокойный шаг. Линию фортифицированных сооружений я видел впервые, и, надо сказать, картина впечатляла, заставляя проникнуться уважением к врагу. Огромный ров шириной и глубиной навскидку в три средних человеческих роста был укреплен земляным валом, как мне показалось, в высоту не меньше самого рва. Высокая стена, на вид прочная и надежная. На стене через равные расстояния стояли башни дозорных. Память прежнего Спартака подсказывала, что легионеры воздвигли укрепления, перекрывшие перешеек от Ионического до Тирренского морей, за считаные дни. Я поймал себя на мысли, что, увидь я раньше всю эту конструкцию, отчаялся бы не меньше восставших!

– Ума не приложу, почему римская свинья решила высунуть свой нос, Спартак? – так Рут отреагировал на мой приказ обходить римский легион. Для гопломаха, как и для меня, стало откровением, что враг выдвигает свои войска нам навстречу.

Действительно, за такими укреплениями не страшен любой штурм. Стало понятно, почему Красс до последнего момента избегал боя в открытую, а брал восставших измором. Но что изменилось сейчас?

– Сколько дозорных на каждой башне? – спросил я, когда мы отдалились от римского войска.

– Пять на каждую, – заверил гопломах.

Я сосчитал башни из тех, что находились в пределах видимости. Снежная буря сужала римлянам обзор и развязывала нам руки. Две башни, дозорные на которых могли заметить нас, располагались в сорока шагах друг от друга. Я обвел взглядом свою группу и увидел в глазах людей решимость.

– Пара по левую сторону, пара по правую. Остальные остаются со мной, – скомандовал я.

Гладиаторы двинулись в указанных мной направлениях. К сбруе каждого скакуна была привязана связка хвороста, обернутая в ткань, пропитанную смолой. Пожар в лагере и последующий за ним сигнал тревоги наведет сумятицу в римских рядах. К месту пожара стянется охрана лагеря, что откроет нам прямую дорогу к палаткам высших офицерских чинов.

Рядом со мной остались Рут, парфянин Крат и галл Галант, славившиеся в моем лагере как одни из лучших стрелков. Мы приблизились к башням, я нахмурился, покосился на гопломаха. В карауле на каждой башне стоял только один человек.

– Ты говорил, что караульных пятеро? – прошептал я.

Гопломах пожал плечами, не зная, что ответить на упрек.

– Все верно, каждый легион выдвигает на караул по одной когорте, ночью сменяются каждые три часа, – подтвердил Галант слова германца.

Однако на башне стоял только один человек. Похоже, Красс решил собрать людей из караула и усилить войско в канун решительной атаки на наш лагерь. Я отдал короткий приказ:

– Начинаем!

Свистнула тетива. Послышался глухой хлопок, затем еще один. В первый пролет V-образного рва упало тело легионера с первой башни, из его горла торчала стрела. Второму легионеру стрела попала в глаз – он сделал несколько неуверенных шагов и вывалился с дозорной башни. Я почувствовал прилив адреналина – необходимо перебраться через вал до того, как дозорные с соседних башен обнаружат прорыв.

– Рут!

Германец метнул в башню тяжелый пилум 34 34 Пилум – метательное длинное железное копье с крючкообразным концом для бросания с близкого расстояния, состоявшее на вооружении легионов Древнего Рима с обвязанным крепкой веревкой деревянным древком. Острый наконечник с зазубринами вонзился в щель между сколоченными досками, словно влитой. Я схватился за веревку, дернул, проверяя, насколько крепко застрял наконечник в дереве. Намертво.

Я оказался у башни, проворно вскарабкался по довольно высокой стене укрепления в будку дозорного. Гладиус плавно выскользнул из ножен. Снег усилился, способствуя тому делу, которое мы затеяли. Вокруг не оказалось ни души, и я бросил веревку Руту. Через несколько минут на башне стояли остальные члены моей группы.