Макс Каменски - Шепот Пустоты. Книга 2. Мгновения бездны

Где-то на третий день по личному коммуникатору с Данилевским связался командир его полка – контр-адмирал Стивен Стол.

– Полковник? – сухо поинтересовался командир.

– Так точно, товарищ контр-адмирал, – живо ответил Данилевский и приподнялся на кровати.

– Не нужно, лежите. Мы долго не могли связаться с вами. И как мне сообщили, вы были ранены.

– Я просто упал с небес, – хмыкнул Василий.

– И все же смогли принять участие в наземной операции колониальных сил, – Стивен Стол говорил совершенно без каких-либо эмоций, словно вообще общался сейчас со стеной, а не с человеком. – И весьма успешно, насколько я понимаю.

– Во всяком случае враг не достиг своих целей, – пожал плечами Данилевский.

– Это прекрасно. Побольше бы нам таких офицеров как вы, полковник. До связи с вами я обратился к медицинскому персоналу штаба. Как мне пояснили, в условиях боя ввиду полученных ранений вы были вынуждены принять мощный психостимулятор, который и приковал вас к постели последние несколько дней.

– Так точно. В противном случае я не смог бы принять участие в бою.

– Однако в итоге последствия принятия данного препарата значительно повредили вашему здоровью…

– Товарищ контр-адмирал, все это временно. Я готов к дальнейшему несению службы и хотел бы вернуться к своей эскадрильи.

Стивен Стол неожиданно просиял.

– Отлично, полковник! Я в очередной раз отмечу, что нам нужны такие офицеры как вы!

– Прощу прощения, товарищ контр-адмирал. А что у вас вызывало сомнения в этом?

Стол некоторое время помолчал, двигая губами и о чем-то раздумывая, но затем ответил:

– Вы пропали уже без малого десять дней назад. Конечно, поскольку у электроники не было точных сведений о вашей гибели вас записали в число лиц, пропавших без вести. Как и многих других храбрых мужчин и женщин, несших службу на звездолетах Конфедерации в тот… день. Но как стало затем выясняться, некоторые офицеры, даже среди высшего офицерского состава, совершили некоторые манипуляции, чтобы либо вообще не вернуться в мир живых под тем же именем, либо оказаться так сильно раненными, чтобы уйти досрочно на пенсию.

– Уверяю вас, товарищ…

Стол поднял руку.

– Не нужно! Мы уже получили всю информацию о вашем подвиге. Вы спасли много жизней при Годемине. И Звездный флот приставит вас к награде. Так было решено сразу же, как стало известно о вашем спасении. Однако затем… прошло несколько дней после этого и у начальства возникли некоторые опасения.

– Я вас понял, товарищ контр-адмирал. Во мне нет необходимости сомневаться. Более того, если вы окажете давление на здешний медицинский персонал, то я…

– Нет, полковник. Врач Алексей Браун уверил меня, что вам еще требуется как минимум трое суток для полного восстановления. Мы считаем, что необходимо закончить этот минимальный курс.

– О, Бездна! Вы меня словно режете заживо. Я схожу с ума здесь от тоски! –Данилевский не врал и не красовался перед начальством – он еще никогда так долго просто так не сидел на месте.

– Пока вы будете находиться в лазарете, мы бы все же хотели привлечь вас к отбору новых кандидатов. В бою ваша эскадрилья потеряла почти половину состава…

Данилевского словно окатили ледяным душем. Конечно, он помнил, каким был тяжелый бой, он видел, как погибали корабли его эскадрильи. Но где-то подсознательно он пытался цепляться за мысль, что потери были куда меньше. Бездна! Практически половина его подчиненных!

– Прошу прощения, товарищ контр-адмирал, а капитан Родригес… она… она в порядке? – вдруг спросил Василий. Вопрос вылетел также неожиданно для него, как и для Стола, который даже удивленно дернул бровями.

– Капитан Родригес, – ответил контр-адмирал, – в настоящий момент является вашим заместителем. Кроме того, она была также представлена к награде за отвагу в прошедшем бою.

Полковник постарался сделать выражение лица как можно более безразличнее, но Стол молчал, ожидая разъяснений.

– Просто она одна из моих лучших пилотов. Мне было бы тяжело управлять подразделением без неё, – без запинки ответил Данилевский.

В глазах контр-адмирала мелькнула хитринка.

– Надо же, капитан Родригес, замучив нас требованиям о поиске вашего корабля примерно схожим образом объяснила свой чрезвычайный интерес. Сказала, что другого командира ей не надо.

На лице Данилевского не дрогнул ни один мускул.

– Хорошо. В общем, в соответствии со стандартным протоколом, нам в настоящий момент надо переформировать подразделения. Ваше подлежит пополнению. Оно осуществляется за счет эскадрилий, в которых осталось менее половины состава или погибли все высшие офицеры. Большинство уже нашли свою новую боевую семью. Осталась всего пара подразделений на распределение.

– И, видимо, остался самый…

– Воздержитесь от комментариев, полковник. Напоминаю про офицерскую этику. Все кандидаты – бойцы иных эскадрилий, которые сильно пострадали при последней битве. Им повезло меньше, чем капитану Родригес – их командиры погибли.

– Я вас понял, товарищ контр-адмирал. Сделаю.

– Тогда данные вам вышлет штаб в ближайшие пару часов. Через три дня за вами прибудет эхоплан и заберет вас на орбиту. По планам через четверо суток основная часть флота выдвинется на Сайрус.

– А что на Сайрусе? Почему туда?

– Там война, полковник. Отдыхайте.

Николай Конда

***

В фильмах и книгах про войну в какой-бы эпохе она не происходила, командиры перед боем обычно говорят вдохновленные речи, под градом пуль и рвущихся снарядов, сильным и убедительным голосом разъясняют свои подчиненным, почему именно они правы в этой войне, из-за чего сегодня тот самый день, когда необходимо совершить подвиг. И вот, схватив знамя, и устремившись вперед на вражеские позиции, они ведут своих воинов к победе. Обязательно окончательной. И тогда все станет, наконец-то, хорошо и спокойно… Все будут счастливы. И обязательно навсегда.

Но то, что обычно происходит в настоящем деле, никогда не бывает сразу. Ни один бой не представляет собой нечто цельное, после чего обязательно рассеиваются тучи, светит солнце, и всем становится весело и задорно. Любая битва – это серия одиночных стычек, событий на каждой части фронта, где творится настоящая жизнь – и храбрость, и трусость, и героизм, и трагедии…

Серия взрывов, сотрясших землю, на возвышавшихся над пологой равниной холмах, заставила дернуться даже такого бывалого ветерана как командир восемьдесят второго отдельно батальона десантных сил «Молот Звезд» майора Николая Конду. Его подразделение вместе с еще двумя батальонами десантников и тремя батальонами морской пехоты так долго торчали в этих треклятых окопах, что тусклый предрассветный пейзаж начинал вводить в транс. Солдаты вокруг него также молчаливо скучали, пригорюнившись в наспех вырытых инженерными роботами траншеях. После высадки прошло уже три дня, а серьезного дела пока что не было. Только разок схлестнулись с головной заставой неприятеля в фермерской точке неподалеку, однако противника быстро накрыли с воздуха – даже размяться толком не получилось.