Андрей Земляной - Проект «Оборотень»: Проект «Оборотень». Успеть до радуги. День драконов

– Вам что, нужны донорские органы? – я уже не шутил.

– Нам нужна свежая кровь.

Я оторопел и оглянулся вокруг. Клыки вроде ни у кого не выросли. Хотя, с другой стороны, до полуночи еще далеко. А моя любимая осина как на грех осталась дома.

– Вы что, вампиры?

Она засмеялась.

– Нет, конечно! Ну, посмотри же внимательно.

Я еще раз оглянулся. Раскладывая движения на сегменты, я вычленял характерные. Мягкая фиксация окончания фаз, мгновенный набор скорости, уверенное зависание в неудобных положениях… Но ничего путного в голову не лезло.

– Ну и кого мы тебе напоминаем?

– Кошек вы мне напоминаете… – буркнул я.

Она грустно рассмеялась.

– Правильно! Мы и есть кошки.

– Как это кошки?

Легкий холодок винтом закрутился вверх по моему позвоночнику.

– Мы все оборотни, – терпеливо, как тупому ученику, пояснила она.

Так, приплыли… Мне не хватало еще только оборотней в и без того до предела криминализованном городке. То, что оборотни существуют, я теперь знал точно. Но с их организацией или, если хотите, сообществом подобного рода ни мне, ни, насколько я знаю, коллегам сталкиваться еще не приходилось.

– Бред какой-то, – я немного натянуто рассмеялся. – Ну и зачем вам человечья кровь? Вечная молодость?

Она легко улыбнулась.

– Что-то вроде того. Но я не сказала «человечья». Я сказала свежая.

– Ну и пейте коровью!

От досады она даже притопнула ногой.

– Ты не понимаешь! Мы очень маленькое племя. И если время от времени не будут уходить старые и приходить молодые, мы очень скоро вымрем.

– Ну а я-то тут при чем?

– Если победишь, то станешь одним из нас…

– А ты спросила, оно мне надо? – грустно спросил я с интонацией одесского еврея.

– А если я скажу, что это нужно мне?

От напряжения она почти звенела.

– Для чего?

Она почти отвернулась в сторону и негромко произнесла:

– Он побеждает во всех турнирах вот уже десять лет. Потом выбирает меня и насилует. Если ты не выиграешь, я умру вместе с тобой.

– А если я выберу другую?

– Тогда он после турнира снова выберет меня.

– Если выиграет?

– Если выиграет… – словно эхо повторила она.

Я внимательно вгляделся в бездонную зелень налитых слезами глаз. Если она врет, то Сара Бернар просто неумеха из провинциального театра.

Вальс закончился, словно ручеек. Тихо и незаметно. Преодолевая небольшую скованность мышц, я склонил голову в коротком поклоне.

– Ваше величество…

В ответ она присела в изящном реверансе, ухитрившись при этом незаметно смахнуть слезы кружевным платком.

– Генерал…

– Королева избрана, королева избрана! – громко заверещал толстяк. Гости разошлись, образуя рукоплещущий коридор, и я повел ее в зал, где она уверенно и грациозно села на один из двух тронов.

Я было направился ко второму, но предостерегающий жест распорядителя бала остановил меня.

– Ваше превосходительство… Турнир…

Ах да! «За мной пришли, спасибо за вниманье. Сейчас, наверно, будут убивать…»

Толстяк с грацией бывалого секунданта принял мой колет и ножны. Я повязал шарф вокруг пояса и вышел в центр зала.

Первый противник – тот самый пожилой мужчина в кимоно – вышел в круг, образованный зрителями, и, не опуская глаз, неторопливо поклонился. Я встал напротив и отсалютовал шпагой по французскому обычаю. Потом обернулся к королеве. Она в ответ только отрицательно качнула головой. «Не он». Ну и славно. А то этот дядька мне был и вправду симпатичен.

– Хаджиме!

– Ангард!

Легкая, словно бабочка, катана выпорхнула из ножен и описала молниеносную полудугу наискосок снизу вверх. Моя шпага только чуть подправила это движение. Резко шагнув вперед, я ткнул гардой ему в лицо. Когда левая рука самурая заблокировала рукоятку моей шпаги, я выпустил оружие из рук и, ухватив его за отвороты кимоно, мельницей крутанул его в воздухе, припечатав к гранитным плитам так, чтобы он с гарантией вырубился.

Я пощупал артерию на шее (живой!) и, подхватив шпагу, успокоенно отошел. Не успели его унести, как, небрежно расталкивая зрителей, в круг вышел настоящий гигант.

Обнаженный до пояса, в тонких коричневых шароварах на восточный манер, масляно блестя черными, как смоль, волосами, убранными в тонкий хвостик, он насмешливо смотрел на меня, словно моя смерть была уже решенным делом. Бугры могучих мышц броней покрывали все тело. Огромные кувалды кулаков были обмотаны тонкими ремешками. Мне не надо было оборачиваться к Лене. Я и так понял, это тот самый урод. Атмосфера в зале вдруг так сгустилась, что, казалось, еще секунда, и под ногами захлюпает трясина ненависти и страха. Не знаю почему, но я вдруг подумал, что четырнадцатимиллиметровая бронебойная пуля наверняка заставила бы его раскинуть мозгами. Эта мысль так развеселила меня, что я усмехнулся ему прямо в физиономию. И, уже не обращая внимания на его побелевшее от злости лицо, полуобернулся к распорядителю:

– Голыми руками?

– Если ваше превосходительство не возражает…

– А если возражаю?

Толстяк был краток.

– Холодное, огнестрельное, метательное?

Так… Застрелить бы этого говнюка, и дело с концом. Или проткнуть, как вальдшнепа? А может, утыкать его стрелами, словно подушечку для иголок? Но и вправду нет выше наслаждения, чем задавить противника, чувствуя, как крошится его плоть в твоих руках.

Я махнул рукой.

– Ладно. Руками так руками.

– Я только хотел предупредить… – распорядитель склонился к моему уху. – Он очень, очень сильный боец. Его любимый удар – прямой в голову. Я бы порекомендовал вам…

Что он там хотел мне порекомендовать, я не услышал, так как внезапный вскрик Лены заставил меня обернуться. Видимо, не дождавшись официального начала поединка, великан решил как можно скорее покончить со мной. Я мгновенно увернулся от огромной ручищи, со свистом расколовшей воздух у моего виска, и отскочил в сторону, успев сломать ему пару ребер ударом локтя на проходе. Один-ноль. Но вот моему толстяку повезло намного меньше. Он лежал на полу бесформенной кучей тряпья, а придавленный безжизненным телом мой белоснежный колет и его смокинг медленно набухали алой кровью. Черная ярость на мгновение опалила мой мозг. Крутанувшись вдоль невидимой оси, сознание погрузилось в бездну боевого режима.

Немыслимо громко скрипнули сапоги, и кожа болезненно заныла, отзываясь на прикосновение легчайшей, словно шелк, замши лосин. Напор встречного воздуха шершавыми струями взбил тонкую пену кружев и заклубился за спиной суетливыми вихрями.

Великан сделал шаг вперед и медленно, словно паровоз, понес свой чудовищный кулак к моему лицу.

Я скользнул вдоль руки и с коротким выдохом впечатал раскрытую ладонь прямо ему в корпус, чувствуя, как ударная волна катится от моей руки по всему телу, и слушая, как она дробит кости и рвет мышечную ткань, превращая его в груду фарша. Последним умер мозг. Я поднял голову, и наши взгляды встретились. Боль еще не парализовала сознание, когда глаза его, мгновенно налившись кровью, лопнули, словно два перезрелых плода, и пролились багрово-белой слизью на черный гранит.