Денис Игумнов - Ночная смена

– Вы могли бы мне помочь? – неуверенно начала она. – Правда, я не уверена, сможете ли вы.

– Так в чем суть? Не стесняйтесь, выкладывайте.

– Меня зовут Вика, я заблудилась. Где я, а?

Вот хрень, может, она таблеток наглоталась, вон глаза какие.

– То есть, как это заблудилась? Вы что, не знаете, где находитесь?

– Я помню, пришла домой (только вот откуда?), прошла в свою комнату. Папы дома не было. Мне стало очень плохо, закружилась голова. Я села на диван, и вот я уже здесь. Странно, правда? И у меня с собой ни телефона, ни денег. Можно я от вас позвоню?

– Да, пойдемте, я вам свой телефон дам. А вы вообще ничего не помните? Даже не подозреваете, где вы?

Мы шли к посту, и она, смешно повернув ко мне голову, остановилась. В интонации задаваемых мною вопросов Вика уловила скрытую подсказку и поэтому еще раз переспросила:

– Где я?

– Только не надо бояться, вы в морге, моя юная леди.

Ее лицо вздрогнуло, как от пощечины, и глаза сделались еще больше, хотя мне с трудом удалось бы представить это еще минуту назад. Она проглотила ставший непрожеванным куском комок в горле и как бы про себя прошептала:

– О господи. Это многое объясняет, – и, уже обращаясь ко мне, попросила: – Какой ужас… я хочу, чтобы папа меня быстрее отсюда забрал.

К этому времени мы уже подошли к посту охраны, я перегнулся через раму окна будки и достал свой сотовый телефон.

– Вы помните его телефон? – спросил я, протягивая Вике трубку.

– Конечно помню, – произнесла она сквозь подступавший туман слез.

Ну вот, только этого не хватало. Еще минута – и мне придется утешать эту девушку, при помощи слез стремительно превращающуюся в маленького ребенка. Уж скорее бы за ней приехал её папаша. Но, к моему удивлению, влага лишь блеснула бриллиантовой росой на ее ресницах, после чего Вика подавила в себе желание разреветься. Она протянула свою ладошку, и, когда ее пальцы коснулись моих, в моей голове взорвалась красная бомба. Единственной мыслью, пронесшейся черным метеором по моему раскаленному до полыхающей белой красноты полотну сознания, стало: «Пиз*ец! Это началось снова!»

– Что ты переживаешь? Подумаешь, со всеми это случается, – говорил молодой симпатичный парень лет семнадцати. Подтянутый, без грамма лишнего жира, высокий брюнет. Широкий лоб, черные жгучие глаза, по-настоящему мужской, большой красиво очерченный рот. Самовлюбленный эгоист, с детских лет привыкший получать всё, что взбредет в голову. – В конце концов, беременность не чума, пройдет – и не заметишь, – произнеся последние слова, он ухмыльнулся.

– Леша, я боюсь. Если папа узнает, он меня убьет, – опустив голову, сказала Вика.

– Сама виновата, предохраняться надо было.

– Что ты такое несешь? Ты ведь у меня первый.

– Не знаю, это ты теперь так говоришь. Извини, верить на слово я не привык.

– Я не знаю, куда мне обращаться. В больницу меня, наверное, не возьмут, мне только пятнадцать, да и денег нет.

– Ага, вот мы и подошли к самому главному. Тебе от меня только деньги нужны, да?

– Лешенька, ты же мужчина, придумай что-нибудь! – воскликнула Вика. Так как разговор происходил в уличном кафе около метро в семь часов вечера, народу там гудело предостаточно. Многие из них, услышав девичий вскрик, обернулись и стали смотреть на молодую парочку.

– Не кричи. На тебя люди внимание уже обращают.

– Извини.

– И по поводу мужчины тоже не надо меня разводить. Короче, денег у меня нет, и свою проблему решай сама.

– Леша, мне обратиться больше не к кому, срок – два месяца. Если отец узнает, он меня заставит сознаться, кто это сделал.

– Сделал что?

Парень разозлился, одновременно в его мозгу промелькнул образ отца Вики. Представив себе воочию ее папашу, он очконул. Они с Викой учились в одной школе, только он на два класса старше, и все ученики, без исключения, знали ее папу – Виктора Павловича. Личность поистине колоритная: бородатый мужик под два метра ростом, то ли бандит, то ли старообрядец, чем он занимался, толком никто не знал, но он явно не бедствовал – четырехкомнатная квартира с евроремонтом, дорогие машины, которые он менял каждое лето, часы, одежда экстра-класса.

В общем, слухи про отца Вики ходили разные. Однажды отец одноклассницы Вики неудачно пошутил насчет его бороды на родительском собрании. Виктор Павлович блеснул своими паучьими глазками из-под густых бровей и произнес: «Грубо вы разговариваете, уважаемый, так можно и беду на свои кости накликать. Не приведи господь, разобьют, и потом не соберешься, так калекой – перекати тележку и останетесь», – после чего задумчиво покачал головой. И произнес он это таким замогильным голосом, что слова его казались тяжелее камней. У всех сразу пропала охота шутить, включая и злосчастного мужчину, начавшего этот разговор. Этим же вечером, только чуток попозже, после собрания этот мужчина возвращался домой. Припарковав машину, он направился к своему подъезду. Прямо у дверей на него напали и переломали ему и руки, и ноги. Лиц нападавших или нападавшего он рассмотреть не успел. Доказать причастность к этому отца Вики не удалось, хотя все, без исключения, были уверены, что это его жестокая месть за безобидную шутку пострадавшего.

Прокрутив сейчас в голове известные ему факты об отце его бывшей, Алексей удивился, почему он раньше об этом не подумал. Да, была еще одна немаловажная деталь – Виктор Павлович обожал свою дочку и был готов ради нее на все. С таким агрессивным мутантом Алексей не хотел иметь дела и мимоходом, поэтому, немного успокоившись, он нарочито уверенным тоном произнес:

– Ладно, не ной. Смотреть на тебя противно. Дам я тебе один адресок. Мой хороший знакомый учится на четвертом курсе медицинского института, факультет хирургии, я его предупрежу. Ну а дальше ты сама.

– Спасибо, Леша. А сколько это будет стоить?

– Будет, будет. Ты ко мне с этим не лезь. У него сама все узнаешь и разберешься как-нибудь. Все, пока. Адрес и телефон студента пришлю эсэмэской, – с этими словами он встал и, расплатившись у барной стойки за кофе, покинул навсегда заведение и Вику.

Вика посидела еще минут пять и тоже вышла на улицу. К этому времени ее айфон переливчато запиликал, возвещая приход сообщения с координатами абортатора-любителя.

Стоимость подпольного аборта оказалась равна двадцати пяти тысячам рублей. Вике пришлось заложить три папиных подарка – две золотые цепочки и колечко с рубином. Студента звали Валентин. Худосочный нервный тип с россыпью ярких прыщей на лбу. Он боялся не меньше Вики, а может, и больше. Он бы никогда не взялся за такую опасную операцию, да еще нелегальную, но ему были нужны деньги. Очень нужны, до той крайней степени, за которой обычно приходилось расплачиваться собственной шкурой. Валентин страдал игроманией, и, если к следующему понедельнику он не погасит хотя бы часть долга, ему придётся худо. Те, кому он задолжал, не казались какими-то зубастыми криминальными авторитетами или матерыми ворами в законе. Они в обычной жизни походили на вполне нормальных и очень дружелюбных людей, за одним маленьким исключением: в их паспортах стояли отметки об неоднократных судимостях. К долгам они относились как попы к иконам, для них это было свято, этому их в первую очередь научили на зоне. Следование правилам, пусть криминальным, упорядочивает жизнь, делает ее более осмысленной, даже если ты полный отморозок. Отсюда выходит закономерность: как только он им проиграл, их веселые улыбки испарились, оставив звероподобный оскал хищной уголовщины. Оба-на, мистер любитель легких денег, деньги на бочку или член на стол. Само собой, понятно, с членом ни один мужчина расставаться не спешит. Пришлось идти на риск.