Виталий Останин - Функция. Часть 2

Стан под селом Карасук, Горный Алтай

– Когда тебя называют ойратом – ударь. Истинный ойрат – джунгар и никто больше. Сегодня ойратом могут назвать и монгола, и калмыка, и даже бурята. Русские говорят нам, что значение слова «ойрат» – «союз». Что так называли близкородственные племена монголоидов, которые впоследствии создали Джунгарскую империю и правили этой землей. Ложь! Ложь, как и все, что нам говорят русины! Ойрат в изначальном значении – «волк»! Тотем джунгаров – степной зверь, правящий и берущий все, что может! Такой, как этот.

Проповедник отступил в сторону, и из-за поваленного дерева, которое он использовал как кафедру, вышел зверь. Не волк, нет, но чем-то похож. Крупнее по меньшей мере вдвое и в несколько раз страшнее. Мощные лапы зверя заканчивались острыми когтями, широкую грудь покрывала короткая и плотная черно-серая шерсть. Могучее тело венчалось тяжелой головой, на которой выделялось два объекта: пасть, полная зубов, каждый из которых был с палец подростка, и глаза. Глаза, в которых невозможно было не увидеть разум.

Хвост зверя взлетел вверх, демонстрируя всем острый костяной наконечник.

– Волк! – в унисон вскричала паства. – Ой-ра!

Их было немного, человек двадцать-двадцать пять. Одетые в одинаковые белые халаты и шапки с навершием в виде гребней, они походили на странствующих ярлыкчи, но не были таковыми. Сектанты бурханистского толка, которых довольно много в Горном Алтае, крае диком и малозаселенном даже в начале двадцать первого века.

Секта собиралась в лесу, в трех километрах от крохотного села Карасук. Раньше встречи проводились в тамошнем доме культуры, но со временем, когда Учение претерпело изменения и стало отличаться от бурханизма, как сатанизм от христианства, им пришлось покинуть границы обитания людей. Лес стал их храмом, а труднообнаруживаемая поляна вдали от троп грибников и охотников – молельным залом.

Проповедник, худощавый мужчина с лицом и повадками советского интеллигента оглядывал вопящих людей, едва скрывая брезгливость. Человеческий мусор, жалкие, ни на что не способные существа. Жадные до чудес и свидетельств. Страждущие увидеть и получить подтверждение того, что реальный мир скрывает за собой таинственную мистическую изнанку. Абсолютно правые в своих догадках относительно того, что она существует, но не имеющие ни малейшего представления о том, что же на самом деле прячется за краем обыденности.

– Да, перед вами Великий Волк степей. Волк джунгаров, Ой-ра. Его изображение было на стягах наших предков, когда те покоряли мир! Он живое и осязаемое свидетельство того, что все, сказанное мной, – правда. Но и это еще не все, слышащие. Далеко не все. Предки послали Ой-ра первым, чтобы утвердить джунгаров в вере. Но за ним пришли и другие дары.

Им можно было говорить все что угодно: хоть про джунгаров, хоть про потомков хана Чингиза. Они были подобны растрескавшейся от летнего зноя земле, которая за секунды впитывает любую жидкость: кровь или воду, – а после требует еще. Любой сколько-нибудь знающий историю человек смог бы легко разоблачить проповедника, чьи знания о предмете были почерпнуты из Википедии. Но при этом он никогда не смог бы объяснить того же Ой-ра. И следующий номер в шоу.

Паства молчала, жадно впитывая слова своего учителя. Он видел в их глазах фанатичный блеск, понимал, что все сказанное им сейчас будет воспринято как откровение. Потому что никто до этого не показывал им чудес. Неоязычники, бурханисты, околохристианские секты, их было много в Горном Алтае. «Звенящие кедры России», даже на такой бред люди велись, таская на шее куски кедра, «заряжаясь» энергиями Земли и Космоса. Все секты требовали поклонения, послушания, исполнения заветов и денег. Но ни одна не давала того, что могла предложить боро-джан, серая вера. Доказательств.

– Дары великие, – понизил голос проповедник. Он подошел к заключительной части проповеди и знал, что в этом месте стоит нагнать побольше драматизма. – Дары тайные и дары явные. Достающиеся достойным, тем, кто встанет на путь боро-джан и пойдет по нему до конца. Обретет силу легендарных боготуров, основавших джунгарское ханство. И сам станет джунгаром!

Взмах руки – и теперь из-за «кафедры» вышел человек. Обычный человек, даже не ряженый, как прочие, собравшиеся в лесу. Ничем не привлекающий к себе внимания, какой-то безликий. Среднего роста, среднего телосложения, с лицом, на которое в Горно-Алтайске никто не посмотрит дважды. Близко посаженные глаза, мелкий безвольный подбородок. Нарекать такого боготуром было смешно. Кабы это не являлось правдой.

– Это Каланак. Каланак-богатур. Джунгар, коим каждый из вас сможет стать, если отдаст свою жизнь служению боро-джан. Каланак, покажи, чем одарили тебя предки!

Проповедник видел скепсис в глазах собравшихся. Аколиты были впечатлены Зверем, но вид Каланака их смутил. Так всегда бывало, когда очередной группе показывали его впервые. Это пройдет, стоит ему начать действовать.

Богатур кивнул и, не меняя выражения хмурого лица, присел. Так, словно был охотником и сейчас искал на ковре из листьев и мха следы добычи. Обе ноги согнуты, одна рука упирается в землю, а другая чуть отведена в сторону для равновесия. Он замер в этой позе на два удара сердца, а потом прыгнул. Даже не прыгнул – взлетел. Вверх и чуть в сторону. На короткий миг замер в воздухе, сравнявшись с макушками деревьев, после чего опустился на противоположном конце поляны. Замер, давая пастве время на реакцию. Та не подкачала и восхищенно выдохнула двумя десятками ртов.

Но представление еще только начинало набирать обороты. Ведомые помощниками проповедника сектанты двинулись по тропинке на соседнюю поляну. Почти не отличающуюся от предыдущей, разве что одной деталью: здесь к стволу толстой березы был прикован медведь.

И вовсе не уставший от людского внимания обитатель зоопарка. Не походил он и на циркового – те не смотрят на людей, как на куски самостоятельно передвигающегося мяса. Перед культистами предстал настоящий хозяин алтайской тайги. Схваченный, скованный, но не покорившийся. О последнем свидетельствовала изрытая подле березы земля и измочаленный ствол дерева, вокруг охватывающей зверя цепи.

При виде людей медведь зарычал и бросился в атаку. Сектанты дрогнули, испуганно закричали и бросились бы бежать, кабы не толстенная цепь, остановившая бросок зверя. Пару секунд люди ошарашено смотрели на упавшего великана, а потом, когда первый страх отступил, стали смеяться.

Пастырь дал стаду насладиться эмоциональной разрядкой, после чего вернул себе внимание.