Алексей Сидоров - Зараза: Вторая волна

Хоть и на цепи, но все равно опасен.

А учитывая те тайны, которые «пленник» знает про главу лагеря, то смертельно опасен .

«Надо было вальнуть его, когда была возможность… Но сейчас уж ничего не попишешь».

Теперь Константин понимал, что Бес специально им попался. Типа взяли в плен. На самом деле это они, весь лагерь, были в плену у «черного».

«Но я исправлю ситуацию. Сделка с Бесом, она временная, – решил Константин. – Отдам ему то, что он хочет. «Черный» отпустит девочку. А потом сделаю то, что давно надо было сделать».

Константин улыбнулся.

Но улыбка тут же исчезла, как только он услышал шум из лагеря.

– Что происходит? – спросил он Свету, которая бежала навстречу.

– Она… та… короче, она сбежала…

– Кто? Маша?

– Нет, не она. Эта. Которая типа. Дочь твоя.

– И ее тоже проморгала, – вспыхнул Константин.

Бросился к лагерю, Света за ним.

– Где Маша? – на ходу спросил глава лагеря.

– Там, где ты ее оставил, – ответила девушка.

– И ты к ней даже не зашла?! Не проверила?!

– Я?!

Константин сжал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не ударить «боевую подругу».

«Анна пошла за Машей», – решил мужчина.

И не ошибся.

***

Телевизор работал.

На удивление.

«Неужели у них тут есть электричество? – подумала я. – А почему тогда в моей палатке была керосинка?»

Но потом увидела, что телевизор вообще не подключен – вилка валяется рядом.

Зато Маша сидит на тряпье и смотрит прямо в зомби-ящик.

Глаза широко открыты.

Зрачки бегают из стороны в сторону, словно она пытается схватывать большие пласты информации на лету.

Я обошла телевизор и увидела, что он не показывает картинку.

Только серо-белая рябь.

Помехи.

– Боже, Маша! – я встала на колени перед дочкой и прижала к себе.

Слезы сами собой потекли из глаз.

– Мы уходим отсюда, девочка моя. Уходим! – прошептала я.

Дочка не отвечала.

По-прежнему смотрела в телевизор.

«Нет, так не пойдет. Что бы ни происходило, но эта штука забирает у меня ребенка».

Я зарычала и врезала ногой по телику. Стоящая посреди палатки «плазма» упала.

Но мне было мало – прыгнула сверху на экран.

Тот покрылся паутиной трещин.

Но продолжал показывать,

– Да, прекрати ты уже! – взревела я.

И начала прыгать по экрану, пока он, наконец, не потух.

А потом подняла глаза на Машу.

Та смотрела на меня даже не с осуждением, нет…

С ненавистью.

***

«Как же быстро все пошло прахом. Все надежды, что он быстренько уладит ситуацию. Найдет пособников Сухова. Теперь он и сам оказался по уши в дерьме».

И это дерьмо нельзя было спихнуть на прежнее руководство.

– Гадство! – взревел Каменщиков и ударил по рулю.

Он снова был в командирском броневике.

И пришло время унижаться.

Нужно запросить поддержку.

Попытки справиться самостоятельно провалились. Каменщиков надеялся, что по крайней мере, труп гражданской не станут приписывать к числу его «косяков». Хотя если все пойдет еще хуже, чем есть, то вполне возможно внутренне расследование. А это уже прямой путь к трибуналу. И к стенке – сейчас особо не церемонились с теми, кто «косячит».

«Да, поддержку нужна. Но другого рода», – вдруг понял капитан.

И искаженное гримасой лицо вдруг разгладилось.

На нем даже появилась едва заметная ухмылка.

«Да-а, и как я об этом раньше-то не подумал?!» – сообразил капитан.

А потом набрал нужный номер.

***

– Маша, пожалуйста, это же я!

Широко открытые глаза.

Но не дочки, а твари из колодца.

Красные.

А еще в них плавали змеи – желтые и черные. Они извивались, кусали друг друга за хвосты, шипели.

Зрелище было настолько страшным, что я попятилась назад.

Грохнулась на пол.

– Маша-а! – прошептала я.

Девочка не отвечала.

Только смотрела на меня все тем же взглядом.

Пробирающим до костей.

– Маша-а, пожалуйста, вернись! Это же я, твоя мама.. это я… – простонала я.

И заплакала.

Глаза девочки вновь стали прежними.

Дочка огляделась вокруг, будто только увидела, что оказалась в палатке.

– Машенька-а, ты вернулась?! – я протянула руки к девочке.

Но Маша смотрела не на меня.

За спину.

Тяжелая рука легла на плечо.

– Нехорошо себя ведешь, очень нехорошо! – сказал отец. – Разве приличная дочь станет устраивать такой хаос… пожар вот еще…

– И что теперь, застрелишь меня?! – процедила я.

Уже пожалела, что потеряла по пути бритву. Сейчас бы с радостью полоснула мудака по горлу.

– Нет, – ответил горе-папаша.

Сел рядом со мной.

Прямо на пол.

– Мне кажется, нам стоит поговорить, – сказал отец.

– Поговорить?! О чем?

– Обо всем.

– Для начала ты расскажешь мне, что ты сделал с Машей.

– С Машей?! А что с ней?!

– Ой, только не надо делать вид, что ты не знаешь. Что ты не причем.... Сначала ты нас сюда привозишь силой, потом запихиваешь меня в камеру с зараженным, а потом я застаю дочь в компании с телевизором, которые ее зомбирует…

– Телевизором?! Ты про этот? – отец пнул остатки «плазмы». – Так он же не работает. У нас, конечно, есть электричество. Пока в городе его не отрубили… на удивление. Но эта «плазма», она и раньше была нерабочая. Сломана. Мы пробовали ее подключать – «питание» горит, а экран не работает. Плюнул. Хотел использовать вместо доски. Маркером или мелом чертить.

– «Чертить»?! – до меня едва доходил тот бред, что отец пытался мне втирать.

– Ну да. Схемы продвижения групп, отхода и так далее… Типа классной доски в школе, помнишь ведь их?!

Я закрыла лицо руками – неужели он настолько не прошибаем?!

Даже убивать его расхотелось – дебил, он и есть дебил!

– Где Катя?

– Она… – отец помедлил. – Давай не здесь. Пойдем, прогуляемся.

– Нет, я Машу одну теперь ни за что не оставлю.

– Придется. У нас есть дело, которое придется сделать вместе. Если ты, конечно, хочешь увидеть вну… то есть дочку, живой

Я поднял голову.

– Ты же сказал, что все уладишь. Что, снова обосрался?

Отец проигнорировал последнее замечание.

– Обстоятельства изменились. Нам надо будет подняться на поверхность, сделать кое-что. Вместе.

– Что именно?

– Расскажу по дороге.

– Нет уж, больше я в твои игры не играю.

Я встала и подошла к девочке.

Обняла.

Маша дорожала всем телом.

Но жара не было. Наоборот, девочка была холодной, как лед.

«Как теперь ее оставлю?!»

– Нет. – Ответила я.

– Это в твоих же интересах.

– Это почему еще?

– Только так мы сможем вернуть Катю живой , – отец сделал акцент на последнем слове. Специально, чтобы стало понятно: мне придется пойти с ним.

– Да чтоб тебя! – простонала я.

***

Света наблюдала за разговором отца и дочери со стороны.

Но при этом не могла отделаться от мерзкого ощущения в душе – будто ее предали .