Макс Каменски - Шепот Пустоты. Книга 2. Мгновения бездны

Боб уже увидел дравшуюся прямо среди морпехов Мэри, когда рядом с виском взвизгнула пуля, Боб присел и тут его мощно ударило что-то в плечо и опрокинуло на землю. Все тело пронзила дикая боль. Боб посмотрел на место попадания и увидел там кровь и торчащую кость. Правая рука безвольно повисла. Конечно, если попадает пуля Раптора, то мало не покажется.

Макс стиснул зубы от боли и присел на землю. Вокруг мелькали плазменные и лазерные лучи, трассеры. Несколько раз за спиной что-то мощно ухнуло. Кажется, прошлись гранатометами, но по кому? Флаеров-то не осталось. Может…. Проклятье!

Небо над головой расчертило несколько быстрых теней. Следом земля вокруг стала вспухать воронками мощных взрывов.

– Найлтокс… Мэри, – сказал Боб по местной связи. – Надо уходить. Начались бомбардировки, – слова давались Бобу тяжеловато. Ранение довольно сильно встряхнуло его и, видимо, кровь лилась потоком. Голова начала кружиться, ноги стали плохо слушаться.

Тут Боба резко подхватили чьи-то жесткие, сильные руки и потянули с земли наверх.

– Вставай, Тарт. Я заигралась. Нужно уходить, – сказала Мэри. Все её лицо было в копоти, часть волос у правового лица обуглена.

– Я шел за тобой. Хотел… – шатаясь, начал объяснять Макс, но тут его подхватила Найлтокс, закинула его здоровую руку себе на плечи и потащила его прочь с того места, где он стоял.

– Ты не мог мне по связи сказать? – удивилась девушка.

– Мог, наверное, – ответил заплетающимся языком Боб. Он едва волочил ноги. – Просто я хотел быть рядом, вдруг чего.

– Мне опека не нужна, – резко осадила Мэри.

– А мне, кажется, точно не помешает, – пробормотал Боб. – Хорошенько меня достали.

– Не ной, – сказала Мэри, продолжая тащить Боба на себе, а затем перешла на общую связь: – Говорит Мэри Найлтокс. Ввиду ранения командующего Тарта, беру командование на себя. Приказываю начать срочное отступление по месту назначенного отхода. Выполнять!

Боб к этому моменту провалился в некоторое забытье и все остальное для него проходило как в тумане, пока наконец-то тьма его не накрыла полностью.

Когда звездолет начал свою посадку на Мей, Макс не смог удержаться от того, чтоб не полюбоваться пейзажами этой прекрасной планеты. Хотя специальные системы погружения в сон обычно отключались автоматически только после посадки в космопорте, Макс попросил бортпроводника разбудить его чуть раньше. В той части мира, куда он в настоящий момент прибывал, как раз начинался рассвет одной из двух звезд этой системы, ярко-красного карлика по имени Дея, лучи которого выписывали на небосводе невероятные картины, подобные работам древних художников Земли, предпочитавших кодировать смыслы в игре оттенков и теней, не имевших с первого взгляда конкретной формы. Все эти невероятные краски растекались по небу цвета индиго, смешиваясь и переплетаясь между собой. Так будет продолжаться примерно около часа, пока за первой звездной не начнет восход вторая, большая и в преломлении атмосферы этой планеты белая по спектру – звезда Долонова. Она озарит Мей мощным белым светом, который смешавшись со спектром первой звезды, подарит планете желтое теплое свечение. И так все четыреста восемьдесят дней в году.

А уже на земле, волнуясь и шурша лазурными гребнями, омывало золотистые пляжи лазурное море. Оно раскинулось между двух основных континентов, сцеплявшихся между собой на полюсах, и плескалось от одного берега к другому, никогда не находясь в покое, кружа в вечном танце невысоких и совершенно не опасных волн, в которых местные жители так любили проводить сутки напролет. Вечно счастливые, заряженные лучами двух солнц, всегда азартные и невероятно увлекающиеся люди. В отличие от Тритона, мира райских островов, люди здесь не просто находились в неге, а наоборот в постоянном, практически броуновском движении тел и мыслей. Здесь также страстно любили, как и ненавидели. Многие споры решались дуэлями, а легкомысленность как мужчин, так и женщин порой переходила все границы.

Но все же море и жившие по его берегам люди были не основной частью Мей – большую половину планеты покрывали сочные зеленые джунгли, где некоторые деревья и пальмы могли достигать сотен метров в высоту, а стволы некоторых не смогло бы обхватить и десять человек, взявшись за руки. Здесь до сих пор были места, куда не ступала нога человека – огромное количество тайн и загадок скрывалось в дебрях, куда много раз высаживались экспедиции и исчезали без следа. Во многом, конечно, из-за агрессивной фауны, имевшей множество когтей и зубов и не считавшей возможным разумный подход к другим видам. Вот с этим, конечно, Максу меньше всего хотелось бы встретиться.

Однако времени любоваться красотами было немного. Достав свой коммуникатор-медиафон, Макс быстро пробежался по поступившим информационным сообщениям из разных источников (общей системы галактической связи, личных и общих мессенджеров, а также главным образом системы персональной шифрованной коммунитации – золотой разработки вебрайдеров). Последний глоток свободы, так сказать. Особо хитроумные системы шифрования, универсального ключа к которым просто не существовало, стояли на страже тайны личной переписки граждан Конфедерации. Ну или хотелось так думать, во всяком случае.

Именно через систему персональной коммунитации Макс обычно получал все сообщения от Томаса. А перед вылетом, после воодушевляющего разговора со Стаффом, он распорядился собраться все данные по вебсерфингу Билли, его последним контактам, наиболее частым встречам. Быстро пробежав по полученным данным, Макс лишь в очередной раз подумал, что контроль – это всегда лишь иллюзия.

Вернувшись из своей… командировки на Сайрус, Макс как мог максимально осторожно и незаметно навел справки о своей семье. И от полученных новостей он пил в горькую пару недель. К тому моменту ни мамы, ни папы уже не было в живых. Как оказалось, отец не смог перенести известия о смерти старшего сына и инфаркт в один миг прервал жизнь хоть и не выдающегося, но трудолюбивого физика высоких энергии. Мама пережила отца ненамного дольше. Ее поразила одна из местных азуровских болезней, чем-то похожая на давно побежденный земной рак – энигма. Ее особым и пока что не поддающимся полному изучению свойством была активная мутация при попытке лечения. Это нечто находило ответ на любые фармакологические и оперативные вмешательства и продолжало развиваться в организме несмотря на все усилия. Все, что могли сделать медики на современном уровне развития биотехнологий – продлить жизнь за счет дорогостоящих препаратов и разных процедур, которые, однако, угнетали здоровье и стремительно сокращали срок жизни. В сущности, все полученное за счет «смерти» сына возмещение и ушло на это, но мама продержалась три года. Младший братик остался один.