Ильяс Найманов - Первая крепость

– Я вот готовить люблю. Еще когда при «Долге» был, всегда за шашлыки отвечал, – негромко сказал он, нарезая картошку в огромную кастрюлю, очевидно, предназначенную для вечернего ужина или обеда всей команде. Метрах в пяти стояла и уже запылала яркими языками пламени сваренная из железных листов печь с отверстиями под котлы.

– При «Долге»? – переспросил Яков, очевидно, понимая, что говорится в принципе для него и надо что-то сказать в ответ.

– Да… Я на Янтаре служил, там и Дока видел часто, и вас потом пару раз. Потом, как эта вся история началась, нас и помяло очень, и вообще меня вон сталкеры из-под гнуса вывели. Там я как-то перезнакомился с одним, вторым… ладные ребята оказались, не разбойники вовсе. Да и вообще сейчас против гнуса всем вместе держаться надо, Терек так и сказал, что помогли нам «зеленые» крепко и прежней войны уже не будет, решайте, мол, бойцы сами. Я вот и решил…

– Правильно решил, Орешек, – похвалил его Зима. – У нас пострелять и поработать есть кому, а вот доброго мясца или картошку по-домашнему пожарить – это поискать надо. У нас тут в Жукотках повар аккурат в команду вписывается.

– Где? – вышел из оцепенения Яков.

– В Жукотках, – охотно ответил Зима. – Станция такая на восемь дворов, как раз по железке, что Чернигов с Овручом по прямой связывает, имеется. Вон там, – он указал чуть за левое плечо на северо-запад, – местечко Гирманка, минут пять ходу. Ох там и жирный гнус топтался. Вон там, – сталкер указал большим пальцем по правую от себя сторону, – и Леньков Круг, чистое место. Минут десять ходу. А там уже, – он указал пальцем вперед от себя, – Чернигов.

Яков внимательно проследил за жестами объясняющего ему местоположение сталкера и посмотрел на небо. Точное местоположение солнца из-за застеливших все небо туч определить было нельзя, но, по крайней мере, теперь он смог понять время суток.

– Так что, сейчас утро, что ли? – с недоверием спросил он. – Это сколько же я спал?

Громко треснула палочка в руках Коваля.

– Шестнадцать часов, боец, – сказал Коваль, – и я, признаться, давно жду, когда ты в себя придешь. У нас с тобой столько дел. Про робота помнишь? Как их настраивать, чтобы они белых не били?

Соображать быстро все еще Яков не мог, и по его лицу было видно, что он почти понял, о чем идет речь, но маленько не хватило.

– Воскресших наших, – помог ему Коваль. – Мы их «белыми» зовем, мол, «Свобода» – зеленые, а землячки наши, которые с того света вернулись, – белые.

– А-а-а… – протянул Яков, понимая. – Ну… – в голове завертелась картина рычажков, мигающих красных и зеленых диодов под лючком в ходовой тележке поискового робота. Беззащитный перед дулами крупнокалиберных пулеметов Док… жестокая драка с гнусом, безжалостный локоть врага на кадыке и колкая резь в горле, словно в нем разбили стеклянную бутылку… химера… Королева… Яков зажмурил глаза и кивнул, бессознательно опасаясь хруста в чудом не сломавшемся кадыке. – Помню.

Коваль с явным облегчением выдохнул. Его лицо посветлело, а карие глаза радостно сверкнули. Он бросил две половинки сломанной палочки на угли и кивнул Ореху.

– Ну, что стоишь, Орешек? Давай, наливай да потчуй. Вон то готово уже… – Коваль чуть наклонился вперед, собираясь встать.

– Ага! А ты что, командир, не будешь? – спросил Орех, доставая из недалеко стоящего низкого ящика бутылку водки и пузырьки с приправами.

– Я? – Коваль замер, раздумывая. – Нет, не до этого. Я пойду оборудование приготовлю. Зима, отобедаете – бойца ко мне в мастерскую. Только вы не сильно того… – он кивнул на бутылку водки. – Чтобы оба как стеклышко.

– Обижаешь, командир. Мы только для аппетита, – заверил его сталкер, перехватывая пузырь у Ореха и ловким движением сворачивая бутылке крышку. – Да и под такую закусь…

Коваль ушел, разбудив воспоминания о недавно пережитом, пробудив в Якове тень королевы, ее сверкающие глаза, оскал хищницы, похожий на оскал ее химеры. Зачарованный воспоминанием, он пришел в себя от легкого толчка татуированного сталкера, который, коснувшись его тыльной стороной ладони, поднес стакан водки на четверти.

– Давай, братуха, по пятьдесят примем, – заботливо предложил он.

Яков немного недоверчиво посмотрел на сталкера. До этого почти единственный, кто называл его братом, был Сагитай, который спит в здании позади, но Сага был его боевым братом, где-то наставником, и был ближе, чем практически все родственники. А тут сталкер называет его братухой. Все бы ничего, да только из братьев у него только Сага, и называть кого-то другого братом у него, у Якова, никогда язык не повернется.

– Ну, давай, Зима, дрогнем, – согласился Яков, секунду задержав на сталкере взгляд.

Тот, почуяв в голубых глазах Якова холодок, немного осекся и сам. Слегка сбавил громкость речи и кивнул, словно соглашаясь с невысказанным.

– Тут сейчас все люди друг другу братья. И живые, и что уж там говорить, и не живые. А тот, кто с гнусом воюет, да еще как вы и мы, клинками гнус этот встречает, тот мне, как ни крути, самый настоящий брат.

Орех быстро порезал острейшим ножом мясо, сгрудил его в две бежевые тарелки и поставил на отдельный ящик между сталкером и Яковом. Еще одна большая тарелка с нарезанным кольцами луком была полита уксусом, поверх лука тонкими кольцами порезан жгучий красный перец, а толстыми – зеленый болгарский. Затем Орех взял большой помидор и, порхая, как бабочка, сверкающим лезвием ножа разрезал его на дольки и соорудил каемочку из этих долек. Несколько серых ломтей хлеба, брошенных в хлебную корзинку, живописно разместились там, торча во все стороны угловатыми краями. Яков и Зима невольно отвлеклись на движения повара, которые он совершал с нескрываемой любовью к поварскому искусству. Тарелка с зеленой нарезкой разместилась между двух тарелок с горячим и аппетитно пахнущим мясом, одна вилка и непомерно остро отточенный столовый нож для Якова. Сталкеру нож и вилка не подавались, так как у него, как и положено, имелся свой прибор. Все еще держа стакан в руках, Зима подмигнул Якову.

– Я же тебе говорил! Таких еще поискать. Видал, как исполняет? – гордо, словно это было и его достижение, указал он на повара. – Спасибо, Орешек!

– На здоровье, – с явным удовольствием сказал Орех, возвышаясь над сидящими и вытирая руки светлой тряпицей. Он без стеснения пялился на мужиков, чуть приоткрыв рот, ожидая, когда же они попробуют его стряпни.

– Ну, с богом! – сказал Зима и запрокинул стакан.

Едва поморщившись, он достал складную вилку и насадил пару колечек лука и зеленый кругляшок болгарского перца. Выдохнув ртом, он тщательно занюхал и положил колечки в рот, похрустывая и пощелкивая зеленью, приятно щекоча горячий пищевод соками. И только потом с чувством наколол кусок мяса и засунул его в рот, одновременно мыча от удовольствия.