Олег Синицын - Подзаборный парадокс

В жизни я не попадала в более глупую ситуацию. Идешь со своим парнем выпить по чашке кофе в маленьком кабачке, шагаешь по дорожке, усыпанной осенней листвой, думаешь о вечернем сериале, а из тополиной рощи вдруг выскакивает совершенно незнакомый субъект и надрывно голосит:

– Вот, значит, как?!!

В первый момент я не поняла, кому направлена реплика. Даже оглянулась.

– Ну чего отворачиваешься! Видеть не желаешь?

Вот тогда сомнения и отпали. Я еще раз посмотрела на незнакомца. Короткое пальто, немного выступающая нижняя челюсть, глаза чернявые и смотрят с несвойственной многим прямотой. Я бы назвала парня симпатичным, если бы он не был в стельку пьян. Да, он был пьян. Это без труда читалось по косвенным признакам – щеки пунцовые, слова вязкие. Из прямых признаков была ополовиненная бутылка водки, которую он держал в одной руке. А в другой – вы не поверите! – держал за шкирку котенка. Полосатого и пушистого, с расставленными лапами и огромными зелеными глазами, которые очевидно раскрылись еще больше оттого, что хозяин стянул кожу на загривке. Эти глаза испуганно озирали окраину пятого микрорайона, они до ужаса напоминали глаза моего Аниськина, к руке которого я прижималась. Вечно какой-то шуганный и затравленный взгляд, да и характером он настоящий ребенок – тридцать лет тепличного созревания и выкармливания мамой.

Можно отбросить сомнения, черноглазый незнакомец обращался ко мне. Разыгрывал передо мной сцену ревности, вот только вижу я его впервые в жизни!

Все случилось неподалеку от моего дома. С одной стороны раскинулся сосновый парк, который незаметно превращается в лес, где еще бегают зайцы. А с другой – стена пятиметровой высоты, наверху которой вьется кольцами почерневшая от коррозии колючая проволока. Стена сложена из красного кирпича еще в девятнадцатом веке, а потому отличается от современного зодчества особой крепостью. За ней прячется какой-то секретный объект. Комплекс зданий, целый квартал – то ли завод, то ли лаборатория. Эту стену я помню с детства, всю жизнь она со мной. Правда, в последние годы мне кажется, что нет там никакого секретного объекта. И ограда эта стоит только потому, что коммунисты не могли сломать, хотя пытались после прихода к власти…

– Извините, вы кто? – опасливо спросила я у незнакомца, крепко прижимая к себе руку Аниськина, ища в ней защиту, хотя надеяться особенно не на что. Аниськин уже сейчас делает все возможное, чтобы походить на того испуганного котенка, который болтается в щепоти незнакомца.

Он не из госпиталя и не институтский однокурсник. Школьного одноклассника вспомнить труднее, но таких черноглазых у нас не было. Возможно, мы ходили в одни и те же ясли, но тогда по какому праву он обращается ко мне, как обиженный любовник?

«Потому что он пьян! – внезапно пришла в голову спасительная истина. – Этим все объясняется. Простой и логичный вывод. Перепутал меня со своей девушкой».

– Вы кто ! – с сожалением передразнил он. – Хочешь сказать, что даже имени моего не знаешь? Ведь я ждал тебя вчера! А ты не пришла. И вот, оказывается, гуляешь с каким-то хмырем!

– Это неверно! – возразил Аниськин со свойственной ему академичностью. – Я не хмырь, а кандидат биологических наук.

Незнакомец фыркнул.

– Простите… но где мы встречались? – спросила я.

– Все, это конец, – обреченно произнес он и сделал ко мне несколько неровных шагов.

Я испуганно отстранилась, но угрозы в его действиях не было. Черноглазый парень запихнул котенка подмышку – снаружи осталась только маленькая головенка, – освободившейся рукой достал что-то из внутреннего кармана и сунул в мою руку.

– Забери свой перстень. И прощай! Навсегда!

И он ушел обратно в темную рощу, которая незаметно превращается в лес, где еще бегают зайцы. Ушел вместе с бутылкой водки и котенком, зажатым подмышкой Я облегченно вздохнула. Хорошее это слово «навсегда». Особенно приятно его услышать, прощаясь с назойливым незнакомцем.

Я раскрыла ладонь и обнаружила в ней тяжелый черный перстень, сделанный, кажется, из обсидиана. Вправленный камень был кровавым и мутным, на плоской полированной поверхности вырезаны три дуги, соединенные в трехлучевую звезду. Линии невольно притянули взгляд, я проследила их путь и поняла, что они образуют хитрую «бесконечность», которую в древности изображали кольцом, а сейчас повалившейся восьмеркой.

Такой гнетущий перстень на руке будет смотреться ужасно. Он больше подошел бы мрачной колдунье, шепчущейся с душами умерших, чем современной женщине, пусть и выпускнице мединститута, которая, правда, тоже знает о мертвецах не понаслышке.

Подняла глаза и наткнулась на суровый взгляд Аниськина.

– И как ты собираешься объяснить визит этого индивидуума, Вера? – спросил он с вызовом, причмокивая проваленной нижней губой.

– Да никак! Я его впервые вижу! – ответила я откровенно.

– Ага. Так я и поверил, что первый встречный разыгрывает перед тобой сцену из Шекспира, а затем возвращает перстень с драгоценным камнем!

Со второй попытки он вырвал руку из моих объятий, развернулся и ушел по дорожке. Так я осталась одна в тот вечер, а все из-за какого-то остолопа с котенком.

Вернулась домой, заперлась от матери на кухне; поставила кофейник на плиту и села на табурет возле окна. За стеклом, призрачно отражающим уют домашнего очага, виднелись мохнатые контуры сосен на фоне темного неба. Стала думать об Аниськине. Завтра позвоню ему на работу. Идиот он, конечно, из-за такой ерунды скандал устроил. Но мы с ним полтора года вместе, он для меня единственная вменяемая партия, я для него просто единственная…

Вместо Аниськина в голову почему-то назойливо лез черноглазый незнакомец. Я снова начала терзаться вопросом, где мы могли с ним встречаться, а потом поймала себя на мысли, что невольно вспоминаю его лицо. Томные раздумья закончились тем, что забытый кофейник оповестил о себе воинственным клокотом и шипением струек, ползущих по хромированному боку.

Когда пришло время, долго не могла уснуть. То ли от черного кофе, то ли от воспоминания о черных глазах. Что-то будоражило в них. Устав лежать, я включила ночник и в придушенном синем, как грозовое небо, свете стала разглядывать перстень. Судя по внешнему виду – вещь ценная. Нужно вернуть его парню.

Примерила на руку. Нет, в самом деле выглядит ужасно. Пробегая взглядом по линиям бесконечного трехдужника, думала и думала. Интересно, впервые вижу взрослого парня с котенком. Кирюха вот не любит животных и боится их, а я очень даже люблю, но у меня аллергия, поэтому держать дома нельзя. Приходится лишь иногда довольствоваться поглаживанием бабушкиной Муры.