Александра Бракен - Лора

Охотники перешептывались, обмениваясь взглядами, полными непонимания и замешательства. Филипп все еще стоял на коленях, но его руки сжались в кулаки.

– В благодарность мы устроим священное жертвоприношение вокруг великого алтаря, который возвели для тебя на землях наших предков , – глухим голосом закончил он.

Лора нахмурилась. Сотни голов скота, забитых для ритуального жертвоприношения. Зачем такое расточительство? Лицо Кастора даже не дрогнуло.

– Я бы предпочел, чтобы ты отдал мясо голодающим этого города, – произнес он ледяным тоном.

На другом конце комнаты послышался резкий вздох. Лицо Филиппа покраснело от сдерживаемого гнева. Его подбородок дрожал, как будто он пытался заставить себя продолжать. Он наверняка уже забыл, когда с ним в последний раз говорили подобным тоном. И Лора решила насладиться этим зрелищем еще немного.

– Мы также предлагаем это выступление и песнь, сочиненную в вашу честь , – постаралась сгладить неловкий момент Аканта.

Уловив намек, маленькие Музы поднялись. Снова зазвучала лира, полилась безмятежная и радостная мелодия. Девочки запели, исполняя тщательно отрепетированный танец. Но когда они украдкой взглянули на нового бога, их движения стали скованными и неловкими.

Кастор ободряюще улыбнулся им, но его улыбка померкла, когда он увидел, что одна из девочек – Каллиопа – заплакала. Они были совсем маленькими – младше, чем Лора, когда та впервые переступила порог Дома Фетиды. Воздух в ее легких превратился в огонь, когда девочка заплакала громче. Слезы катились по лицу Каллиопы, и она отчаянно пыталась попасть в ритм, понимая, каким суровым будет наказание.

Когда представление подошло к милосердному концу, Кастор не стал аплодировать вместе с охотниками. Он лишь кивнул, и его темные глаза снова обратились к Филиппу. Старик щелкнул пальцами, подавая знак девочкам, и те выстроились в ряд.

– Перед тобой… прекраснейшие из наших parthénoi [34] Парфенос, или парфена ( древнегреч .) – незамужняя дева. , – сказал Филипп, с трудом выговаривая слово «прекраснейшие». – Если одна из них тебе по нраву, можешь сделать ее своим оракулом. Или любовницей, как только прольется их первая кровь.

Впервые в жизни Лора задалась вопросом, где бы раздобыть отравленную рубашку и насколько хорошо сохранится яд в подарочной упаковке, если отправить Филиппу Ахиллеосу посылку по почте.

Парфены – молодые женщины, которые никогда не участвовали в Агоне и не становились «львицами», охотницами в своем клане. Их предназначение состояло в том, чтобы рожать как можно больше детей, обеспечивая продолжение рода. Стать одной из них, не быть допущенной к участию в Агоне, когда-то было самым большим страхом Лоры, пока она не узнала, что есть много других причин бояться.

«Пленницы», – подумала она, и ядовитая желчь заструилась по ее венам. Вот кто эти девочки. И никем другим им не позволят стать. Лора уже представила себе, как прорывается сквозь толпу охотников, чтобы добраться до девочек и увести их отсюда, уберечь от новых обид. Но тут заговорил новый бог.

– Они очаровательны, – мрачно произнес Кастор. – Но я запрещаю тебе предлагать их кому-либо из этой семьи – или любой другой. Когда они достигнут совершеннолетия, они сами выберут себе партнеров.

Ярость, обручем сжимавшая грудь Лоры, стихла.

– Мой господин?.. – В изумленной тишине прозвучал голос Филиппа.

– Подло принуждать девочек к замужеству. Они должны учиться и играть. Мы уже давно прекратили готовить мальчиков в женихи. Все дети должны быть защищены от этого. – Голос Кастора звучал все громче. – Ты – архонт этого дома, патерас , но я его бог . Если ты желаешь получить мое благословение, исполни то, о чем я прошу тебя.

Лора почувствовала, как в ее душе вспыхнул первый луч надежды… и тут же погас, когда она увидела реакцию охотников – огорчение, гнев, замешательство. Одно дело, когда тебя боятся и почитают, и совсем другое, когда тебя боятся и осыпают бранью. Единственное, что охотники ставили ниже бесчестья – это перемены.

Аканта, схватив мужа за руку, увлекла его назад. Лора подозревала, что она не очень-то возмущена тем, каким тоном Кастор говорил с ее мужем. Однако ужасный брак, связавший ее по рукам и ногам, не позволял это показывать.

– Лучезарный, – заговорила Аканта, – мы хотели бы узнать, как лучше почтить тебя. Ты решил не появляться перед нами, поэтому мы не смогли создать картину или скульптуру с твоим изображением. Поместье, которое мы построили для тебя в горах, все это время стояло пустым, твои дары остались нетронутыми. Если ты желаешь получить что-либо от нас, только скажи.

Что? Лора встала на цыпочки, пытаясь разглядеть лицо Кастора. Новые боги позволяли узнать о том, какое обличье они приняли, так быстро, как только могли, чтобы пользоваться всеми благами бессмертия.

– Разве мои дары не удовлетворили вас? – спросил Кастор, опускаясь на свой трон.

– Они великолепны, – терпеливо продолжила Аканта. – Но мы хотим доставить удовольствие и тебе. Если ты даруешь нам знание, какой титул следует добавлять к твоему имени, мы сможем совершать великие дела под твоим небесным покровительством.

После слов Аканты резкости в поведении Кастора как будто стало меньше. Он откинулся на спинку трона, словно обдумывая ее слова, затем снова перевел взгляд на Филиппа.

– Приблизься ко мне, архонт Дома Ахилла, – проговорил Кастор. – Я окажу тебе честь, первому назвав выбранное мной имя.

Старик немного успокоился. Кастор подождал, когда тот склонится к нему, и вдруг объявил так громко, что услышали все:

– Я буду известен как Кастор.

И тут Филипп взорвался:

– Ты должен выбрать имя! Этого требует традиция! Ты не можешь сохранить свое смертное имя!

Кастор перешел от поддразниваний к открытым издевательствам. Его ровный тон и улыбка все больше бесили старика.

– Я желаю называться так в честь смертной матери, которая дала мне это имя. Может, существует какое-то неведомое мне правило? Или ты сомневаешься в моем решении, или в том, достаточно ли хорошо это имя для меня?

Лора с трудом переводила дух. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?

– Конечно, – продолжал Кастор, – ты можешь и впредь называть меня своим господином или Лучезарным. По особому случаю я даже откликнусь на Ваше Высокопревосходительство .

Признательность и досада боролись в душе Лоры. Они с Кастором оба ненавидели Филиппа за то, что он всегда насмехался над ними – еще до того, как архонт ответил отказом на просьбу оплатить лечение Кастора. Кастору предстоит лет десять избавляться от накопившегося в нем гнева. Вот только унижение архонта и месть Дому вряд ли тут помогут.