Дмитрий Акулич - Хижина

Для шерифа мужчина вел себя странно и подозрительно. Поэтому, когда Виктор решил покинуть шерифа за дверями и спрятаться от разговоров с ним, прикрывая дверь, Батюк слегка отодвинул Виктора в сторону, прижав того к дверному проему. Шериф вошел в дом, поправил свои коричневые усы. Сходу осмотрелся по сторонам. Слева от него, под окном, стоял широкий стол и четыре стула. Рядом с мебелью стояла белая, слегка облезлая, большая печь. Справа шериф увидел пару ведер прозрачной воды, которую хозяин набрал из колодца за домом. Напротив ведер два высоких шкафа, глиняная посуда, ржавый велосипед, протертые сапоги, над которыми висел черный военный командирский плащ. Батюк не видел никаких намеков на то, что худощавый профессор что-то изобретает или изучает в деревянных стенах постройки. Виктор строил из себя человека, который просто решил отдохнуть и пожить в полном одиночестве, но на фоне этого, он выставлял себя с другой стороны. Опустив руки в карманы, Виктор чаще задышал, его бледное лицо обильно потело. Он периодически вытирал капли широким левым рукавом халата, не доставая правую руку из кармана, в котором пряталась половинка золотистого шара, только одна деталь. Ученый раздражительно, с волнением, не отводил глаз от незваного гостя.

– Вы в чем-то подозреваете меня, шериф? – холодно произнес Виктор.

– Да. Странный вы человек…мне что-то подсказывает, что вы что-то прячете от меня! – прошептал он, затем увлеченно сделал несколько маленьких шагов вперед, заглянул в оставшуюся дальнюю широкую комнату.

В ней стояли две кровати, одна больше другой. На полу лежала серебристая импортная новая удочка, около катушки с леской, на корпусе красовались красные буквы «ZSV». На стене часы с кукушкой, одна картина с изображением заблудшего мальчика.

Шериф вернулся к Виктору, который оставался стоять у двери.

– Нечего запрещенного не прячешь? Лучше сейчас ответь… – твердо сказал Батюк и отвел свои черные глаза в сторону одинокой печи.

– Нет…нет. Зачем мне это… – ответил Виктор, а после заметил на полу клочок собачьей шерсти, прям у подошв шерифа.

Ученый быстро поднял свой испуганный взгляд на Батюка и подошел к нему ближе, поправляя свои очки.

– Простите, я могу вас проводить?! – тяжело задышал Виктор. – Мне стоит прилечь, сегодня очень жарко… А вам стоит поискать собаку, нежели ходить по моему дому без какого-то разрешения и при этом, тратя наше с вами время.

– Я сам знаю, что мне нужно! – ответил шериф, обойдя быстрым взглядом кухонный стол. – Ладно, если увидите пса у себя на участке, дайте знать. И вот, возьмите.

Батюк протянул листовку о пропавшей собаке прямо в холодные руки Виктора и недовольно вышел на крыльцо.

– Действительно, жарко сегодня, – прошептал Батюк и ладонью вытер несколько капель пота с гладкого лба.

Спускаясь по деревянным ступенькам к земле, шериф поправил свою кобуру с пистолетом. А затем, подойдя к машине, он обернулся и взглянул своими маленькими глазами на провожающего его Виктора. В этот момент, шериф видел чудика в испачканном халате, который что-то придумал у себя в голове и пытается это скрыть. Затем Батюк уехал. Виктор быстрым шагом зашел в дом, закрыл дверь на замок и мгновенно убрал тот кусочек белой собачей шерсти, что лежал на полу, который чуть было не создал мужчине кучу ненужных проблем.

– Порядок… – отбросив листовку в сторону, произнес Виктор.

От волнения ему стало не по себе. Пот продолжал стекать по его лицу и капал на пол, сердце дрожало от страха. Он наклонился над ведром чистой воды, ополоснул побледневшее лицо. Затем вошел в дальнюю комнату и упал камнем на кровать. Пролежал там до темноты. Мужчина старался успокоить свое чувство страха, собраться с мыслями, не отпуская с ладони золотистую деталь, что была в кармане. Уже в ночь у него было столько решимости, что он вновь отправился к своим тайнам, к науке.

Теперь, с того прошлого дня, хижина всегда находилась под закрытой дверью, а Виктор не выходил из нее. Изнутри окна были скрыты натянутой темной тканью. На участок не приезжал любопытный шериф Батюк.

Торопливо наступил апрель: дни были солнечными, теплыми. Старый дуб в молчании стоял у дома, раскинув свои еще голые ветви над серой крышей.

Спустя очень долгое время к ученому вновь приехал широкотелый, как пончик, шериф. За уходящую зиму он стал еще более круглым. В этот весенний день Батюк не смог отыскать Виктора дома. Но настырный шериф, перекрывая свою лень недоверием к ученому, продолжал к нему приезжать, надеясь все же увидеть худое белое лицо Виктора. День за днем дом был все время заперт, на стук в дверь и зов никто не реагировал. Виктора давно никто не видел в городе. Его машина одиноко стояла у колодца, усыпанной желтой иглицей хвойных деревьев и слегка сухими прошлогодними листьями дуба… Новых следов на участке не появлялось. Мертво стоял деревянный дом средь зеленых живых елей и сосен. После четырех дней, шериф перестал ждать, что из хижины выйдет Виктор, он насторожился, вспомнил былое исчезновение Николая Травника, а затем незамедлительно завел дело, разработал поисковую операцию. Группа полицейских взломала дверь, вошла в дом. Внутри пахло сыростью. Все вещи хозяина, еда и прочие предметы Виктора, оставались на своих местах, а вот самого хозяина не было. Мужчина будто испарился, оставив на столе, средь беспорядочно разбросанных книг, недоеденный омлет, который покрывшись плесенью, высох. На стене на ржавом гвозде висел черный плащ, в кармане которого, после обыска, шериф Батюк нашел закрытый конверт, с надписью: «Моему сыну».

2

Был неясный, серый день. Небо закрыло от людей теплые солнечные лучи и большим мрачным одеялом нависло над шумным городом.

В полицейский участок приехал тот самый сын Виктора Травника, двадцатипятилетний Алесь. Внешне он не слишком был похож на отца, разве только глаза: такой же широкий разрез глаз, зелено-синие оттенки, мелкие ресницы на веках. Все остальное было маминым: над глазами висели светло-русые узкие брови, ее широкий лоб, голова была круглая, ровный и правильный нос, тонкие губы. Алесь имел дедовские повадки: он был пытливым открытым человеком. Алесь откровенно говорил со следователем, пытался во всю помочь найти своего отца, с которым очень тесно общался. Несмотря на свою многочасовую работу, Виктор всегда находил время, чтобы позаботиться о сыне. Особенно после смерти матери. Со временем, Алесь понемногу отдалялся от него, взрослел, завел семью, погряз в работе и житейских проблемах. Но не забывал о единственном родном человеке. Он часто звонил своему отцу, интересовался его жизнью, здоровьем. Но уже изредка заезжал к нему в гости. И теперь он горько сожалел об этом.