Павел Хатемкин - Дуэлянт

Если ты бросишь оружие, он тебя не тронет.

Сотни рассказов о спасшихся так солдатах. Абсолютное безразличие этих существ к безоружным гражданским людям. В конце концов, именно так закончилось Вторжение. Мы просто бросили оружие. Есть множество теорий по этому поводу: неизвестный нам их кодекс чести; механизмы, заложенные в них природой; может быть, их законы и моральные принципы. Но точного ответа до сих пор нет.

Если ты бросишь оружие…

А если есть точка невозврата? Если уже поздно? Если он уже решил тебя убить, и ему уже неважно, с оружием ты или без? Что если все уже решено? Мы даже точно не знаем, что они считают оружием. Мы даже не знаем, как они думают, и думают ли вообще. До сих пор с ними не установлено никакой связи. Мы живем с ними бок о бок и не знаем, чего от них ожидать.

Максим стоял на одном колене, согнувшись пополам, и хватал ртом воздух. Последний удар пришелся под ребра. Легкие горели огнем. Тупая боль растекалась в месте удара. К счастью, большую его часть приняла на себя броня костюма.

«Надеюсь, ребра целы», – подумал он и поднял взгляд.

Акрид стоял напротив него. Сквозь очки на шлеме Максим видел высокое существо, похожее на человека. Плотный черный панцирь, как у жука, длинные тонкие руки, такие же тонкие ноги, покрытые чем-то похожим на чешую. Из правого предплечья существа рос длинный острый коготь. На левом был плотный нарост, заканчивающийся органическим стволом над четырехпалой кистью. Безглазое забрало рогатого хитинового шлема направлено в его сторону.

«Чего же он ждет? – фигура напротив застыла в ожидающей позе. – Если я брошу сейчас оружие, потеряет ли он ко мне интерес? Таких историй я не слышал. Слышал, как они проходили мимо уже потерявших или бросивших, но чтобы так, лицом к лицу…»

Сердце бешено колотилось, отдаваясь в ушах барабанным боем. В такт ему пульсировала боль под ребрами. Пот обильно проступил на лбу, норовя попасть в глаза.

«Если я не решусь в ближайшее время, то уже вряд ли что-то смогу сделать».

Левая рука легла на рукоять обреза в набедренной кобуре. Максим заметил, как напряглась тварь перед ним. Он крепче сжал дротик в правой руке и рванулся вперед. От напряжения завыли сервомоторы боевого костюма. Казалось, будто воздух стал плотнее, и чтобы прорваться через него, надо приложить немалые усилия.

Его враг двинулся навстречу и нанес удар когтем по диагонали сверху. Максиму пришлось сильно напрячься, чтобы увернуться в этом вязком воздухе. Броня по инерции тянула его вперед, но с запозданием сработавшие усилители выдернули боевой костюм и его владельца из-под удара. Парня хорошенько тряхнуло. Край острого лезвия задел шлем, но не пробил его.

Максим ударил тварь дротиком чуть ниже большой нагрудной пластины, в сочленение более мягких брюшных, вогнав его до упора. Острие пробило панцирь с задней стороны и вышло наружу. Парень вплотную подошел к врагу, выхватил обрез из кобуры и, приставив к его шее, нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел.

Из раны на шее существа толчками вытекала темно-фиолетовая кровь. Оно еще несколько секунд переминалось с ноги ногу, словно пьяница, потом повалилось на Максима. От неожиданности он подхватил его левой рукой, не удержался и упал на колени.

По всему телу пробежала мелкая дрожь. В голове стоял сильный гул, к горлу подкатил неприятный ком, мысли и эмоции перемешались и безумным калейдоскопом застилали разум. Сильнейшее напряжение достигло своего пика и, преодолев все преграды, выплеснулось потоком слез.

Придя в себя, парень обнаружил что все еще стоит на коленях. Труп лежит у него на груди, упершись лбом в плечо, а он все еще придерживает его левой рукой с зажатым в ней обрезом. Из спины его жертвы все еще торчит дротик. Если бы не эта деталь, со стороны могло бы показаться, будто он утешает старого друга.

Максим не отдавал себе отчета в том, сколько времени он провел, рыдая в обнимку с трупом чужеродной твари. Его это не сильно волновало: место было заброшенное, и выстрел вряд ли кто-то мог услышать.

Максим медленно сбросил с себя тело, убрал обрез в кобуру и вытащил дротик. Поднялся, опираясь на древко, и на ватных ногах побрел прочь с места своего первого боя.

Практически на окраине находились несколько промышленных зон, окруживших город полукольцом. Большинство заводов в них было разрушено во время Вторжения, и эти зоны по большей части представляли собой развалины. Чтобы как-то их оживить, территории и некоторые оставшиеся более или менее целые помещения сдавали частным лицам и небольшим фирмам. Доходило до того, что земли с объектами иногда отдавали чуть ли не безвозмездно. Но даже это мало помогало в оживлении разоренных локаций. В одной из таких малонаселенных зон Максим снимал себе мастерскую.

Он вернулся уже под утро. В небольшом помещении было темно. Серый утренний свет пробивался через маленькое окно под потолком, высвечивая небольшой квадрат пыльного пола. В этих сумерках можно было разглядеть очертания забитых хламом стеллажей, расположенных вдоль стен справа и слева от входа, верстак на противоположной стене, а рядом – большой и длинный стол с низко висящей над ним лампой. Возле двери стоял старый, изношенный диван из потертого и местами потрескавшегося кожзаменителя.

Максим закрыл дверь. Не включая свет, снял шлем и положил его на стол. Расстегнул застежки на левом боку костюма, ослабив ремни на груди, на поясе, на руках и ногах. Затем он стянул с себя комбинезон и повалился на диван.

Следующий день парень проспал до самого вечера. Квадрат света успел пройти от одной стены до другой и уверенно карабкался вверх, когда Максим открыл глаза. Он не сразу понял, где находится. Затуманенный тяжелым сном разум лишь после нескольких напряженных секунд узнал пыльную обстановку рассеченного лучом света помещения.

Его ночное напряжение давало о себе знать с каждым движением. Болели, кажется, все мышцы. Ссадины и ушибы ныли. Он чувствовал себя так, будто его куклу Вуду использовали как подушечку для иголок, а когда для них кончилось место, ее вдобавок придавили чем-то тяжелым. Мысли с трудом ворочались в налитой свинцом голове.

Максим подошел к умывальнику, открыл кран и сунул голову под струю ледяной воды. Волна жидкого холода охватила его затылок и прошла по лицу, окончательно вырывая из лап дневного сна. Мысли постепенно прояснялись. Молодой человек постоял так с минуту, наслаждаясь ощущением свежести, после чего вдоволь напился воды прямо из-под крана.

Утолив жажду, парень растер себе ладонями лицо и посмотрел в зеркало. Бисер воды блестел на коротко стриженных светлых волосах, темно-карие глаза разглядывали спортивно сложенное тело. Даже в этом тусклом освещении хорошо был виден большой фиолетовый синяк под ребрами справа от солнечного сплетения. Прикосновение усиливало тянущую боль, но в целом было терпимо.