Валентин Силич - Умри, чтобы жить

Внезапно из дыры донесся тяжелый скребущий звук. Люди и тиграны, отступив в стороны, образовали двойной полукруг, оскалив клыки, выпустив когти, выставив заряженные арбалеты. Тяжело ворочаясь, из дыры поднялась новая тварь! За ней еще одна и еще… Огромные гусеницы, закованные в броню костяных панцирей, с большими тупыми головами и выдающимися далеко вперед массивными нижними челюстями. Широкая пасть разделяла голову на две части и была полна устрашающих зубов. Два хищно загнутых навстречу друг другу жвала по бокам нижней челюсти непрерывно двигались, загребая по очереди, словно тварь все время пыталась забросить себе что-то в пасть. Свешиваясь вперед и по бокам огромной головы большим конским хвостом, прямо над огромными выпуклыми глазами вырастала целая стена мохнатых и длинных усов, находящихся в непрерывном движении. Два самых длинных белесых уса заканчивались маленькими присосками, похожими на многолучевые звезды. Они быстро подрагивали, когда касались того, что попадалось на пути твари. Короткие крокодильи лапы тянулись вдоль всего тела, состоящего из подвижных фрагментов. Восемь лап неторопливо и целенаправленно несли грузные тела. Стрелы, ударяя по жестким панцирям, покрытым короткими шипами, словно бородавками, отскакивали, не причиняя вреда. Выползших гигантских гусениц было около двух десятков, и в дыре еще слышался тяжелый шорох. Разделившись, твари медленно надвигались, продолжая все время что-то непрерывно пережевывать.

– Глаза! Бейте по глазам!

Стрелы прыснули веером и как резиновые отскочили от прозрачных твердых век с голодным, жадным и цепким взглядом! Гусеница казалась совершенно неуязвимой! Эйва содрогнулась, зацепив сознание членистоногих монстров. Жуткий голод драл их изнутри! Именно голод заставлял гусениц упорно преследовать людей и животных, пытаясь захватить их в кольцо или оттеснить в тоннели. Тиграны стремительно перелетали через громоздкие тела, сбивая монстров с цели, отвлекали их от людей. С силой били лапами по тупым мордам, нанося страшные удары, впрочем, без особого вреда для твари. Когти тигранов были не в состоянии пробить броню щетинистых гусениц.

– Райан, сзади!

Райан, отступая в сторону от упорно наползавшей на него гусеницы, едва не попал в зубы второй. Внезапно изогнувшись, тварь резко изменила угол атаки. Не обращая внимания на атакующего зверя, монстр резко качнулся в сторону, приподняв почти на метр зубастую пасть. Райана спас прыжок Зеры: тигрица ударила всем телом, сбивая атаку. Взлетев вторым прыжком на голову, она остервенело драла когтями бугристый череп. Гусеница вскинулась над полом, и Райан кувыркнулся прямо под челюстью монстра, опередив удар жвал на долю секунды. Выпрыгнув из одного капкана, он едва не попал в другой. Еще одна голодная, наползавшая сбоку, оторвала от пола треть тела, одновременно уронив нижнюю челюсть, и Райану ничего не оставалось, как махнуть изо всех сил назад, через гусеницу, запоздало хрястнувшую мордой о бетон. Зера едва успела спрыгнуть, как на ее место приземлился Райан. Ноги парня задели змеящиеся отростки, и раздраженная тварь вновь взвилась вверх, одновременно с прыжком человека, нагло ухватившего ее за один из боковых шипов, используя его как точку опоры. Райан неожиданно для себя оказался сидящим верхом на бугристом затылке.

– Эхма…

Тайк, услышав задорный вопль сына, а затем увидев его самого, чуть не поседел. Крепко вцепившись в змеящийся, скользкий на ощупь хвост, Райан вопил, лихо пришпоривая гусеницу, внезапно резво заскакавшую из стороны в сторону. Она, взбесившись, махала короткими лапами, яростно плюясь и шипя. Тайк ринулся к сыну, ничего не замечая вокруг. Зарг грудью отбросил его в сторону, почти вырвав из пасти гусеницы, подобравшейся слишком близко.

– Рррвау… Оглядывайся по сторонам, охотник! Ты не поможешь ему своей гибелью!

Тайк взревел, не зная, как помочь сыну, окруженному со всех сторон.

– Их надо отвлечь!

Но судьба распорядилась по-своему. Еще одна гусеница, учуяв Райана, резко качнулась, привлекаемая запахом, а его скакун, все еще стоящий свечой, повернул ей навстречу. Жесткие жующие жвала натолкнулись на открытое брюхо оседланной твари. Клыки ударили с двух сторон, легко раскроив брюхо гусеницы почти надвое. От резкой конвульсии раненого монстра юноша слетел словно листок с ветки и тяжело шлепнулся прямо под ноги отца. Тайк немедля сграбастал сына за ворот и дернул на себя, успев убрать из-под удара!

– Ты что, смерти моей хочешь?! Если эта зараза сожрет тебя, я… я сам ее сожру! Ты обо мне подумал?!!

Едва не задохнувшийся, Райан с трудом просипел:

– Я… тоже тебя люблю!

Вопль, раздавшийся сбоку, отвлек от него отца.

– Смотрите! Они жрут ее!

Гусеницы, внезапно бросив преследование, плотно окружили раненую, бьющуюся в агонии. Впиваясь в нее, где придется, легко вспарывали жвалами жесткую броню. Вырывая огромные куски, куклачи жадно пожирали разодранную, дрожащую плоть. Пасть невероятно живучей особи, расчлененной почти наполовину, продолжала плеваться и шипеть.

– Все в тоннели! Скорее! Подкинем им угощение.

Эйва, взлетев на спину Ранкара, высоко подняла вверх руку с зажатым в ней небольшим ребристым шаром, по краю которого стремительно бежали, переливаясь, веселые разноцветные огоньки. И люди и звери бросились в проходы, плотно прижавшись к стенам. Размахнувшись, Эйва метнула шар в самую гущу жующих монстров. Еще несколько гранат одновременно с ее броском полетели в открытые пасти. Тигран мгновенно скользнул в сторону. Приглушенный взрыв, разворотив нескольких тварей изнутри, встряхнул тоннель. Затем раздался страшный треск и грохот. В тоннели ворвались клубы пыли и мусора. Почти минуту стояла тишина, а затем со всех сторон раздалось чихание, кашель и раздраженное фырканье. Выскользнув из прохода, тиграны замерли. В зале не было ни одной гусеницы, зато дыра в полу увеличилась на пару десятков метров. Не выдержав взрыва и тяжести пирующих монстров, пол рухнул, прихватив их с собой!

– Надеюсь, они все подохли…

– И не мечтай, всего лишь отправились звать на пир остальных.

– Ну если им так понравилось наше угощенье, я не прочь подкинуть добавки!

– Тихо!

Тайк положил руку на шею тиграна. Звери напряженно ловили ушами малейший шорох, понимая, что люди в данный момент совершенно беспомощны. Несколько мгновений, пока пыль оседала, в зале было тихо. Из дыры доносился шорох трущихся тел и жадное чавканье. На краю провала возник богомол, полностью закутанный в измазанное одеяние. Уродец вымахнул из провала стремительным и одновременно плавным прыжком. Скрыв тело и когти, он всем своим видом выражал готовность к ведению переговоров, но взгляд, полыхающий сиреневым огнем, выдавал бешенство и злость. Фасеточные глаза переливались и мерцали в свете горящих факелов. Не обращая внимания на людей, богомол напряженно рассматривал незнакомых зверей. Впервые встретив противника, не уступавшего, а превосходящего его в реакции и вооружении, богомол решил изменить тактику. Тиграны, оскалив клыки, демонстративно выпустили до упора когти. Пригнув головы, свирепо клокотали горлом, чуть подвывая. Матка богомолов, столкнувшись с сильным противником впервые, почувствовала реальную опасность для гнезда! Предупреждение, пришедшее с поля боя, заставило ее слегка занервничать, но после последней жестокой схватки она была в панике. Взрыв, всколыхнувший гнездо, оборвал несколько живых нитей, причинив ей боль. Союз людей с неизвестным для нее врагом был угрожающ. Богомол медленно водил взглядом по людям и тигранам, словно решая, с кем говорить. Слегка дернувшись назад, словно собираясь спрыгнуть, когда они выступили из тоннеля, он все же устоял на краю дыры. Его взгляд, узнавая, задержался на Райане, сидящем на звере, затем переметнулся на Барка, тяжело шагнувшего из общего круга вперед.