Дмитрий Павлов - Корсары Тарновского

– Три румба вправо, – скомандовал Тарновский. – Самый полный вперёд.

«Громобой» рискованно накренился в повороте. В глубине машинного отделения завибрировали на предельных оборотах два дизеля, работающие на один вал. Из-под носа капера выросли и потянулись вдоль узкого корпуса пенные буруны. Бахнула носовая «рапира», и перед «Певеком» встал всплеск от разрыва.

– Андреич сегодня не с той ноги встал, – разочарованно сказал штурман про командира носового орудия. – Мажет!

– Не болтай! – одёрнул его Тарновский.

«Рапира» взяла пирата в «вилку»: недолёт, перелёт, попадание! Над надстройкой «Певека» взметнулся клуб дыма, взлетели обломки. Пристрелявшись, носовое орудие стало заколачивать в пирата снаряд за снарядом. Капитан повернул «Громобоя» ещё на полрумба вправо, чтобы ввести в дело кормовое орудие, и порой пират совершенно исчезал за завесой из частых всплесков. «Певек» отвечал. Пятидюймовая болванка пробила бак капера навылет, а затем шлёпнулась в море, не разорвавшись. Следующий снаряд влетел в носовой трюм, и все, кто был в рубке, увидели, как при разрыве палуба приподнялась и встала на место, а крышки люков распахнулись сами собой, выпустив клубы дыма от сгоревшей взрывчатки.

В рубке золотистые бронестёкла в кулак толщиной покрылись оспинами от осколков. Новый разрыв у борта, и осколки, как бритвой, срезали антенны, оставив капер без связи. Радист, долговязый поджарый парень, вскарабкался на мачту и, орудуя плоскогубцами, налаживал временную антенну. С мостика на него даже смотреть страшно: на качке топ мачты описывал сложные параболы, то опуская человека к кипящим волнам и брызгам, то вознося в безбрежную синеву. А радист зацепился карабином страховочного пояса за скоб-трап и сращивал провода, не замечая всплески и свистящие вокруг осколки.

– Каков орёл! – восхищался радистом старпом. – Если не сверзится, дадим Артёму премию!

– Обойдётся, – сухо отвечал Тарновский.

Носовая «рапира» начала давать пропуски при стрельбе – орудийный расчёт терял людей и не выдерживал темп боевой работы. От сотрясения при разрыве сами собой отдались якоря и рухнули в бездну, с грохотом увлекая за собой цепи. Ход корабля сразу замедлился, но выбирать якоря некогда – пират выйдет из зоны обстрела «рапир», и тогда всё, конец бою. На бак послали боцмана с автогеном – резать цепи. Мощный, как доисторическая горилла, боцман Твердохлеб с квадратной фигурой и вырастающей прямо из плеч бритой башкой, орудовал шипящей горелкой, пригибаясь всякий раз, когда близкий разрыв обдавал его потоком брызг. Раскалённые звенья лопнули одно за другим, якорные цепи хлестнули по блокам, чёрными змеями скользнули в клюзы. Очередной снаряд с «Громобоя» ударил пирата в корму. На «Певеке» заклинило руль, пират потерял управление и побежал по широкому кругу.

– Под хвост зарядили, под хвост! – вопил в гарнитуру дальномерщик.

– Не засирай эфир, Толя, – осадил его командир носовой пушки. – У нас уже двоим осколки сняли скальп.

Дистанция сокращалась. Ещё серия попаданий, на пирате один за другим вспыхивали огоньки разрывов. Снаряды «Громобоя» рвали металл в клочья, оставляя огромные дыры в корпусе «Певека», закручивали сантиметровую сталь в рулон. Что-то чадно задымило в надстройке, и «Певек» остановился. На мостике рейдера засуетились разномастно одетые люди. В руках у них мелькнуло белое полотнище. Белый флаг привязали к фалу, и он медленно пополз вверх. Пират капитулировал.

«Громобой» остановился в трёх кабельтовых от пирата с направленными на врага «рапирами». Одно неверное движение, и пушки капера с пистолетной дистанции разорвут противника на куски. Избитый снарядами «Певек» горел, пламя выбивало из иллюминаторов и люков в надстройке. Корпус пирата медленно оседал в море. Установленная на шкафуте американская пушка казалась непропорционально большой для маленького судёнышка. Орудие застыло в том положении, в котором произвело последний выстрел – с отведённым назад и чуть приподнятым стволом.

– Призовую группу в вельботы! – скомандовал Тарновский.

На палубе «Громобоя» возникла суматоха, вооружённые до зубов головорезы в горках и чёрных спасжилетах садились в вельботы. Две остроносые лодки вывалили за борт, затарахтели моторы. Стрелки в вельботах полулежали на банках, направив автоматы на пирата. «Певек» капитулировал, но мало ли отчаянных идиотов в чукотских командах? И кто знает, что взбредёт им в голову, когда вельботы подойдут поближе? Тарновский снял с переборки тяжёлую трубку «лодочного» телефона.

– Мартын Петрович! – вызвал он судового врача. – Пошли Машу наверх. С ружом!

В команде «Громобоя» с каждым новым пополнением начинался конкурс «ищу таланты». В маленьком коллективе, за тысячи миль от цивилизации, морякам постоянно приходилось решать проблемы, не предусмотренные корабельным уставом. Одни с переменным успехом изучали профессию электрика, другие плотничали или слесарили. Боцман «Громобоя», за отсутствием штатного газоэлектросварщика, освоил работу с ацетиленовой горелкой, моторист, в ходе несчастного эпизода с намотанной на винт сетью, научился водолазному делу, а старший механик Адольф Дрейзер виртуозно вскрывал любые двери и сейфы – чрезвычайно полезный навык в мародёрских рейдах к мёртвым берегам. Фельдшер Маша Ремезова обладала талантом особого рода. На стрельбище, куда Тарновский возил команду перед каждым рейдом, она впервые взяла в руки СВД и тремя выстрелами трижды продырявила подброшенную в воздух пластиковую бутылку.

– Повтори! – потребовали заинтригованные мореманы.

Маша повторила – сделала четыре дырки в пластике из винтовки, совершенно не приспособленной для стрельбы навскидку. Девушка обладала врождённым чувством оружия и метко стреляла из чего угодно, в любом положении, на любой разумной дистанции. Оставшись на скромной должности фельдшера, она неофициально стала корабельным снайпером. Сейчас, когда вельботы призовой группы приближались к пирату, «Громобой» ничем не мог помочь им в случае перестрелки. Пушки и пулемёты поразили бы своих. Только Маша с высоты могла выщёлкивать противников одного за другим.

Рослая и голенастая Маша с широкими, как у пловчихи, плечами карабкалась по скоб-трапу с винтовкой за спиной, и все находившиеся на палубе моряки вместо того, чтобы следить за морем и за пиратом, наблюдали за девичьим задом, обтянутым неуставными джинсами. В этот момент «Громобой» можно было брать с налёта, практически голыми руками. Но интерес к заднице снайпера был исключительно платонического свойства. У Маши имелась особенность, надёжно защищающая её от приставаний мужчин, осатаневших в море без женской ласки. Всю кожу девушки кроме пяток и ладоней покрывал густой и мягкий, как у куницы, коричневый мех. Нормальные человеческие волосы, чёрные, густые и жёсткие, росли у Маши только на голове. Свою человеческую часть шевелюры девушка отпускала до плеч и собирала в хвост на затылке. Или на макушке, если юная фельдшерица хотела подурачиться.