Олег Дорофеев - Рыцари потустороннего

– Вообще, не знаю, как мы обойдемся без резервного источника питания.

Серж обладал странной способностью начинать почти каждую фразу где-то с середины предложения. Начало звучало только в его голове. Приходилось постоянно напрягаться, чтобы держать нить. Понятно, что общение с таким собеседником быстро утомляло. Бог ты мой, и этот человек будет наблюдать за моими конвульсиями! Меня слегка передернуло. Как оказалось позже, не просто наблюдать.

Макс мерил шагами гостиную.

– Все будет тип-топ. В сети бесперебойник, небольшое падение напряжения – не проблема.

Вот так: легко и непринужденно, словно два средневековых палача, рассуждали о добротности виселицы. Хотелось сорваться и убежать от этих экспериментаторов куда-нибудь в леса Амазонки.

Макс снизошел до комментария:

– Перед тобой компьютерный гений, создатель уникальной программы, контролирующей и моделирующий процесс синхронизации терминального состояния.

– Синхро… чего?

Макс терпеливо объяснил:

– Мы не доходим до состояния клинической смерти.

– И на том спасибо, значит, впереди у меня «овощная» перспектива.

– Не перебивай. Помнишь, я тебе рассказывал про изменение сознания при гипервентиляции? Это почти то же самое, только при гиповентиляции. Синхронизировать работу мозга и компьютерную программу по управлению биопроцессами – невероятно сложная задача.

Я вяло отозвался:

– Снимаю перед Сержем шляпу.

Парень расцвел. Гений-то падок на комплименты, не иначе в детстве недохвалили. Макс завелся:

– Тебе, наверное, известно о влиянии коры головного мозга на степень насыщения кислородом?

– Что-то слышал.

– В очень упрощенной форме – это то, чем мы занимаемся.

– Ребята, а может, вначале на крысах?

– Крыса не может рассказать о своих ощущениях. Именно это нас интересует больше всего. И вообще, мне казалось, что этот вопрос закрыт.

Я пробубнил:

– Это понятно.

Вспомнив итальянскую кухню, потянулся к бутербродам. Серж, до этой минуты не пошевеливший ни одним мускулом, молниеносно наклонился вперед и перехватил мою руку. Строго говоря, движение от меня ускользнуло, внезапно появилось ощущение холодных костлявых пальцев на запястье.

– Испортите одежду…

– В смысле?..

Странный парень откинулся на спинку кресла – видимо, решил, что сказанного вполне достаточно. На помощь пришел главный по полетам:

– На данном этапе трипы проводятся натощак, иначе может стошнить.

– Каким образом? Там не то что всякая дрянь, лишний глоток воздуха не проскочит.

– Никто тебя душить не собирается. Это пройденный этап.

– Это что-то новое. Я-то надеялся, что перед смертью хотя бы оргазм получу.

Макс усмехнулся:

– Свой оргазм ты уже получил.

Свою реплику подал новый знакомец:

– До начала осталось девять минут.

Я усмехнулся:

– Мы что, куда-то торопимся?

Серж выдал вполне законченный перл:

– Все надо делать вовремя, в таких делах расхлябанность недопустима.

В его тоне слышались терпеливо-усталые интонации – точь-в-точь, как у моей школьной учительницы математики, объяснявшей мне, полному дауну в точных науках, что такое квадратный трехчлен.

Парень педант, а по внешнему виду не скажешь.

Семь из девяти минут мы провели в молчании. Макс курил, развалившись в кресле, компьютерный гений изучал какие-то бумаги, я думал о Маше. В последние минуты всегда вспоминаешь что-то хорошее.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль я переступил порог лаборатории. Ну что же, здравствуй, кресло. Клеопатра, ночь любви остались позади, впереди пропасть, и кто знает, что в ней окажется: тело или душа.

В устройстве многое изменилось. Стул для потусторонних трипов остался почти таким же, но количество проводов уменьшилось, а захваты на липучках исчезли. И самое главное: куда-то исчезла душительная лента. Ее заменила резиновая маска, похожая на маску для хирургического наркоза. Но все равно в этой кажущейся простоте мерещился призрак чего-то очень мерзкого. Во рту появился медный привкус, в коленках дрожь, лицо, наверное, побледнело, но убедиться в этом я не имел возможности – зеркала в лаборатории отсутствовали.

Я заставил себя сесть на трон – ноги уперлись в подставки. Стараясь не показывать панического страха, я произнес.

– Похоже, привязывать и душить при помощи удавки вы меня не собираетесь. Просто умертвите в этом противогазе? И потом, где спецодежда?..

– В этом нет необходимости. – Макс что-то там готовил на лабораторном столе. – Маска, скорее, регулятор процесса. Теперь мы достигаем эффекта кислородного голодания при помощи специального подбора препаратов и их дозировки. В дальнейшем мы собираемся отказаться и от этого. Ты почти ничего не почувствуешь…

Меня слегка передернуло:

– Надеюсь, «овощем» не проснусь?

– Не переживай, – успокоил компьютерный гений, – вся наша жизнь укладывается в отрезок между двумя номерочками: первый – в родильном отделении, второй – в морге.

– Умеешь ты подбодрить в трудную минуту… Завещай похоронить себя с ноутбуком в ногах.

– Я бы так и сделал, но меня кремируют.

– Не вопрос. Пусть будет, как в Древней Элладе, – куча компьютеров, большой костер, тело пылает, мониторы пылают и уносятся с тобой в загробный мир…

– Железо не горит.

– Это я образно. Ты вот что: если поймешь, что, твой комп ошибся, а мой мозг умер, убей меня. Очень тебя прошу!

Макс пресек мой юмор висельника:

– Влад, запомни: если вдруг почувствуешь что-то необычное, никаких экскурсий за пределы лаборатории. В противном случае у нас могут возникнуть проблемы.

– Каких экскурсий? – удивился я.

– Неважно. Потом поймешь. Главное – оставайся рядом. Обещаешь?

– Как скажешь, док.

Макс отрегулировал подголовник, закрепил на моей голове маску, электроды, ведущие к электроэнцефалографу, потом занялся измерительной аппаратурой. Серж целиком погрузился в свои компьютеры. Как опытный хакер, он презирал мышь, работая только с клавиатурой.

До этой минуты происходящее меня не очень беспокоило. Я еще надеялся, что все это игра, дорогостоящий прикол, псевдонаучный кураж. Но когда Макс подсоединил к вене капельницу, мне стало не по себе. Страх заполонил меня, проник в кожу, кровь, нутро, кости, мозг захлестнула волна древней памяти, но захватила не полностью, оставив тонкую полоску кристально четкой ясности, что с этой минуты я стою на грани того, что отделяет жизнь от смерти. Наверное, те же чувства испытывает самоубийца, прежде чем шагнуть с тринадцатого этажа. Макс начал обратный отсчет. Двадцать пять, двадцать четыре… Кажется, на цифре «двенадцать» я провалился в темноту.

Сознание включилось внезапно, словно повернули выключатель. Окружающее воспринималось как в тумане. Сначала ничего не чувствовал – полное отчуждение от себя. Дальше навалились отвратительные ощущения: сочетание нехватки кислорода и дикой слабости. Тело проваливалось в бездну, казалось, еще немного, и меня скрутит судорога. Хотелось кричать от ужаса, сердце набрало такие бешеные обороты, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. В тот момент я не понимал, где я, что со мной, время потеряло смысл.