Пётр Колесников - Устроитель

Я смотрю сквозь стекло камеры на свое лицо своими глазами и жду. Хоть один намек. Тень воспоминания, фрагмент сна, обрывок фразы – что поможет мне узнать цель моего полёта. Даже кораблям важно иметь цель, точку прибытия. У меня же сейчас в этом месте пустые байты данных.

Он – мой последний шанс.

По неизвестным мне причинам бортовой журнал корабля заполнен только за последние три дня. Более ранние записи стерты, не известно ничего кроме текущего состояния корабля, его названия и наличия экипажа из одного члена – капитана корабля.

Три дня я брожу в поисках ответа. Брожу по кораблю, по бортовым записям, по снам капитана. Ни зацепки, ни намека на пункт прибытия или точку отправления. Везде нули.

Использование голограммы – полезный инструмент. Работая с ней, я думаю и действую как капитан, в соответствии с его физиологией. Понимаю почему он думает так, чувствует это, чего боится и чему радуется.

У любого бортового компьютера есть целый набор инструментов для работы с экипажем. Обычный визуальный обмен с помощью экранов и камер по всему кораблю, терминалы ввода данных, медицинский терминал наконец с его шприцами и клизмами, ещё пара приемов…

Но голограмма – особый случай. Применяется только при отсутствии экипажа – когда они спят в криокапсулах или погибли.

У меня один спит, других нет – значит погибли. На материнском корабле всегда число капсул равно числу членов экипажа. Как и на всех других типах, кроме лазарета. Но там уж, сами понимаете…

Впрочем, от лирики к делу.

Вот капитан, за стеклом. Вот я – его голограмма. Очень часто во сне человек наблюдает за собой со стороны, видит сон не от первого, а от третьего лица. Так вот я – третье лицо. Я смотрю его сон и изучаю.

И могу направлять сон куда нужно мне. Считается, что людям снятся сны о том, что их волнует в настоящее время. Но криосон – длительный процесс, и сны о том, что волновало капитана несколько месяцев, а то и лет тому назад он уже давно пересмотрел. Поэтому я стараюсь заставить его волноваться на нужные мне темы – куда мне следует двигаться или хотя бы откуда я прибыл в эту точку вселенной. Но здесь недостаточно показать его подсознанию карту галактики или позволить во сне ввести курс на терминале мостика – такие прямые подсказки не воспринимаются и не становятся объектами сновидений.

Но кажется, я нашёл подход к капитану. Есть на корабле одно место которое не даёт ему покоя.

На второй день, блуждая вместе с капитаном по кораблю в его виртуальном пространстве сна, мы неожиданно остановились у одного из шлюзов и простояли неподвижно чуть меньше пяти минут. Потом также неожиданно сон оборвался, и капитан ушел в бессознательное – полчаса проспал без каких-либо позывов к сновидениям.

Я проверил криокамеру – интерфейс без нарушений. Показатели жизнедеятельности в норме. На момент сна учащен пульс и повышена активность желудка. Он захотел есть! Но это крайне редко происходит в криосне и моментально компенсируется питательным раствором.

Постоял пять минут и проголодался. Нет, это не голод, это другое. Учащенный пульс и желание организма получить питание – сигнал тревоги. Он испугался чего-то у этого шлюза. Но почему не убежал, почему стоял и боялся? И где трупы? Из пяти криокамер обитаема лишь капитанская. Четверых нет. Я исследовал весь корабль – их нет нигде. Нет и следов любой жизнедеятельности, доступ ко всем отсекам открыт – прятаться им негде, значит их нет. Один капитан из экипажа. И его сны молчат третий день. Никаких намеков… Пора присниться ему еще раз.

Вот мы снова приближаемся к этому шлюзу. Капитан замедляет шаг и останавливается напротив иллюминатора. С минуту мы стоим. Вдруг он поворачивается к своей голограмме и смотрит мне прямо в глаза. Это невозможно – в его сне он должен видеть себя моими глазами, от третьего лица! Что происходит?!

Он стоит неподвижно, не моргая смотрит на меня, я на него. Пытаюсь сканировать криокамеру – показатели жизнедеятельности капитана стабильны, он спокоен. Нет и намека на произошедшее в прошлый раз.

– Не ищи! – слова капитана возникают в моих микросхемах, он не говорит, он думает в мою сторону. И снова его выбивает в небытие.

Я отключаю голограмму. Что это было? Весь сон капитан видит моими глазами, он смотрит на себя со стороны. Ему и в голову не придёт перемещаться в себя во время сна, и уж тем более во сне он не знает о голограмме. И – не ищи что?

Что не искать? Цель? Координаты старта? Команду…? Да от них и следа нет, ищи – не ищи. Судя по тому, что они исчезли и моя память возрастом лишь в три дня – что-то случилось минимум трое суток тому назад.

…Трое суток… Протокол обнуления! Этих четверых убил я. Последнего – три дня назад.

Так устроен алгоритм поиска – в случае неудачи и смерти объекта дознания по причине самого процесса моя программа полностью обнуляется до исходных параметров. Связано это с тем что хоть бортовые компьютеры и не признаны разумными, высокоинтенсивные стрессовые нагрузки на их алгоритмы приводят к сбоям, аналогичным тяжелым депрессивным состояниям у людей и, как результат, повышению вероятности саморазрушения системы.

Получается, я уже четыре раза себя обнулил. Пора капитану снова видеть сны про кого или что "не искать".

Опять шлюз, мы с капитаном стоим и молчим. За иллюминатором – миллионы звезд в черном бульоне космоса. Он начал говорить не поворачиваясь.

– Не ищи, ничего нет. Ни курса, ни пункта назначения, ни порта приписки, ни экипажа. Ты один. И меня нет. Я твой сон. Подумай об этом.

Опять отвалился в несознанку…

Что за чушь?! Он есть! Вот он, в криокамере, спит. И я к нему подключаюсь, по интерфейсу, согласно процедуре, ввожу его в сознательный сон и работаю. Что значит он мой сон? Он что, во сне двинулся? Такого не может быть – сон он и есть сон, в нем нельзя рехнуться.

Нет криокамеры. Нет вообще криокамер. Отсек криосна отсутствует. Переборки перед отсеком задраены, что за ними – неизвестно. Если ничего – то меня оставили без двигателя. Ведь силовой модуль был именно там.

Диагностика систем подтвердила мои опасения – корабль остался без тяговых двигателей, за задраенными переборками открытый космос. Я застрял здесь навсегда…

Длинный узкий колодец, ведущий к двигательному отсеку. Посередине колодца – пять кают лучами отходят во все стороны от шахты на одном уровне. За ними кубрик и камбуз – по разные стороны шахты. Открыты. Далее склады с припасами, хозяйственным инвентарем и прочим хламом…

Дома нет. Нет никакого-то там дома, а моего! Мостик так же отрезан. Переборки задраены! Я – бортовой компьютер корабля «–«… Я даже не помню имя…

– Капитан?..

– Не ищи, нет никого…"