Мак Шторм - Земля зомби. Вояж по области

– Хватит на меня так загадочно смотреть. Запомни, в этой машине только один император, и это я.

Кузьмич, опустив бинокль, недоуменно произнёс:

– Прощу прощения император, но я смотрел не на вас, а на дорогу.

– Расслабься, я это не тебе говорил.

Кузьмич, удивленно изогнув брови домиком, принялся вращать головой, осматривая салон автомобиля, хотя прекрасно знал, что кроме нас двоих, в нем больше никого нет. Все остальные ехали во второй машине, позади нас. Убедившись, что в машине только мы, Кузьмич с испуганным видом спросил:

– Что, и к тебе белочка пришла, и ты чёрта видишь? Где он, рядом со мной сидит или вообще мне на шею залез и свесил ноги?

– Спокойно, мой старый опытный ловец белок, не ревнуй, не пришла ко мне твоя белочка. И твоего персонального рогатого гостя я тоже не вижу.

Кузьмич недоверчиво смотрел на меня, пытаясь понять, вру я или нет. Было заметно что логические цепочки в его голове не сходятся, это его пугает и злит. Подумав пару минут в тишине, он решил заплыть с другого конца и спросил прямо:

– А с кем ты говорил?

– Со страусом.

– Со страаааааусом…

Недоуменно повторил он, задумчиво растягивая слово. Немного поразмыслив, он, видимо, решил, что белочка пришла, но не с чёртом, как обычно, а, в виде исключения, привела для меня экзотическую птицу. Настороженно смотря на то, как я улыбаясь рулю, он продолжил расспрашивать:

– А что сейчас этот страус делает? Где сидит? Описать его можешь?

– Кузьмич, не тупи. Страус висит перед тобой на зеркале, это игрушка.

Услышав это, он злобно уставился на весело раскачивающегося статуса на зеркале. Чтобы сразу предотвратить все его поползновения в сторону игрушки, говорю:

– Не надо на него так злобно пялиться, как будто сейчас расстреляешь в него весь магазин или, ещё хуже, начнёшь ссать на него. Знаю я твои солдатские приколы, страуса не трогать, он мне нравится. Оторвав от игрушки взгляд, он задумчиво посмотрел на меня и сказал:

– Да не буду я трогать твоего страуса, дело не в нем вообще.

– А в чём?

– В том, что ты с игрушками говоришь, это меня пугает. Может, изменим маршрут и сделаем небольшой крюк до Тенистого?

– Хочешь, чтобы меня в «теньке» в местной дурке психиатр осмотрел?

– С первого раза отгадал.

– Это было легко. Даже если кто из психиатров и выжил чудом, то точно там не сидит и не ждёт, кто к нему приедет за диагнозом. И вообще, чего пристал, я нормальный или недообследованный, что в принципе одно и тоже. Вот чтобы тебе поставить диагноз – алкоголизм последней степени – даже никуда ехать и искать нарколога ненужно.

Кузьмич отвлекся, в очередной раз рассматривая впереди дорогу в бинокль, не найдя ничего подозрительного, опустил его и ответил:

– Ладно, почти верю, что ты почти нормальный. А про нарколога ты классно задвинул, получился крутой тост, грех за это не выпить.

Произнеся эти слова, он достал фляжку и отпил из неё, после откинулся на спинку кресла, блаженно потянулся и замолк под уютное урчание мотора, размышляя о чем-то своём, периодически поднося бинокль к глазам и осматривая дорогу впереди.

Свернув с дороги в лес, продолжаем движение, пока не оказываемся на поляне, запримеченной мною на карте. Загоняем машины в молодой сосновый подлесок, забираем своё оружие и рюкзаки. Нарубив сосновых веток, замаскировываем машины, обкладывая их со всех сторон ветками с пушистыми зелеными иголками. Вблизи машины сразу видно, а вот если проезжать мимо леса, уже в глаза не бросаются непривычные для леса краски. Осмотрев со стороны результаты маскировки, остаюсь ими доволен. Развернув карту, подзываю всех поближе и говорю:

– Смотрите и слушайте внимательно. Артём должен войти в деревню с её левого края и пройти без остановки насквозь. Потом он сделает крюк и поддержит нас, атаковав противника сбоку. Наша задача зайти в деревню с другой стороны, занять крайние дома уже на выходе из деревни, устроив там огневую точку для встречи преследователей Артёма. Расчет на то, что появления деревни насторожит преследователей. И первые шаги они будут делать очень осторожно, опасаясь каждого шороха. Пройдя её полностью, уже на выходе из неё расслабиться, видя, что она давно заброшенная, а следы Артёма ведут дальше. Вот на выходе из деревни, мы их атакуем. Пока всем, всё понятно? Вопросы, предложения есть?

Кузьмич торопливо произнёс:

– Главное, про мою просьбу не забудьте, одного живым для допроса оставьте.

– Кузьмич, ты уже настолько сильно всех достал, что про это можно не напоминать. Раз всем понятно и вопросов нет, слушайте дальше. Перед деревней разделяемся на две группы и, идя след в след, занимаем два противоположных дома в конце деревни. Сейчас надо срубить ещё веток для заметания следов за собой, за ночь ветер поработает, и их будет совсем не заметно. Храним полное радиомолчание. Даже если услышите шаги рядом, из окон не высовываться и не открывать огонь по противнику, пока не услышите по рации команду. Вот, в принципе, и всё.

Закончив короткий инструктаж, сворачиваю карту и прячу в рюкзак. Даю всем пять минут покурить и справить нужду перед дорогой. Пока все делают свои дела, закуриваю и поправляю лямки на рюкзаке. Докурив и дождавшись, пока все доделают свои дела, сообщаю, что пора выдвигаться. Взяв курс на деревню, выходим их леса, стараясь идти легким темпом, чтобы не уставать.

Спустя час ходьбы по заснеженным полям, где-то за километр от деревушки, у нас на пути появляется старое кладбище. Судя по его виду, тут уже давно никого не хоронили, и оно заброшенное. Проходя мимо перекошенных облезлых оградок, рассматриваю даты и имена на уцелевших надгробьях. На выцветших фото запечатлены упокоенные люди. Судя по датам, хоронить тут перестали в 90х годах. Наверное, развал страны и развалил окончательно эту деревеньку в те нелегкие для страны годы. Люди были похоронены тут, на своей родной земле, целыми семьями.

Меня всегда поражала одна особенность, когда смотришь на фото людей из прошлой эпохи, выросших и живших еще в советские времена. Вроде обычные русские люди, как я сам и мои современники, но что-то в них, всё равно, немного другое. Тяжело объяснить это словами, понятно, что немного другие прически, одежда, но дело, скорее всего, в неуловимых чертах лица и взгляде. Они мне кажутся более честными, открытыми и простыми. Судя по рассказам моего деда, ярого коммуниста, проработавшего сорок лет мастером на Воронежском Авиационном заводе, мои догадки верны. В те годы люди всеми строили одну большую страну для себя и для своих детей. У них была вера в светлое будущее, а социальное расслоение не достигало таких масштабов, как в современной России. Поэтому жили люди с мыслями, что они оставят после себя, не думая о том, как, кого обмануть и нажиться за счет других. За размышлениями оставшийся километр пути пролетел незаметно.