Кейт де Кандидо - Тибериумные войны

При этих словах Аннабелла поморщилась. В 2020 году ВОИ выпустила учебник «Жизнь с тибериумом». В течение прошедших лет в него регулярно вносились дополнения, самая последняя его версия вышла сразу после окончания ВТВ в 2035 году. В этой книге разоблачались многочисленные «домашние средства» борьбы с тибериумом. Одним из таких средств, якобы очень действенных, и был разбавитель для краски — благоприятнейшая питательная среда для тибериума.

— Брат этого мальчика велел принести несколько полотенец, окунул их в растворитель для краски и заткнул ими дыру. Он думал, что благодаря этому НЧС не сможет проникнуть в дом, как говорила его бабушка.

— Не получилось? — спросила Аннабелла.

— Нет, мэм. — Лебниц покачал головой. — Вечером ионная буря прорвалась через полотенца, и на этом все закончилось. Зеленая смерть кормилась на этих полотенцах, будто ей подали обед из четырех блюд. Трое людей в доме получили ожоги от тибериума, еще у троих началось гниение. Им пришлось покинуть дом.

Покачав головой, Аннабелла сказала:

— Ужасно.

Териз закатила глаза.

— Это нормально. Мы сталкиваемся с этим каждый день. Вы этого не знали?

«Почему я должна это знать?» — подумала Аннабелла, но сдержалась.

— Моне, могу ли я увидеть людей, пораженных тибериумом?

— Вы не планировали посещение больницы? — спросил один из служащих.

— По правде говоря, я вообще ничего не планировала. Я хотела увидеть, что здесь происходит, и собиралась действовать по обстоятельствам. Я считаю, что репортажи получаются лучше, если они создаются спонтанно, а не планируются заранее. Кроме того, важно во всем разобраться, а следовать плану в этом случае сложно.

Лебниц допил вино.

— Это кажется мне несколько непрактичным.

— Что вы имеете в виду?

— Вас ведь могут загнать в тупик? Или подвести к тому, что не имеет отношения к теме репортажа.

Аннабелла пожала плечами:

— В принципе так почти все время и бывает. Всегда записывают больше, чем необходимо. Из всего, что я когда-либо записала на камеру, я использовала в репортажах менее одного процента. Для этого и существует процесс монтажа.

— Кроме того, — ехидно заметила Териз, — это все должно пройти контроль специалистов ВОИ.

— Конечно, они просматривают мои репортажи. Стандартная процедура. Но это не контроль. Они вносят предложения, но не контролируют то, что мы делаем.

— В самом деле? — с сомнением спросила Териз.

— В самом деле, — решительно заявила Аннабелла. — Вы ведь слышали о свободе прессы, не так ли?

— Господи боже, вы и вправду в это верите, да?

— Вы должны извинить Териз, — быстро произнес Лебниц, прежде чем Аннабелла успела ответить. — Она в плохом настроении примерно с две тысячи двадцать девятого года

Териз покраснела.

— Извините Моне, но…

— Все в порядке. — Немного подумав, Аннабелла решила выдать часть личной информации в надежде, что это поможет присутствующим увидеть в ней человека, а не репортера «Дабл-Ю-Три-Эн». — Я к этому привыкла. В своем родном городе я даже вынуждена пользоваться маскировщиком.

Патель спросил:

— А что это такое?

Один из мужчин добавил:

— Это случайно не те штуки, которыми раньше пользовались нодцы?

— Именно. Это устройство, меняющее внешний вид человека. Оно накладывает на лицо голограмму, и вы выглядите иначе. Братство использовало его, чтобы обмануть системы видеонаблюдения в те времена, когда это было чуть ли не единственное средство безопасности.

Лебниц снова тихонько засмеялся:

— Меня изумляет, что в прежние времена, когда можно было запросто менять внешность, людей не грабили какими-нибудь изощренными способами.

— Да, я тоже не могла поверить, когда мой босс сказала мне об этом. Но сейчас такая штука настоящая находка для меня.

— Зачем она вам нужна? — резко спросила Териз.

— Потому что люди знают меня в лицо. Они видят меня в своих квартирах и офисах, и я вызываю у них ассоциации с репортажами, которые делаю. И, если репортаж им не нравится, они обвиняют меня. — Они также ассоциировали ее с репортажами, которые им нравились, что, в свою очередь, также вызывало определенного рода преследования, но Аннабелла подозревала, что ее аудитория не слишком это оценит. — Поэтому, появляясь на людях, я пользуюсь маскировщиком, чтобы меня не узнали.

— Неужели вам не хочется, чтобы вас узнавали? — В голосе Териз слышалось ехидство.

Не желая, чтобы ее поддразнивали, Аннабелла ответила:

— Я люблю ездить на работу и обратно домой спокойно. Ходить по магазинам и есть так, чтобы меня не тревожили.

— Мне кажется, — произнесла Териз, — если ваша профессия связана с появлением на публике, вам следует смириться с тем, что вас «беспокоят», — это часть вашей работы.

— И когда работаю, я отношусь к этому нормально, Я никогда не пользуюсь маскировщиком на работе, Териз.

По выражению лица Териз Аннабелла поняла, что допустила тактическую ошибку, обратившись к ней по имени. Но как еще к ней обращаться? Мэр, самый важный человек из присутствующих, нормально относился к тому, что его называют Моне, с чего бы этой женщине беспокоиться из-за таких пустяков?

Аннабелла продолжила:

— В частной жизни я предпочитаю сохранять анонимность. Как и все остальные люди.

— Но ведь вы не такая, как все, верно? — спросила Териз явно враждебным тоном. — Вы репортер «Дабл-Ю-Три-Эн», публичная фигура. Вы думаете, кто-либо из нас пытается скрыть от общественности, кто он такой? Вы что, совсем охренели и думаете, что кто-нибудь из нас может быть «не на работе»?

Все за столом напряглись, когда Териз выругалась. Хотя на «Дабл-Ю-Три-Эн» не были введены ограничения подобного рода, так обычно никто себя не вел. И действительно, Аннабелле хватило бы пальцев на руках, чтобы сосчитать количество раз, когда кто-либо ругался на экране, и все те люди в тот момент были особенно эмоциональны.

«И Териз тоже», — подумала она.

Раньше Лебниц спокойно относился к выпадам Териз и не запрещал ей говорить, но произнесенное перед камерой слово «охренели» заставило его встать.

— Так, Териз, достаточно. Аннабелла гость нашего города, и я не собираюсь обращаться с гостями подобным образом, понятно?

Казалось, совершенно искренне Териз произнесла:

— Прошу прощения, Моне. — Впрочем, вид ее не был таким раскаивающимся, когда она добавила: — Извините, мисс By. Это было грубо с моей стороны.

— Ничего, все в порядке, — ответила Аннабелла. — То, что вы говорили, шло от сердца. Я ценю честность. — Повернувшись к Лебницу, который снова занял свое место за столом, она спросила: — Моне, как вы думаете, могу ли я завтра, помимо посещения больницы, просто походить с вами? Понаблюдать за жизнью города, чтобы понять, чему стоит уделить особое внимание.