Вячеслав Седых - Пастырь

– Такое больше не повторится, – заскрипел зубами Алексей. Вспоминать своё состояние во время пожара не хотелось.

– Лучше не зарекайся, атаман, – озорно подмигнул Андрюха. – Злыдней по земле много бродит, обязательно под руку подвернутся.

– Может, и впрямь в монахи податься? – нахмурившись, всерьёз воспринял идею Алексей. – Соблазна губить народ меньше будет, а проповедовать и лечить в рясе даже сподручнее.

– Во, ещё медный крест на пузо повесишь – совсем Христосиком заделаешься, – бросил в казака комок монашеского одеяния развеселившийся анархист. – Примерь рясу, отче. Надо у попа ещё высокую чёрную шапку отжать.

– Клобук иноку носить не положено, – просветил атеиста воспитанник священника.

– Ну, вам, батюшка Алексей, виднее, – рассмеялся затейник маскарада. – Товарищи, давайте добытый товар в фургон перетащим, пока шустрый попик не вернулся и парочку экземпляров библии не стырил. Тот ещё прощелыга.

Подошли Артём с Фёдором, наблюдавшие за разговором со стороны, помогли быстро перекинуть холщовые тюки в автоприцеп. Большевики одобрили идею Андрея формально разделить отряд. Объяснить наличие дружной толпы вооружённых мужиков в одной машине было действительно проблематично. А так выходило, будто трое путешественников сжалились и взялись подвести за небольшую плату двух попутчиков.

Кроме того, изменялась концепция появления саквояжа с валютой и драгоценностями, отжатыми казаком у триады. Теперь это не личные сбережения удачливого бизнесмена из Макао Андрея Волкова, а церковная казна, которую он перевозит из заграничного прихода в Михайловский монастырь. С кобурой маузера на бедре и клинком вакидзаси за поясом Андрюха-воин смотрелся весьма грозно. А в церковных бумагах, взятых у попика, сведения о перевозимом количестве ценностей значились весьма расплывчато, ведь предприимчивый игумен не мог заранее угадать выгоду от китайского рейда. Осталось только для большей достоверности опечатать сургучовой печатью саквояж Бао Чжана. Плутоватый попик за эдакую плёвую услугу дорого не возьмёт, Андрюха точно просчитал делопута.

Вскоре маленький торговый караван тронулся, автомобиль вооружённых чужестранцев пристроился в хвост колонны. Хунхузы больше не беспокоили, хотя Алексей видел, что двое всадников следили за караваном издали. К вечеру добрались до брода через пограничную речку Аргунь, приток Амура. На русском берегу располагалось бревенчатое здание таможни и дюжина изб амурских казаков.

Телеги каравана и автопоезд гуськом скатились с лысого пологого холма на китайской стороне и неспешно пересекли мелководье, усыпанное крупной галькой. Воды в речке было по ступицу колеса.

Гостей встретили вооружённые карабинами казаки. Держались настороженно, опасливо посматривая на китайскую сторону. Солнце уж клонилось к закату. Тени длинными щупальцами крались по земле.

С гостями вступил в беседу командир заставы, только он сносно говорил по-китайски. Купцы плохонько знали русский, поэтому разговор шёл на смеси языков, подкрепляемый отчаянной жестикуляцией. Казак дотошно осмотрел груз, внимательно изучил паспорта торговцев. Контрабандных товаров не обнаружил, изъянов в бумагах не увидел и пропустил караван беспрепятственно.

Китайцы торопливо уплатили таможенные сборы и, не оглядываясь, удрали в ночь, опасаясь мести хунхузов за убитого главаря. А вот у шустрого попика лошадёнка была дохленькая, он решил отстать от каравана и переночевать на пограничной заставе. Правда, Андрюха подозревал, что жадный святоша остался выжиливать положенную за ликвидацию разбойника награду. Трофейного коня и оружие казаки тут же реквизировали в казну, а наградную грамоту обещали выдать только поутру. Командир казачьего разъезда сослался на отсутствие писаря на заставе. Гонца в станицу он отправил сразу, как только узнал, какого важного покойничка приволокли гости.

Особой радости привезённый попом трофей у казаков не вызвал. Хоть и отрадно было, что Белого Хунхуза чужеземцы завалили – много пакостей натворил китаёза, но проблему своей смертью он тоже создал нешуточную. Все знали, что разбойники отследили путь каравана и завтра прискачут мстить. Возврат тела не умиротворит разозлённых родственников покойного. Непонятно было, почему бандиты не попытались ещё на китайской стороне малыми силами отбить мёртвого главаря. Ведь получалась потеря лица. Теперь такой позор нужно смывать большой кровью, иначе по всей Маньчжурской степи нехороший слух пойдёт. А без должного уважения и другие торговцы от рук отобьются – начнут отстреливаться. Месть за уважаемого главаря разбойного клана должна быть страшной, чтобы ни у кого больше рука не поднялась защищаться.

На жадного попа и глупых путешественников казаки косились недобро. Виновников суматохи казаки с заставы не отпустили. Командир поста бегло пробежался взглядом по весьма подозрительным паспортам и, сославшись на поздний час, перенёс досмотр транспорта на светлое время. А пока предложил заночевать в гостевой избе, места на пятерых там вдосталь, ещё и хитрый попик пристроится.

Видя встревоженные лица казаков, Алексей подошёл к десятнику.

– За подмогой гонца послал? – кивнул на дорогу Алексей. – Мести хунхузов опасаешься.

– Завтра родственнички покойничка прискачут, – тяжело вздохнул командир. – Если прямо с утра появятся, то отряд из станицы не поспеет подойти. Ваши пять стволов на заставе пригодятся. – Казак исподлобья зыркнул на статную фигуру гостя. – Контрабандисты или бывшие военные?

– Бывшие, – усмехнулся Алексей. – Но в войне подсобить сможем.

– Который из вас Белого Хунхуза завалил?

– Вон, Андрюха-снайпер, что с маузером на боку, – передал товарищу лавры славы Алексей.

– А ты, батюшка, стало быть, не воюешь? – недоверчиво прищурил глаз бывалый казак. От верного купчишки из каравана он слышал другое.

– Святой обет дал – не губить больше на Руси душ человеческих, – смиренно склонил голову инок и истово перекрестился. – Теперь токмо проповедовать истинную веру и лечить тела страждущих мне дозволено.

– А нельзя ли, батюшка, твой обет на завтрашний вечер перенести? С утра трохи с нами повоюешь, а опосля и усопших отпоёшь, – не верил в святость здоровенного детины казак. Уж больно вид у широкоплечего монаха разбойный был, и намётанный взгляд казака сразу определил рясу с чужого плеча.

– Я не батюшка, а всего лишь скромный инок Алексей, – поклонившись, поправил десятника святоша. – Самому мне проливать чужую кровь грешно, однако молитвой и дельным советом православному воинству помогу.

– А меня Герасимом Палкиным кличут, – усмехнувшись в густые, закрученные кончиками кверху усы, протянул открытую ладонь десятник. – И дельный совет от толкового бойца я выслушать завсегда готов.