Евгений Южин - Инженер. Часть 5. Феникс

Это был я! Я узнал себя, несмотря на то, что никогда не брился налысо. Приблизив лицо, я не удержался от мата:

– «Гулящая девка»! «Остолбенеть»! Что за «непонятное и неприятное явление»?!

Я был не просто лыс, у меня вообще отсутствовала всяческая растительность не только на голове, но и на теле. Лишь легкий пушок крохотных ресничек каким-то чудом уцелел на глазах. В остальном я выглядел совсем неплохо – куда-то растворился привычный жирок, мускулатура, правда, тоже усохла, но жилистые длинные мышцы отлично вписывались в новый, как будто высушенный силуэт. Замерев над раковиной, я рассматривал себя, понимая, что мое вчера должно сильно отодвинуться. Такие изменения не происходят за несколько часов. Если бы это было возможно, моя половина душу бы отдала за такой опыт. Интересно, решилась бы она на такое, если бы ценой за это были ее волосы? Я нахмурился – внезапно сообразил, что не помню, как ее зовут. Хуже того, почему-то меня это не взволновало. Еще хуже, я точно знал, что мне завтра на работу, но эмоции по этому поводу отсутствовали совершенно! Меня это почему-то не трогало!

За стеной в отдалении послышались человеческие голоса. Похоже, меня услышали. Я жаждал общения, я желал, чтобы мне немедленно объяснили, что произошло, но прямо в данный момент это был бы перебор. Мне надо прийти в себя. На двери туалета с обратной стороны обнаружилась бронзовая ручка – какая-то мания на бронзу, и я торопливо потянул за нее. Немного еще постояв у зеркала, уселся на удобный теплый табурет и замер. Собраться с мыслями мешала загадочность окружения. Как, например, спускать воду в этом чуде техники? Или я вот вижу кран над раковиной, но ничего, чтобы его открыть, нет – никаких тебе вентилей, рычажков или чего-то подобного. Не хотите же вы сказать, что он работает, как в общественной уборной – от сенсора? И где, чтоб ее, туалетная бумага?!

Во входную дверь аккуратно постучали. Я не знал, как поступить. Казалось глупым и неуместным кричать из туалета: входите, мол. И я промолчал. Через несколько мгновений, по-видимому, дверь открыли, потому что хорошо слышный близкий голос спросил что-то непонятное с отчетливыми вопросительными интонациями. Блин! Я за границей!

Не найдя ничего лучшего, я бросил:

– Подождите, пожалуйста.

Тем не менее меня, видимо, поняли – все затихло.

Наконец, я нашел деталь, не вполне вписывающуюся в логику интерьера – под правой рукой на табурете обнаружился небольшой шарик. Он никак не реагировал на мои попытки сдвинуть его как окончание спрятанного рычага, но, когда я наклонился, пытаясь его рассмотреть, и нечаянно потянул, тот сдвинулся, под моим седалищем кто-то глубоко вздохнул, там хлопнуло. Я вскочил. Поверхность бронзовой чаши внутри, между прочим, с полностью отсутствующим сливом, была девственна чиста, и, кажется, даже суха – никаких следов моих усилий. Экспериментируя, я опять потянул за шарик – никакой реакции. Сил на то, чтобы проверять работу устройства, как говорится, в боевой обстановке, больше не было, и я решил сосредоточиться на раковине.

Вид лысого мужика повторно вогнал меня в ступор, и вместо исследования заморской техники я замер, рассматривая свое отражение. Не похоже, чтобы меня брили. Выглядело так, как будто волосы просто перестали расти. Ну, по крайней мере, один плюс есть: не надо бриться.

Во входную дверь вновь постучали, по-видимому, открыли, не спрашивая моего разрешения, и женский голос на незнакомом языке произнес:

– Домагилия?

– Минуту! – отозвался я, не зная, что делать. Постоял, приходя в себя и тщетно ощупывая кран, в конце концов решил, что, по крайней мере, мне помогут помыть руки, и открыл дверь.

Незнакомая невысокая женщина с округлым лицом и прямыми черными волосами счастливо заулыбалась, как будто мое появление из местного сортира доставило ей неподдельную радость. Странно, но хотя я впервые в жизни ее видел, эмоционально я тоже ощутил радость и доверие к ней. Как если бы встретил старую добрую знакомую. Последняя весело затрещала, беззастенчиво трогая рукой мою лысую грудь. Я улыбался, сам не зная чему, и пытался понять, на каком языке она говорит. Наконец, она прервалась, явно ожидая моего ответа. Пришлось честно признаться:

– Извините, я вас не понимаю.

Лицо женщины приобрело озабоченное выражение. Последовала новая серия вопросов, в ответ на которые я отрицательно мотал головой. Радость на лице незнакомки скомкалась – она была явно озадачена, и, воспользовавшись паузой, я потащил ее к раковине.

Женщина как-то вмиг изменилась и стала напоминать врача, серьезно и терпеливо выслушивающего что-то бормочущего больного. Сообразив, чего я добиваюсь, она обыденно и механически, явно думая о чем-то своем, подняла руку и сдвинула то, что я считал полочкой под зеркалом. Потекла вода, и я посчитал, что поиски мыла можно будет отложить на потом. Помыв руки, уже самостоятельно закрыл кран – вода, кстати, была холодная – и замер. Женщина, негромко комментируя что-то, открыла дверцу на стене, которую я совершенно не заметил, и протянула обычное полотенце. Я поблагодарил ее, вытирая руки, и попутно отметил, что ткань полотенца не имеет ничего общего с привычной мне фабричной продукцией, ставшей в двадцать первом веке одинаково узнаваемой во всем мире. Хоть бы этикетка какая-нибудь была! Это же капитализм – надо постоянно отмечать свою продукцию, а то не приведи господи спутают вас с конкурентом.

Незнакомка проводила меня к кровати, непрерывно пытаясь что-то меня спросить. В ответ я лишь разводил руками и тряс головой, глупо улыбаясь. Я по-прежнему был ей рад, хотя и не понимал почему. Я видел ее первый раз в жизни. А такое лицо я бы запомнил наверняка. Если бы меня попросили обозначить ее не то что предполагаемую национальность, а даже и расу, я бы растерялся – азиатка с характерным толстым и темным, практически черным волосом, с европеоидным узким прямым носом и большими глазами, со слабым эпикантусом, пигментация кожи выше, чем у белых, лицо уплощенное, но с выраженным подбородком. То есть непривычная мне смесь, которую я бы точно заметил.

Жестами показал, что хочу есть. Она о чем-то переспросила, потом устало махнула рукой и, развернувшись, направилась к двери. Все это время, напряженно вслушиваясь в ее речь, только в этот момент я сообразил, что слово «Илия», которое я постоянно слышал, – это мое имя, Илья. Я воскликнул от неожиданного открытия, женщина обернулась и машинально спросила:

– Что-то еще?

Я разинул рот от изумления – я ее понимал. Незнакомка, видимо, заметила что-то в моем лице.

– Что случилось?

– Да то и случилось, что я вас понимаю.

Она нахмурилась.

– Есть? Пить? – И повторила слова жестами.