Михаил Михеев - На острие удара

Но основное бремя штурма несла на себе пехота. Все как всегда. Пока танки лупили по целям из орудий, старательно держась на безопасных позициях, штурмовая группа ворвалась на базу. Естественно, безо всяких криков «Ура!», дружного подъема в атаку под огнем противника и закрытых грудью амбразур. К чему такие крайности? Здесь вам не кинематограф. Сейчас вперед шли не кое-как обученные новобранцы прошлой войны, а хорошо подготовленные специалисты, не одну собаку схарчившие на операциях вроде этой.

Игрокам практически ничего не удавалось разглядеть, хотя в их распоряжении была современнейшая аппаратура танков. Только вспыхивали то здесь, то там короткие перестрелки, да один раз чей-то хриплый голос попросил «огоньку» – уж слишком удачно засел какой-то не в меру храбрый штатовский пулеметчик. Лупил из своего «крупняка» без остановки – видать, патронов у него были ящики, мог позволить себе не жалеть. И огонь его был не то чтобы точный, но эффективный – прижимал атакующих, не давая поднять головы. Да еще позицию выбрал хорошую, среди в беспорядке сложенных бетонных блоков. Поляки умели порой устроить бардак не хуже соседей-русских, и сейчас это оказалось для пулеметчика очень кстати.

Но если пули только выбивали из бетона серое крошево и пыль, мерзкую, но, по большому счету, не опасную, то снаряд из танкового орудия заставил лихого стрелка заткнуться моментально. А потом американцы начали поднимать руки – их морская пехота умела воевать, но не собиралась погибать, когда считала ситуацию безнадежной и не была обучена, сцепив зубы, продавать свою жизнь подороже. И, даже не исчерпав возможности к сопротивлению (два бронетранспортера выглядели еще вполне целыми), они сложили оружие в попытке сохранить жизнь.

Полтавец вошел на территорию базы одним из первых. Положение обязывает, да и, откровенно говоря, не привыкать. Не в первый раз он бывал на захваченных объектах. Бывало, они доставались победителям целыми. Наоборот тоже случалось. Конкретно эта база представляла собой нечто среднее. Не вылизанный до блеска ряд строений, но и не лунный пейзаж.

Однако же внешний вид базы его сейчас мало интересовал. Главное, начинка, а она была захвачена в целости и сохранности. Совершенные в своей хищной простоте корпуса ракет так и остались на стартовой позиции. Новенькие, со всеми полагающимися у американцев маркировками. Слепой не перепутает. И теперь у русских был козырь для переговоров с соседями.

Берлин.

Утро

Немецкий канцлер, бесспорно, четвертый по значимости человек в мире. Первые три позиции – американцы, русские и китайцы, причем если янки пускай с трудом, но удерживают первую позицию, то за второе место идет незримая внешне, но упорная борьба. И улыбки дипломатов тут ничего не значат. Работа у них такая – улыбаться, сохраняя хорошую мину при плохой игре.

Правда, и на четвертую позицию то и дело покушаются французы, англичане, а то и вовсе какие-нибудь японцы. Однако же после того, как с поста канцлера ушла наконец фрау, которую американцы крепко держали на крючке за ошибки социалистической молодости, ее преемнику удалось заметно укрепить позиции Германии на международной арене. Да и экономику тоже приподняли, а мигрантов, напротив, качественно прижали, что добавило новому канцлеру популярности у собственного народа. В общем, есть, чем гордиться.

Тем более не привык он просыпаться из-за того, что кто-то срочно захотел поговорить с ним по телефону. Но – пришлось, русские воспитаны и деликатны, и если уж решили побеспокоить кого-то в такую рань, значит, точно по делу. Какому? Ну, тут ясно. Польский конфликт. Наверняка попросят быть посредниками в переговорах. За согласие, то бишь в оплату германского авторитета на международной арене, можно немало выторговать. А при мысли о возможных дивидендах сентиментальная душа истинного немца пела не хуже, чем у какого-нибудь еврея. В конце концов, и те и другие умели считать деньги.

– Рад приветствовать вас, герр президент, – с тех пор, как видеосвязь стала обыденностью, общение приобрело куда более личностный характер, чем при разговоре по обычному телефону. И сейчас канцлер имел возможность в подробностях рассмотреть своего визави. К его удивлению, тщательно, впрочем, скрываемому, тот особенно взволнованным не выглядел. Усталый, да, озабоченный, но, если вдуматься, то все в пределах нормы. – Чем могу быть полезен?

– И вам не хворать, – русский чуть заметно улыбнулся, от чего его не по возрасту моложавое лицо стало напоминать ястребиное. Такое же хищное и опасное, хотя вроде бы и не злое. – Надеюсь, нас никто не слушает?

– Я тоже надеюсь, – хмуро отозвался канцлер. Привычка американской разведки лезть со своими микрофонами в каждую щель уже давно стала притчей во языцех. Помещение и линию связи регулярно проверяли лучшие немецкие специалисты, но кто их знает, этих янки. Они народ не только наглый, но и очень грамотный технически, да и храбрости им не занимать. Не всем, конечно, однако в разведке не держат ни дураков, ни трусов.

Русский правильно интерпретировал его тон и усмехнулся. Пожалуй, он был доволен, и это почему-то нервировало канцлера. Впрочем, для того, чтобы неясные предчувствия обрели форму, времени ему не дали.

– Знаете, в чем общая проблема наших стран? – президент говорил спокойно, улыбка сошла с его лица, и оно стало бесстрастным, как маска. – У нас никогда не было хорошего дипломатического корпуса. Отдельные самородки-профессионалы встречались, но в общем и целом на этом поприще мы никогда не блистали. И победы этих самородков тоже были локальными, сдюжить против толпы сложно. Именно поэтому, случалось, что вы, что мы выигрывали битвы и войны, только вот мир с завидным постоянством ухитрялись проиграть. Это ничего, что я так долго мыслию по древу растекаюсь?

– Совершенно нормально, – тут же заверил его канцлер. Уж кто-кто, а он хорошо понимал – зря русский не говорит ничего. И значит, его длинное вступление тоже для чего-то было нужно. Даже если цель – просто создать необходимую атмосферу, это тоже не зря. – Я вас внимательно слушаю.

– Это хорошо, это радует… Итак, слабость нашего дипломатического корпуса – это, конечно, минус, однако сейчас она не играет роли. Я хочу поговорить, как офицер с офицером. Думаю, без дипломатических экивоков нам проще будет понять друг друга.

Вот так, не слишком-то и тонкий намек на прошлое. Если конкретно, на то, что канцлер когда-то служил в армии ГДР, недолго, но все же. А русский – соответственно в советской разведке. Что же, оставалось лишь кивнуть. Русский тоже кивнул, понял, мол, а затем спросил:

– Канцлер… Скажите, как вы относитесь к тому, чтобы превратиться в пепел?