Степан Кирнос - Восхождение к власти: город «бога»

– На колени! – скомандовал один из людей с белой повязкой на руке. – Готовиться, расстрельный отряд!

Данте продолжил наблюдение, подойдя к концу набережной, заняв место возле куч и линий из мешков с песком и кучей мусора, которые должны были стать баррикадами и укрытыми, приложив ладонь к пистолету на пазухе, закинув автомат за спину. Яго предчувствует, чем это может кончиться, а поэтому тихо распорядился, чтобы «Палачи» заняли позицию на возможном огневом рубеже.

В руках странного человека появляется книга и он, прикрыв верхнюю часть головы шляпой, начал взахлёб зачитывать содержимое:

– Сие люди обвиняются в преступлении – они не приняли славной и праведной власти Канцлера, отказавшись от неё в пользу своего развращённого мирка. Они развернул войну против священного Рейха, идя на поводу у сатанинского государства, а посему эти люди приговариваются к очищению через расстрел! – со слюной и пеной на губах проорал человек и отдал команду. – Готов-в-в-с-с-ь!

Коммандер лицезрит, как истерично плачут дети, прижимаясь к матерям, как трясутся бедные женщины, дрожащими руками утирающие поток слёз, текущих по чумазым лицам, как старики едва видимо наклонились, поджидая, когда их долгая жизнь прекратится, и перебирают в памяти истребителем пролетающие кадры жизни. Нежданно-негаданно коммандеру стало дурно и мерзко, его рука срывает пистолет, поднимая его дуло к небу.

– Прекратить! – выкрикнул Данте и в его руке воздух сотряс пистолет, громко залпом воззвавший к вниманию, и Валерон стал спускаться по разбитым ступеням, прикрикивая. – Остановите это безумие!

Отряд застрельщиков только собирался направить оружие в сторону коммандера, как на странных бойцов в чёрной форме наставили автоматы и винтовки «Палачи» взяв их на мушку, лишив их всякого желания поднять оружие выше пояса.

«Брат, во что ты опять ввязываешься», – возмущается мысленно Яго, просматривая через прицел сухое, чуть с испугом, лицо воина которого может сейчас отправить на встречу к ангелам. – «И из-за каких-то гражданских».

– Как ты смеешь перечить моему наиправеднейшему правосудию! – крикливо возмутился человек. – Я длань Канцлера, несущая расплату отступникам от его благородного правления! Я эмиссар святого престола и златого трона, что стоит подле Господа!

– Не впадай в истерию, – тяжело сказал Данте. – У нас есть имперские полевые суды Трибунала Рейха и судебные Империал Экклесиас, а вот о вашей шарашке я не слышал.

– Мы реализуем волю самого императора, мы комитет государственной духовности, а, следовательно, наделяем себя правом карать, на своё усмотрение!

– Что тут происходит!? – с негодованием спросил светловолосый высокий и плотный в серо-тёмном френче. – Какого чёрта вы творите!?

– Полковник Георгий, они возлагают на себя полномочия судей, вы можете их сопроводить в заключение… для выяснения обстоятельств?

– Хм, решил поиграть в праведника… не-е-т, мальчик милосердия, мы творим во имя славы Империи, а значит праведная истина на нашей стороне. Я уже казнил тут три сотни человек, и они отойдут в ад, – на этот раз уже безумец зацепился за рукоять и потянул её, вынув длинный ствол револьвера, уставив её на линзу Данте, целясь в глаз. – Давай, забери у меня их, запри меня посмей!

«Вот он и конец» – подумал Данте, зная, что противник перед ним выстрелит и жизнь коммандера оборвётся не от вражеской пули, а от рук «Праведных слуг Рейха».

– Не стрелять! – кричит Яго «Палачам», волнуясь за брата и не желая, чтобы случайный выстрел оборвал его жизнь.

«Что ж ты делаешь идиот, стреляй, он всё равно меня убьёт», – пронеслись мысли в голове Данте, обрываемые бешеным содроганием сердца, которое вот-вот выпрыгнет из груди и его стук отчётливо слышится в ушах.

– Ты, гадина, посмел вступиться за еретиков и отступников, а значит и сам отправишься с ними.

Губы Данте тронула лёгкая улыбка, и его отчаяние сменилось радостью. Он видит, как пространство замерцало, слово его ткань волнуется и негодует от бесчинства, которое тут едва не сотворилось.

– А вот не нужно! – механически проскрипел Андронник, вынырнувший из пустоты и перехвативший револьвер и одним ударом заточенных кончиков пальцев, мелькнувших блестящей лентой, перерезал голенище «праведнику», окропив серые плиты кровью. – Киберарии, выполните директиву «Союзная Блокада»!

Неотложно отовсюду показались полумеханические воители, ставшие отбирать оружие и резать ноги, обезвреживая членов «комитета» и кидая их мордой в камень, сковывая руки наручниками.

– Ты ещё поплатишься, сука! – агонизирует главарь расстрельной банды. – Я… я… рапорт на тебя напишу, уродец! Па-а-дла!

– Полковник Георгий, – тут же обратился Данте, – распорядитесь этих горожан увести в безопасное место, а этих мразей заприте в самом вонючем карцере, – как только полковник кивнул и начал раздавать команды коммандер обратил взгляд на Киберария. – Андронник, ты спас меня, я безмерно благодарен тебе.

– Благодарю, – безжизненно пробряцал электронно-металлической гортанью Примас-искупитель. – Я просто просчитал, что твоя смерть это самый худший вариант развития событий, а значит, оставить тебя живых это приоритетная задача.

– Спасибо, спасибо тебе, – с трепетанием продолжает коммандер.

– Ты что же творишь!? – раздалось со стороны по ярости в тембре и голосу Данте узнаёт своего брата, который спустился в составе всего отряда. – Мы из-за твоей бесхребетности и сердоболия могли погибнуть. Ты мог погибнуть брат!

– Моей бесхребетности!?

– Да! А как ещё назвать то, что ты решился вступиться за этих оборванцев!? Это война, тут наши люди умирают, а ты за скот врага цепляешься!

– Брат, они такие же, как мы, пойми это. Да, они ошиблись, выбрав Прованскую Республику и безумную свободу своего государства, да, они готовы гнать нас, но они не подняли на нас оружия, они живут мирной жизнью и не идут воевать. Они – нищие и голодные, да и когда-то и мы были такими. Пойми, Яго, это простые люди, жертвы алчности правящих кругов и они заслуживают снисхождения. Лучше обрати клинок против того у кого есть оружие металла или мысли, кто повинен в преступлении явном…

– … нежели против беззащитного и слабого, на которого клевещут, ибо направив меч на вторых ничего кроме бесчестия не заслужишь, – закончил фразу брат. – Я помню слова из клятвы «Палача». Но это…!

– Уменьшите децибелы крика, вы оба! – призывает к спокойствию Андронник, перебив Яго, и указывает тонкими пальцами в сторону холмищ. – Лучше взгляните и узрите силу прогресса.

Грузные сиренево-серые, отлитые свинцом облака разверзлись, и самый настоящий воздушный исполин спустился из поднебесья. Огромный воздушный корабль, размером с авианосец, явился сверху, демонстрируя технологическое превосходство Рейха. Длинный вытянутый корпус покрашен в краски цвета ночи, на палубе которого уставлено всё орудиями, защищающими одну башенную постройку, его борта венчают восемь исполинских реактивных двигателей и девятый где-то на корме. Величественный корабль появился не один, а в окружении роя обтекаемых штурмовиков и истребителей, которые мгновенно отогнали авиацию противника.