Дмитрий Литвинов - Ветра Пустоши. Книга 2. Новые враги

– Сюда их зовите, вы помогите им, чтобы побыстрее дошло.

Скомандовал Воевода воинам. Те старкара одного взяли, наверх с ним ушли. Вскоре вернулись с мастер-помощником Гиксом и одноруким старкаром.

– Этого пока отдельно.

Сказал Воевода, указывая на однорукого старкара.

– Остальным подняться на этажи, выстроиться вдоль коридора по одной стороне. Других людей из комнат тоже в строй поставить – бегом марш!

Люди заторопились наверх, выстроились в один ряд, как Воевода им сказал. Тот в сопровождении воинов на второй этаж поднялся, вдоль строя пошел.

– Ты из строя шаг вперед. Ты, ты тоже.

Воевода шел, указывая пальцем в грудь людей, те выходили из строя.

– Этих вниз отдельно к однорукому.

Бросил он воинам. Воины под дулами автоматов людей вперед погнали.

– Что здесь происходит? Что вы делаете?

Голос от конца коридора.

– Кто такой? Сюда его!

Воины светловолосого, голубоглазого юношу, среднего роста к Воеводе доставили.

– Еще раз – кто такой?

– Вожатый Лекс.

– Тот самый вожатый стало быть, я тебя себе другим представлял. Этого отдельно к мастер-помощнику и старкарам.

– Какого…

Договорить парень не успел, воин силой заломил ему руку за спину и вниз по лестнице повел. Потом Воевода на третий этаж поднялся, процедура с отбором людей повторилась. Отобранных людей тоже вниз, в зал спустили. Сейчас в зале по одну сторону отобранные Воеводой люди были, по другую сторону вожатый, мастер-помощник и старкары. Между этими группами стояли воины с автоматами наготове. Воевода к группе вожатого подошел.

– Завтра караван выходит из Атолла, идем за моей дочерью, которую сейчас удерживают в плену те, кто две недели назад бойню в городе устроил. Спрашиваю один раз – согласны ли вы по доброй воле карты в Пустошь вести? Оплата труда в тройном размере.

Люди переглянулись.

– О какой доброй воле речь идет, если…

Воевода не дал договорить вожатому, раздался выстрел вверх.

– Да или нет?

– Нет. Мы не воины, а это не наши разборки, вы не имеете права нас принуждать.

Воевода усмехнулся.

– А я и не принуждаю, вы сами согласитесь пойти, только вы об этом еще не знаете. Даю вам время на раздумья до утра, общий сбор за два часа до восхода. Подумайте крепко и людей своих, которые наверху убедите правильное решение принять. А чтобы вам думалось лучше, ваши товарищи у меня, на моем «Постоялом Дворе» погостят. Любое ваше неверное решение, каждый лишний потраченный час моего времени, времени жизни моей дочери в плену, будет стоить жизни одному из них.

Мастер-помощник Гикс шаг вперед сделал, Воевода вытянул руку с пистолетом, в голову тому направил.

– Не нужно, мы подумаем!

Громко крикнул вожатый. Вперед мастер-помощника шагнул, между ним и Воеводой стал. Ствол пистолета ему в голову теперь смотрит.

– Хорошо, правильное решение парень. Крепко подумайте!

Воевода развернулся, в двери вышел, воины за ним. С собой их товарищей забрали, под дулами автоматов погнали.

Вот и настоящие лица тех, на чьей я стороне, вот и увидел, на что они способны! Раньше ведь тоже видел, да слеп был. Почему, почему я ее не послушал, почему глух и слеп остался? В результате потерял ее. Но людей, моих людей, моих товарищей у меня еще есть шанс спасти, домой к семьям их вернуть!

Буйный ветер, гнавший целый день, без устали бесконечные пески Пустоши и утлый песчинку-карт, стихал. Солнце жалось к краю горизонта. Люди в темно серых одеждах, закрепляли и зачехляли паруса на ночь, другие готовили лагерь. Два дня проведенные с ними в пути, вызывали у двух детей противоречивые чувства. С одной стороны с ними обходились хорошо, не обижали, не притесняли. Но с другой стороны в такое отношение со стороны абсолютно чужих людей верилось слабо, после всего, пережитого за шесть лет в стане, дети уже не могли верить в бескорыстные чувства. По обыкновению предыдущих дней они сидели в стороне, обнявшись, с опаской и тревогой наблюдая за действиями, тех, кто силой оружия вырвал их из рабства. Зачем, почему? Неужели они действительно везут их к матери? Нет, так не бывает – это слишком нереально, чтобы быть правдой. Скорее всего, это сон. Но ведь все вокруг реально и это происходит.

В первый день люди похоронили в песках своего погибшего товарища, люди скорбели о нем. Четверым раненым сейчас оказывали помощь, раны были не опасные, но среди бесконечных песков даже легкая рана требовала тщательного ухода. Как такое могло быть – они им никто, не родня, ни товарищи, абсолютно чужие и незнакомые люди. Но тот человек, проделал такой большой путь, чтобы принять смерть и быть погребенным под многометровым слоем песка, лишь для того чтобы брат с сестрой могли вернуться к матери шесть лет спустя.

В нескольких десятках метров от лагеря высокий наемник с изуродованным лицом, предводитель этих людей, сидел на песке в одиночестве.

Отшельник сидел на песке, подобрав под себя ноги, задумчиво глядя куда-то перед собой, со стороны могло показаться, что он медитирует, но в предыдущие дни он себя так не вел. Даже на еле слышный шорох песка, под осторожными легкими шагами сзади, он никак не отреагировал. Рядом на песок опустился темноволосый мальчик, уселся, также подобрав под себя ноги, девочка в нерешительности осталась стоять сзади за спиной, Отшельник чувствовал ее взгляд на своей спине, он ощущал ее запах. Совсем как дикий зверь. Может он им уже и стал, за столько лет скитаний и жизни в этих опасных, недружелюбных землях.

– Что ты делаешь?

Спросил тонкий детский голосок мальчика рядом. Высокий наемник продолжал смотреть в пространство перед собой.

– Пытаюсь вспомнить.

Сухо ответил он.

– Что вспомнить?

– Дом. Свой дом.

– Ты его совсем не помнишь, а где он находится?

Изумился мальчик.

– Раньше, много лет назад он находился здесь, прямо на этом месте, где мы сейчас сидим. Сейчас он находится только здесь. – Отшельник показал пальцев на свою голову. – Но я его почти не могу вспомнить, только размытый нечеткий образ перед глазами. С ней рядом помнил, видел как наяву. Без нее не могу вспомнить почти ничего, что здесь было.

– А что здесь было?

– Город был, люди в нем жили, живые обычные люди. Они любили, семьи создавали, детей воспитывали, павших оплакивали. Сейчас только я остался, только я могу их теперь оплакивать, больше некому.

– Ты о женщине говорил, ты нашу маму имел в виду?

Спросила девочка из-за спины.

– Да ее.

– Кто вы, зачем нас освободили?

Теперь уже мальчик интересуется.

– Мы те, кого люди называют изгои.

– У тебя на рукаве нашивка наемника, я видел среди вас несколько воинов из Атолла. Вы правду от мамы? Она вас наняла?