Марк М. Одер - Конец Антропоцена

Мирон ухмыльнулся:

– Понимаю, женщинам это сложнее делать, а порой и невозможно.

Арина на эту тираду не повела и бровью, она тренировала стойку.

Она несколько раз ездила с мужем на стрельбище и более или менее знала, что из себя представляет оружие. Но из автомата очередями она до этого никогда не стреляла. Впрочем, это ее не очень волновало. Больше ее беспокоило следующее оружие – снайперская винтовка. Когда-то она стреляла из старой советской снайперки. Взяла сразу тридцать выстрелов и где-то на двадцатом выстреле поняла, что это многовато для первого раза. Отдача была просто сумасшедшей. Все плечо и предплечье болели нестерпимо, но показать слабость тогда и отказаться от десятка выстрелов она не захотела. Поэтому через пару дней на плече и предплечье с правой стороны красовался огромный синяк, который сходил около двух недель.

«Ладно, как говорила Скарлет: подумаем об этом завтра. Ну, не совсем завтра. Но все же будем решать проблемы по мере их поступления», – решила Арина.

– Итак, Арина, смотри, мне тут подсказали, что можно и из положения сидя пострелять. Это принимается. Сначала давай сделаем десять выстрелов одиночных. Если все пройдет отлично, то затем – тридцать выстрелов автоматной очередью. Если все получится, это и тебе лишний бонус, и мне галочка. Ок? – спросил Мирон.

– Ок. Ок, – вздохнула Арина.

Олег и Мирон принесли стол и выставили опору для автомата и снайперки. Мирон сделал несколько завершающих замечаний по поводу автомата. И она прицелилась.

Первый выстрел получился по мишени, но он ушел в правый верхний ее угол. Арина скорректировала стрельбу. Отдача была несильной, поэтому после корректировки все выстрелы были в пределах первого-второго кольца на мишенях. Довольный Мирон пошел к офицерам подать заявку на стрельбу автоматными очередями. К Арине подошел Олег:

– У тебя отлично все получается. Ты из семьи военных? Или просто увлекаешься стрельбой?

– Не совсем, я просто пару раз пробовала пострелять и много об этом читала, – сказала Арина. – Ну, и если слушать инструктора и корректировать свои действия, то все может получиться. Скажи, пожалуйста, какая отдача у снайперских винтовок последнего поколения? Я стреляла только из советской. Там отдача была очень жесткая.

– Отдача есть, но не очень сильная. Она, конечно, сильнее, чем у калаша или карабинов, но не такая, как в советских снайперках. Так что будет проще. Ты уже выбрала, к кому хотела бы записаться в роту?

Арина, ничем не выдав себя, намеренно легкомысленно пожала плечами:

– Нет вроде. Все же хорошие?

И она широко улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

– Я ничего не буду говорить, но поспрашивай у девчонок с кухни, к кому лучше идти. Я слышал, что у кого-то лучше служить, у кого-то хуже, но сам не знаю. А они разговорчивые очень. Особенно, если у тебя есть косметика на подгон им.

И Олег подмигнул.

В этот момент вернулся Мирон:

– Ну что ж, я обо всем договорился. Но! Времени мало. Смотри. Одиночные выстрелы у тебя получились просто превосходно. Все супер. Если автоматная очередь получится, то будет вообще зашибись. Тогда считай, что ты уже одной ногой в какой-либо из рот. И это даже если снайперская стрельба у тебя не сильно задастся, потому что стрелять из снайперки дано не всем. В общем, смотри! Твоя задача – удержать автомат, принять на себя отдачу и ни в коем случае не отпускать автомат и не допустить, чтобы его повело в сторону. Твои руки ведут стрельбу, а никак не автомат ведет руки. Запомнила? Можно разбить на три очереди по десять выстрелов. Наверное, так будет проще. Давай, начинаем. Очень надеюсь, что у тебя все получится, иначе меня обвинят в лишней растрате запасов. А если получится, и плюсик к премии мне, и лишний паек тебе. Давай, я с тобой. Мысленно.

И Мирон расплылся в широкой улыбке.

Арина несколько секунд смотрела на него. Ей вдруг нестерпимо захотелось плюнуть в лицо этому эгоистичному, еще довольно молодому, но уже изрядно заплывшему жиром человеку. Арина подумала, что, скорее всего, за пределы этой части Мирон ни разу и не выходил.

– Ну? Чего ты ждешь? – вскричал Мирон.

– Я прицеливаюсь. Все ради твоей премии, – подмигнула Арина.

Она прицелилась и нажала на спусковой крючок.

Уже через пять минут довольный Мирон забирал у Олега истерзанную мишень. Он был очень доволен и весело напевал себе под нос «Кукарачу», пританцовывая и похихикивая.

Арина потерла машинально плечо. Нет, синяка не будет. Было довольно забавно, а самое главное – несложно. Почти все пули вошли в мишень, а не мимо, и оценка от Мирона будет очень высокой. Это хорошо. Значит, есть шансы не попасть в группу смертников. Но нужно обязательно из снайперки хотя бы половину выстрелов сделать хорошо. Надо приготовиться. Арина сделала несколько приседаний и немного размяла руки.

Довольный Мирон припустился сдавать результаты начальству. На бегу он крикнул:

– Я зафиксирую результаты у начальства и вернусь. Можешь присесть или походить минуты три. Вернусь – продолжим с последним этапом! Людей много, так что решили только три испытания проводить.

Арина растянула губы в улыбке-гримасе. Мирон уже был далеко и не мог заметить сарказма, а вот Олег заметил и, проходя мимо, сказал:

– Ну, а что ты хочешь? Он сыном командира части всегда был. Он и сейчас думает только о повышениях, о денежках и о жратве. Кто-то там умирает? Да неинтересно, не здесь же это происходит. И не с ним.

Арина развернулась к Олегу:

– А ты чей сын?

– Ничей. Полгода пробыл на фронте, а потом мы с ротой попали под бомбардировку.

Он закатал левый рукав: от края запястья до начала локтя, как нарисованные, тянулись три толстые красные линии шрамов после операций.

Арину передернуло.

Олег криво усмехнулся:

– Я спас Мирону жизнь. Вытащил из одной мясорубки. Но это – другая история. А вот про руку получилось так… – он качнул головой. – В ту злополучную ночь мы попали под взрыв. Почти все, кто находился с той же стороны, что и я, погибли. Меня и одного парня накрыло ударной волной. Мы оказались теми, кто выжил, но у него была оторвана ступня, а у меня левая рука практически раздроблена. Ее собирали потом чуть ли не по кусочкам. Мы провалялись тогда в грязи без сознания почти сутки. Очнулись, поползли к своим. Ползли медленно, как могли. Нас заметили, но поздно. Ему ногу выше колена ампутировали. Теперь у него протез. А мне пришлось удалить часть сухожилий на левой руке. Ну и, учитывая, что родственников у меня не осталось… Мать с отцом погибли в аварии, когда мне было десять, брат сел за убийство, когда мне пятнадцать было, а бабка, которая была опекуном, бухала так, как не бухает рота солдат на увольнительной. В общем, в мои двадцать – и она померла. Короче говоря, никому я не был нужен. Меня хотели отправить в отряд смертников. Но Мирон и его отец вступились за меня. Мирон – единственный ребенок у родителей. Ты не смотри, что он эгоистичный. Это так, да. Но добро он помнит. И друзей – ценит и помнит. И лишнее слово при возможности всегда замолвит. И за тебя обязательно замолвит. Ты можешь ему премию принести. А если это случится, он не преминет тебя похвалить перед более успешными и высокопоставленными коллегами. Лишний плюсик тебе в карму не помешает, поверь мне. Мне вот он выбил хороший паек, свою каморку. Хоть там и влезает кровать да стул, но тем не менее я могу там заниматься: руку разрабатывать, насколько возможно. Там меня никто не тревожит. И почитать перед сном могу. Он, считай, тоже меня от смерти спас. Ибо сама представь, что ждало бы меня в отряде смертников. На большее я уже не был годен. Здоровые не все выживают, а тут калека.