Пол Андерсон - Мичман Флэндри

Флэндри сидел не шелохнувшись.

— Вы хотите, чтобы я доставил данные, если вы их раздобудете? — спросил он.

— А! Ты знаешь, что такое слон!

— У вас, должно быть, очень эффективная связь с мерсеянским штабом?

— Да, неплохая, — сказал Абрамс не без самодовольства.

— Нетрудно догадаться, что она не могла быть разработана загодя, — Флэндри медленно произносил слово за словом. От осознания смысла его бросало в холод. — Если бы это было так, зачем тогда вам самому… приезжать сюда? Должно быть, что-то попалось вам на Старкаде и у вас не было возможности проинструктировать того, кому вы доверяете и кто должен остаться в живых.

— Давай займемся делом, — быстро сказал Абрамс.

— Нет, я хочу покончить с этим.

— Ты?

Флэндри смотрел куда-то за Абрамса, как слепой.

— Если контакт был таким хорошим, — сказал он, — я думаю, вас предупредили о нападении подводной лодки на сказали, и никакой подготовки, чтобы отразить нападение, не было. Если бы не счастливая случайность, город был бы разрушен. — Он поднялся. — Я видел, как тигерийцев убивали на улицах…

— Сядь!

— Один момент, установленный на причале, накрыл бы эту лодку! — Флэндри стал ходить по комнате. Он повысил голос: — Мужчин, женщин, маленьких детей разрывало на части, они сгорали заживо, заваленные булыжниками, и вы ничего не сделали!

Абрамс вскочил на ноги.

— Прекрати! — рявкнул он.

Флэндри резко обернулся к нему.

— С какой стати я должен прекратить?

Абрамс схватил парня за руку. Флэндри попытался освободиться. Абрамс удерживал его. Ярость пробежала по его халдейскому лицу.

— Слушай меня внимательно, — сказал Абрамс. — Я знал. Я представлял последствия моего молчания. Когда ты спас этот город, я упал на колени и благодарил Бога. Я бы стал на колени и перед тобой, если бы ты мог меня понять. Но, предположим, я знал и предупредил бы об этом. Руней ведь не глупец. Он догадался бы, что у меня есть источник. И безошибочно вышел бы на него. После того, как он им занялся бы, моя прямая связь тотчас была бы сломана, как сухая ветка. А я уже готовил этого агента для проникновения в личную картотеку Брехдан, чтобы открыть тайну Старкада. Сколько это могло бы спасти жизней? Не только человеческих, но и тигерийцев, сираво, да, черт возьми, и мерсеян! Раскинь мозгами, Доми, у тебя между ушами пара-то клеток должна жужжать. Конечно, это мерзкая игра. Но в ней есть один практический вопрос, который одновременно является и вопросом чести. Нельзя предавать своих агентов. Нельзя!

Флэндри попытался высвободиться. Абрамс отпустил его. Флэндри подошел к своему креслу, сжался в нем и выпил коньяк большими глотками. Абрамс стоял в ожидании.

Флэндри поднял глаза.

— Простите меня, сэр, — он поднялся, — это, видимо, от переутомления.

— Не стоит извиняться, — Абрамс похлопал его по плечу. — Когда-то нужно было узнать. Почему бы не сейчас? Понимаешь, ты даешь мне проблеск надежды. Я начал спрашивать себя, остался ли на нашей стороне кто-нибудь, кто играет в эту игру не ради собственной корысти. Когда тебе присвоят очередное звание… Ладно, посмотрим…

Он тоже сел. Некоторое время между ними царило молчание.

— Со мной все в порядке, — Флэндри решился.

— Хорошо, — проворчал Абрамс, — тебе понадобится столько «со мной все в порядке», сколько ты сможешь унести. Лучший способ, который я виду, чтобы поскорее вывезти эту информацию, представляет из себя тоже довольно грязное дело. К тому же — унизительное. Мне бы хотелось думать, что тебе на ум приедет лучшая идея… я-то пытался, но у меня ничего не получилось.

Флэндри снова налил коньяку и сделал глоток.

— Какая идея?

Абрамс подошел к сути дела очень осторожно.

— Проблема такова, — сказал он, — я уверен, что мы можем совершить этот налет незаметно. Особенно сейчас, когда Брехдан в отъезде вместе с тремя другими, которые, как я выяснил, имеют доступ в эту комнату. Но даже, если все удастся, будет выглядеть очень неестественно, если кто-то сразу уедет с Мерсеи без основательного повода. У тебя он может быть.

Флэндри напрягся.

— Какой?

— Ну… например… Если лорд Хоксберг застанет тебя на месте преступления с его приятной компаньонкой по путешествию?

Это могло вывести из себя куда более искушенного человека. Флэндри вскочил со своего места:

— Сэр!

— Садись, парень, только не говори мне, что мыши не резвились, пока кот куда-то уходил. Ты, конечно, был очень хитер, и я не думаю, что кто-то, кроме меня, догадался об интрижке в нашей маленькой группе, которая так любит сплетни. Это открывает тебе хорошую карьеру в разведслужбе. Но, сынок, я пристально наблюдал за тобой. Ты приходил по утрам с докладом, едва волоча свой «хвост», в то самое время, когда лорд Хоксберг, по моим наблюдениям, смертельно устал или принял снотворное. Если я не могу уснуть ночью и мне нужно сделать кой-какую работу, а я не нахожу тебя в твоей комнате, если вы с не всегда обмениваетесь многозначительными взглядами — стоит ли здесь все перечислять? Не имеет значения, я не осуждаю тебя. Если бы я не был стариком с некоторыми эксцентричными идеями о своем браке, я бы, пожалуй, позавидовал. Однако это дает нам шанс. Все, что нам нужно делать — это держать Персис в неведении, когда ее лорд и хозяин возвращается назад. Она мало общается с остальным составом, и не могу сказать, что я виню ее за это… да и ты можешь отвлечь Персис, чтобы все было наверняка. Лорд должен загодя послать информацию, когда пребывает, которая будет адресована не ей лично, а слугам, чтобы они готовились к встрече. Они наверняка могут рассказать об этом всем, но я прослежу, чтобы Персис ничего не узнала. Что же касается всего остального, пусть все идет так, как велит природа.

— Нет! — взорвался Флэндри.

— Не бойся за нее, — сказал Абрамс, — наверняка она отделается небольшим нагоняем. Лорд Хоксберг довольно терпим. Во всяком случае, должен быть таким. Если же она потеряет свое положение, у наших войск есть фонд для проведения различных операций. Ее могут поддерживать в разумных пределах на Земле, пока она не подцепит кого-нибудь еще. У меня не сложилось впечатления, что ее сердце разорвется, если она сменит лорда Хоксберга на более новую модель.

— Но… — Что ты будешь делать, он опять покраснел! Флэндри уставился взглядом в пол, ударил себя кулаком по колену: — Она доверяет мне. Я не могу этого сделать.

— Я тебе говорил, что это грязное дело. Но неужели ты думаешь, что она влюблена в тебя? Ты льстишь себе.

— Ну… э-э-э…

— Льстишь. Я вижу. Я бы не стал… но даже, предположим, она влюблена. С такой несложно организованной натурой легко можно провести курс лечения, и она его спокойно перенесет. Я больше волновался бы за тебя.