Илья Рясной - Огонь священной войны

Кто такие «правдолюбы»? Откуда взялись? Это напрягало больше всего.

Аналитики во всем мире изучали меморандум, пытаясь понять, с кем же имеют дело. Я тоже его перечитывал не раз, пока не выучил наизусть.

Может, культурологи, специалисты по религиозным течениям и скажут что-то более внятное, но меня настораживал деловой тон послания. Ни религиозной мути, ни ссылок на Писания, ни велеречивых фраз. Все четко и ясно, как бизнес-план: «Ребята, мы вас будем убивать. Мы хотим достичь конца света. И получить свою прибыль в виде вечного блаженства. Кто согласен, что это выгодная сделка, приглашается на собеседование. Соцпакет в виде спасения двух (почему двух и не больше) близких прилагается».

От всего этого веяло не пламенным религиозным безумием, сжигавшим целые цивилизации, а холодом и безжизненностью математики. Страшный голый расчет.

Да, такие люди вряд ли подвержены истерикам и порывам. И вряд ли они будут убивать просто так. Прав Куратор – они нацелены на что-то серьезное.

Но на что? Как узнать об этом?

И кто ты – Ангел Заката? Бред умирающего Паши Архимеда? Или на самом деле лидер «правдолюбов»?

Глава 6

Ангел Заката

Европу заливали дожди, селевые потоки смывали целые поселки, в Италии в некоторых городах можно было на улицах плавать на лодках. В США от жары лопались деревья и горели леса. В Москве температура опустилась ниже нуля и на голову давило низкое серое небо. В Исландии задымился известный своим дурным нравом вулкан. Погода будто бы играла с людьми.

Есть теория, что весь мир – это компьютерная игра, а мы лишь ее персонажи. Тогда игроки пустились во все тяжкие. Погода, люди, государства, экономика будто взбесились.

Хотя я не верю в эту теорию Игры. Я считаю, что человек – это творец судьбы. Просто творцы бывают разного масштаба. Одним с трудом удается сотворить себе более-менее удачный день и закончить его в баре с кружкой пива и креветками. Другие творят историю человечества. Ну а я?.. А я пишу на живописном полотне истории небольшие зарисовки, которые порой могут изменить общий рисунок.

Такова судьба «перевертыша» – выявлять и давить тех, кто мечтает утопить этот мир в крови. И наносить точечные удары там, где бессильны армии, ракеты, полиция и закон. И тем самым беречь этот мир от бед.

Через полуоткрытую раму проникал холодный воздух. Передо мной стояла большая кружка-термос с кофе, к которому я прикладывался. Голова гудела, а глаза слезились от монитора. Я вращался в колесе интернета и различных баз данных, как белка в колесе, и пока без особого толка. Наверняка где-то в этих массивах информации кроется крючок, на который можно поймать рыбу. Но вот только где он? Пока я не мог найти ничего, с чем бы можно работать.

Обычно работа моей группы «Перевертышей» по борьбе с террористическими проявлениями, впрочем, как и любого другого оперативного подразделения, строится от факта или от лица.

Первый вариант: получаем конкретную информацию – какой-нибудь Абдулкарим является связью боевиков, готовящих теракты на воздушном транспорте. Мне показывают цель. И я выбираю оптимальную методику.

Тут возможны разные способы работы с Абдулкаримом. Могу попытаться организовать внедрение в его окружение, после чего нанести удар – кого-то арестовать, кого-то свети на ноль, кого-то завербовать для того, чтобы в дальнейшем был способ уничтожать этих самых Абдулкаримов изнутри. Можно, если нет возможности проникновения в организацию, тупо брать за жабры всех, до кого дотянешься, выбивать показания с помощью интенсивной методики допроса, а потом опять – или сдавать следователям, или утилизировать. И идти дальше по цепочке.

Работа механическая. Она требует некоторой изощренности, но тут все более-менее ясно.

Гораздо хуже второй вариант – когда приходится отталкиваться от теракта. Вот он, взорванный дом, упавший самолет. И иди, ищи, кто это сделал. Хорошо еще, если душегубы попадутся честные и возьмут на себя теракт, да и то не факт, что не припишут чужой. Обычно у удачных акций появляется много авторов, потому что авторитет в их мире – это живые деньги, спонсоры, заказчики. Это хороший бизнес.

Ну а когда нет зацепок? Нет исходной информации. Нет никаких намеков на личности террористов. В стране сто сорок миллионов человек. В мире – семь миллиардов. Ищи, кто заложил взрывное устройство в вагон метро.

Вот и перелопачивают аналитики тонны бесполезной породы в надежде найти драгоценный камень. Забрасывают агентурщики широкий невод в надежде на значимую поисковую информацию. Отрабатывают опера по камерам арестованных за аналогичные преступления.

Это огромный труд сотен, а иногда тысяч людей. И не факт, что будет успех.

За семидесятые-восьмидесятые годы двадцатого века, во времена всесилия КГБ, было всего два нераскрытых теракта с использованием взрывных устройств. Но тогда были другие ресурсы и возможности. И на раскрытие таких преступлений не жалели никаких сил. Например, в 1977 году армянская террористическая группа Затикяна устроила в Москве три взрыва, в том числе в метро, в результате которых погибло семь человек. Тогда с места происшествия изъяли фрагменты матерчатой сумки. Так проверили каждую фабрику, каждую мастерскую в СССР, которые изготавливали подобные предметы.

Раскрытие «темных» терактов – это огромная работа. И никто не даст гарантии успеха.

Тюкаешься лбом в стенку, и не знаешь, где она тоньше, чтобы разбежаться и сходу пробить ее.

Где пробивать мою стену? Что у меня есть?

Трупы двоих боевиков. Возможно, причастных к «правдолюбам», но это мое личное мнение. Доказательств, что Пашу Архимеда потрошило именно Братство судного дня, нет.

Личность усатого боевика установить не удалось. А громила, который чуть не убил меня кастетом, выплыл по отпечаткам пальцев – клиент оказался достаточно странным. Скоренко Петр Геннадьевич, он же Пьер Скоренко, гражданин Франции. Возраст сорок шесть лет. В середине девяностых, проживая в России, состоял в известной рязанской преступной группировке. Когда за его банду всерьез взялось Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, Скоренко от греха подальше бежал во Францию. Решив, что хода назад в Россию ему нет, и нужно определяться с дальнейшей судьбой, вступил во французский иностранный легион. Воевал в Африке в грязных колониальных войнах, на которые так щедра в последние годы Франция. Чем занимался последние четыре года – неизвестно. Но французское гражданство получил, при этом умудрился без каких-либо последствий покинуть Легион до окончания контракта.

Что это? Иностранный след? Или стечение обстоятельств?

Въехал Скоренко в Россию полгода назад, чем занимался, где жил – ничего неизвестно. Какими телефонами пользовался, с кем общался – по нулям. Даже с банковской карты ни разу не сбрасывал деньги.