Иван Лебедин - Хроники Пальмирро. Миссия «Гекта»

– Хочешь сказать, что в Кошачьем глазе каждый сам за себя? – подвел итог Курт.

– Никто из Вершителей не заставляет оперативников отправляться туда. Членов групп туда гонит честолюбие, погоня за статусом. Тебе трудно понять, мы воспитывали тебя иначе, но весьма для многих перспектива стать одним из Вершителей является весомым аргументом.

– Настолько весомым, что люди готовы рисковать своей жизнью? – удивился Курт.

– Ради такой перспективы некоторые жители Пальмирро готовы рисковать гораздо большим, чем жизнь.

– Может, все-таки организуем личную встречу у меня? – в очередной раз предложил Грум. – А то общаемся общими фразами. А Курту не помешала бы конкретика.

– Почему ты решил, что у меня она есть?

– Ты, правда, хочешь услышать ответ?

– Приходите на ужин. Алоиса не будет. Его вызывают на разбирательство во дворец Старших вершителей. Путь туда долгий и слушанье предполагается затянутое.

– Тем не менее, мое пребывание в твое доме, Мидея, может быть расценено превратным образом. Такое уже было однажды, и стоило тебе немалых проблем, – напомнил рыжеволосый великан.

– Тогда все уладилось. Алоис все понял. И потом, мое прибытие в твой дом может моему мужу показаться более подозрительным.

– О чем идет речь? – Курт переводил вопросительный взгляд с матери на друга и обратно. – Почему мой отчим должен плохо отнестись к вашим визитам в дома друг друга?

– Алоис ревнив.

– Неужели?! – искренне удивился Курт, поскольку ни разу не замечал в отчиме приступов нездоровой реакции на находящихся в обществе Мидеи мужчин. – И даже если так, причем тут Грум? Он ведь мой друг! К тому же, я не помню, чтобы он особо старался уделять время тебе, когда приходил к нам… А ведь он, и правда, дальше подъездной аллеи к нашему дому не приближался… – вспомнил Курт. – Почему ты никогда не приходил в наш дом, Грум? – он вопросительно посмотрел на друга.

Грум и Мидея переглянулись, и она ответила на вопрос сына.

– Много лет назад твой отец был наставником Грума, точно так же, как и он, твоим. Точно также они сблизились и стали лучшими друзьями. Это было задолго до того, как мы с твоим отцом встретились. Я тогда сменила свою опергруппу на отряд Грума, и именно он познакомил меня с твоим отцом. Грум был шафером на нашей свадьбе и, впоследствии, частым гостем в нашем доме. После смерти твоего отца Грум всем силами поддерживал меня. Без его помощи я бы не справилась. Мы много времени проводили вместе. Это не осталось незамеченным. Злые языки начали болтать, что за нашей дружбой стоит иное. Что смерть твоего отца не случайна. И что мы с Грумом рады его гибели, поскольку теперь можем быть вместе, как пара, – закончила она с выражением презрительного отвращения на безупречном, юном лице.

– Теперь ты понимаешь, почему нам пришлось снизить наше общения до минимума? Бесспорно, твоя мать всегда была красива и умна. Она могла прельстить любого. Но твой отец для меня был не просто другом, а братом. Даже одна мысль сойтись с твоей матерью, Курт, означало для меня предать его память. Но другие этого не понимали. К счастью, со временем все забылось, люди переключились на другие темы. Но я все помню и не хочу допускать малейшего повода кому-либо вновь решить, что мы… Ну, ты понял, – махнул рукой он.

– Именно так Грум мне тогда и сказал, – поддержала его Мидея. – После этого я окончательно завершила оперативную деятельность, а Грум продолжил службу на дальних рубежах. Он даже перевелся на такие планеты, чтобы отсутствовать на Пальмирро как можно дольше. Вскоре я сошлась с Алоисом. К сожалению, до него также дошел тот мерзкий слух. Мне неоднократно приходилось ему объяснять, что нас с Грумом связывают скорее родственные, чем любовные отношения. Алоис сказал, что верит мне, но когда Грум вновь вернулся, уже в качестве твоего друга, вопросы продолжились. И продолжаются до сих пор. Так что, если я приду…

– Причина твоего возвращения к работе оперативника после того, как ты был моим наставником в Алоисе? – спросил Курт.

– Разве что косвенно. На мое решение повлияли иные причины. Скажу так: открывшиеся перспективы на Пальмирро оказались далеки от ожидаемого. Лет через сто повторю попытку. Может, че лучше предложат.

– Это понятно. Но у меня другой вопрос: ты знал, как сильно я переживаю из-за ранней потери отца. Почему ты мне никогда не рассказывал, что был с ним дружен?

– Именно поэтому. Для тебя это были приятные рассказы и воспоминания. А для меня тема твоего отца неподъемно тяжела. Как ты знаешь, я не особо дружен с людьми. Даже во время совместных операций мои отношения с членами группы носят исключительно приятельский характер. А к твоему отцу я был сильно привязан. Примириться с его смертью было для меня непросто. Так что каждое воспоминание для меня было как поворот ножа в ране, – пояснил рыжеволосый великан.

– Допустим. Но мы позже еще вернемся к этому вопросу, – пообещал Курт. – А насчет твоего посещения, мама, я теперь просто уверен, что будет лучше для всех, если именно ты придешь сюда. Со стороны будет выглядеть, что ты просто пришла поговорить с сыном, с которым ранее поругалась. И это будет правда. Я очень разгневан за то, что ты со мной сделала.

– Приходи, Мидея. Уверен, что ты многое знаешь и многое слышала из того, что может быть полезно твоему сыну. Он обычно не особо охоч на авантюры, но Карина… Ты ведь понимаешь, его может в любой момент штормануть. И тогда он будет действовать по собственному наитию.

– Не нужно угрожать мне, – недовольно закусив губу, она прервала сеанс, и голограмма исчезла.

– И? Что теперь делать будем? – Курт озадаченно посмотрел на друга.

– Ждать твою мать.

– Считаешь, она придет?

– Уверен в этом, – улыбнулся рыжеволосый великан. – Она – настоящая мать, и очень любит тебя.

– Скажи, почему, если вы с моей мамой не имели романа, все думали обратное? – резко подняв глаза на друга, спросил Курт.

– Не знаю, – с небольшой запинкой ответил Грум.

– А если честно?

– Я честен с тобой. Но, признаться, этот разговор мне неприятен и бередит в душе не самые радужные воспоминания. Так что стопе ко мне приставать! – Грум резко встал со скамьи, и, потянувшись, чтобы расправить затекшие от долгого сидения мышцы, приказал роботам притащить им поднос с кофе. Вечер предстоял долгим, и им следовало взбодриться.

*

Солнце полностью опустилось за горизонт, когда в глубине сгустившихся сумерек показался белый аэрокатер.

Возившийся возле своего звездолета, Грум вытянулся при приближении летального средства и внимательно присмотрелся.

На пассажирском сиденье, затянутая в плотный белоснежный костюм, сидела Мидея. Кабина была открыта и, защищавший ее шею, легкий, бежевый шарф, волнами развевался на, возникшем от быстрого движения, ветру. Аккуратно придерживая его затянутой в тонкую, бежевую перчатку рукой, она сосредоточенно смотрела перед собой. Впрочем, весь ее облик исключал малейший намек на легкомыслие. Белокурые волосы красавицы были крепко собраны в аккуратную, строгую прическу. И как бы не старался беснующийся ветродуй, ему так и не удалось выхватить и растрепать даже малейший локон.