Дмитрий Воронин - Арена

И все же жизнь казалась не такой уж и плохой. Деньги, какие-никакие, водились, на то, чтобы регулярно водить Леночку в какое-нибудь недорогое кафе и снабжать цветами и конфетами, вполне хватало. К собственным удобствам он всегда относился со снисходительным презрением – что есть, то и ладно. Квартира, оставшаяся от родителей, что погибли в автокатастрофе еще во время его срочной службы, была вполне приличной для одного… да и для двоих в общем-то. Леночка тоже вела себя примерно, и дело неуклонно шло к свадьбе. Разговоров о финансах потенциальная жена не заводила, поэтому и с этой точки зрения ущербным он себя не чувствовал.

Это был обычный день – такой же, как и десяток до него. Разве что свидания, что в последнее время участились, в эту пятницу не планировалось – у Леночки были какие-то сверхважные дела в институте, и он был предоставлен самому себе. Предполагалось взять пару пива, завалиться домой, врубить компьютер – этой цацкой, к коей питал истинную привязанность, он обзавелся раньше, чем приличным диваном, – и погрузиться до глубокой ночи в какую-нибудь игрушку. В общем, вечер обещал стать приятным. До красноты растираясь жестким полотенцем, Саша с удовольствием думал о том, что сейчас сдаст под охрану спортзал, попрощается с шефом, вечно работавшим допоздна, и двинется до дому, до хаты…

Когда он вышел из здания, где в последнее время дислоцировалось «Зерцало», то сразу заметил невысокого, слегка обрюзгшего человека в дорогом пальто, что разглядывал вывеску агентства. Люди в таких пальто, с одной стороны, иногда становились весьма уважаемыми клиентами, а с другой – такие клиенты пешком не ходят. А у тротуара стоял только джип шефа, да его, Саши, помятая «шестерка».

Как только «мужик в пальто» увидел Александра, он сразу переключил свое внимание с вывески на молодого парня, изучая его откровенно внимательно.

– Простите, вы к нам? – осторожно спросил Саша. Агентство не страдало от избытка клиентуры, поскольку подобных контор за последнее время расплодилось столько, что плюнь – в охранника попадешь. И терять заказчика, пусть и странного – в такую гадкую погоду бродить пешком – ни в коем случае не следовало.

– К вам, – кивнул мужчина.

Почему-то Александру показалось, что человек этот – иностранец. Было в нем что-то такое… не русское. Вряд ли бы это удалось объяснить словами, но ощущение было сильным и, он был в этом уверен, точным.

– Вообще-то уже поздно, – неуверенно протянул он, больше для проформы, чтобы дать клиенту понять и прочувствовать, что для него делается исключение, – но, мне кажется, наш директор еще здесь. Проходите, а я сейчас узнаю, сможет ли он вас принять.

– В этом нет необходимости, Александр Игоревич, – вежливо прервал его мужчина. – Дело в том, что я, собственно, пришел именно к вам.

– Простите… – оторопел Саша, лихорадочно пытаясь вспомнить, видел ли он когда-нибудь это лицо. Получалось, что не видел, на свою память он как-то не жаловался. – Простите, мы знакомы?

– Увы, нет, – покачал головой мужчина, – но эту досадную оплошность, как мне кажется, самое время исправить. Разрешите представиться, Штерн, Генрих Генрихович, директор и владелец торгово-посреднической фирмы «Арена».

– Очень приятно. – Саша недоуменно пожал протянутую руку, неожиданно сухую и теплую, несмотря на отвратительную, промозглую, сырую погоду.

Значит, он не ошибся. Этот человек действительно иностранец. По-русски говорит очень чисто, но как-то излишне правильно выговаривает слова, как будто старается не ошибиться. Немец, что ли? Фамилия немецкая, да кто их сейчас разберет.

– У меня к вам деловое предложение. – Штерн явно не ждал, что Саша в ответ представится, да и сразу дал понять, что и имя его, и отчество были ему прекрасно известны. А следовательно, имелись некоторые основания предполагать, что известно и все остальное. – Но деловые предложения у вас, как я знаю, принято обсуждать в соответствующей обстановке, не так ли?

– Ну уж не на улице… – хмыкнул Саша, стараясь представить себе, что его ждет.

Воображение почему-то рисовало картины одна хуже другой. Вот люди в черном похищают Леночку, чтобы вынудить его, Александра Трошина, предать своих товарищей по оружию и выдать врагу… а что он может выдать? Максимум – платежную ведомость и списочный состав бригад. Кому это, на хрен, нужно? Или нет, они приставят нож ему… или Леночке… к горлу и потребуют, чтобы он сообщал им о каждом шаге своих коллег. Нелогично, он не в курсе деталей работы оперативников.

Видимо, все эти предположения отразились на его лице, поскольку герр Штерн сухо, дребезжаще рассмеялся.

– Да успокойтесь, Александр, разговор и впрямь будет сугубо деловой.

Немец не обманул. Беседа, начавшаяся и закончившаяся в уютном кафе, где подавали на удивление хороший коньяк и столь же хороший кофе, протекала исключительно в деловой манере. И сам немец производил, по крайней мере на первый взгляд, самое хорошее впечатление. Одет он был дорого, но неброско, что свидетельствовало о хорошем вкусе и об отсутствии стремления «играть на публику», поскольку качество вещей отметит и оценит только разбирающийся. Говорит спокойно, серьезно, не пытается давить на собеседника, в голосе не слышится ни потаенной угрозы, ни какой-то особо слащавой вкрадчивости.

О своих намерениях он заговорил не сразу. Сначала было отдано должное коньяку, затем кофе… Саша не торопил этого странного человека, а тот и не спешил. Когда к их столику подошел официант и с явно ощутимым сожалением сообщил, что кафе закрывается, Штерн поднялся из-за стола, извинившись, исчез на несколько минут, после чего вернулся с явно удовлетворенным видом – а официант больше к ним не подходил. Кроме как, конечно, за очередным заказом. Коньяк шел хорошо, но Саша старался не налегать особо – видно было, что самый важный разговор еще впереди, и он намеревался подойти к нему с ясной головой. И только тогда, когда все посетители покинули кафе, и они с немцем остались там одни, тот наконец заговорил о деле.

Герр Штерн намеревался предложить Александру работу. Работу крайне высокооплачиваемую – он сразу назвал сумму, которая заставила Александра изобразить на лице кривую ухмылку. Сам-то он исторг ее по той причине, что такие деньги просто так, парню с улицы, не платят. Но немец, видимо, истолковал гримасу по-своему, потому что тут же увеличил сумму на треть и прозрачно намекнул, что это – лишь твердая ставка. Однако на вопрос о сущности предстоящей работы отвечать не спешил.

– Видите ли, Александр Игоревич, мне важно получить ваше принципиальное согласие. Со своей стороны, я могу вас заверить, что моя фирма не делает ничего противозаконного… будем откровенны, с точки зрения вашего законодательства.