Елена Кузнецова - Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют

– Оно, конечно, бывает – вон, в прошлом году Николе кура глаз чуть не выклевала… А на пересуды бабьи… Сам им не напомнишь, так уже завтра и не вспомнит никто.

Помолчали…

Егор готовился к непростому разговору со своим десятком, ему предстояло многое сказать ратникам. Он-то лучше прочих понимал: перемены, что происходят у них в селе, только начались, и коснутся они всей сотни. Вот и придется им вместе решать, как дальше жить. А, главное, по всему выходило, что их десяток, и так от прочих отличный, теперь и вовсе станет наособицу. Как-то они это примут – хотя бы тот же Фаддей? На него в бою всегда можно положиться, но вот как ему объяснить, что не всякий бой выигрывается только звоном мечей? А главное, что не все и не всегда можно сделать по законам воинской чести…

Не каждый мог это к душе принять, но кому-то приходилось и такое на себя взваливать. Десятку Егора именно такая доля выпала. Арсений, скажем, давно догадывался о многом, хотя всего и он не знал, а Фаддей? Уж больно прямодушен, да и Гребень воспитывал их в старых воинских традициях: хоть и хитер сам был, как лешак наговоренный, но различать подлость и воинскую хитрость научил. Все ли из того, что ратникам предстояло делать, одобрил бы их старый наставник? Егор пока и сам себе на это не ответил…

А Фаддей размышлял о том, что десятник весь день ноги не на гулянке бил, но все-таки зашел к нему, несмотря на поздний час, стало быть, дело у него нешуточное…

«Опять чего-то мудрит, редька едкая! Прошлый раз уже домудрился – весь десяток как ветром из Ратного выдуло, один я, дурак, так ничего и не понял… Нет бы предупредить сразу. А то пустил по узкой жердочке по-над топью с завязанными глазами, а я со всей дури и попер вразвалочку, словно по тракту. Хотя, так рассудить, это сколько бы всего ему пришлось мне растолковывать? Да и я бы прикидываться не смог – выдал бы и себя, и его. От большого ума бы выдал.

Ну так-то вроде обошлось, а сейчас чего? Ведь тоже не просто так посидеть пришел. Зачем?..»

– Тут вот чего… – наконец осторожно заговорил Егор. – Ты, пока я говорить буду, того… сердце в сторону… Выслушай, чего скажу, спроси, коли чего непонятно, а уж потом кулаки скатывай, договорились?

– Ты меня совсем уж за берсерка нурманского держишь? – и впрямь обиделся Чума. – Это когда я кому морду дуром расписывал? Ты уж говори, чего надо. А то кулаки, кулаки…

– А Пахома в прошлом году кто на крышу загнал? До сих пор лестницу под руками держит, боится, что тебя опять муха дурная тяпнет, – парировал десятник. – Про купца, которому ты о голову бочонок с его пойлом развалил, помнишь?

– Своих пусть травит! – взвился Фаддей. – И старосту в молитвах поминает, а то бы точно пришиб…

– Вот-вот! У тебя всегда все по делу, но сейчас разговор у меня с тобой немного… того… – Егор замялся. – Трудный, что ли?

– Да какой есть, такой и вали! – разозлился уже всерьез Фаддей: ну чего за душу тянет? – Уж для пары слов в голове завсегда уголок найду!

– Тогда вот что, – десятник вытянул из-за пазухи увесистый кожаный мешок и положил на колени Фаддею. Внутри что-то глухо брякнуло. Чума не раз слышал такой стук и не нуждался в объяснениях, что в том мешке.

– С чего это? – только и поинтересовался.

– Твоя доля… – пояснил десятник.

– Да? И с чего доля?

С какой стати десятник вдруг надумал серебром раздариваться, Фаддей не понимал и, хотя серебро лишним не бывает, насторожился: не всякий прибыток добром оборачивается, иной и бедой может аукнуться.

– За Кунье городище.

– Редька едкая! Так мы ж там не были!

– Вот именно за это и доля…

Фаддей задумался. Десятник не мешал.

– Угу… Стало быть, доля… – начал Чума. – Откуп, что в тот раз не пошли резать Корнея с мальцами, так?

– Совсем обалдел? – Егор даже сплюнул с досады. – Хрен бы кто тебя заставил своих резать, пусть и по приказу… Да еще сотника, да с мальцами!

– Тогда за что?!

– А за то, что у ворот ждал моего приказа и другим ту резню не дал устроить! Это тоже чего-то стоит, верно?

– Так я же тебя ждал! И не думал даже!.. Изругался весь, что вас никого нет – от всего десятка только я да новики…

– Мы все там рядом были.

– Ни хрена не пойму! Тогда почему?..

– Один с новиками, говоришь? – усмехнулся десятник. – Ежели бы Фома с Устином все-таки решились своих поднять, то ты с Арсением и новиками их бы с хвоста ухватил, а остальные со мной их впереди встретили! Мы у леса ждали, а Арсений под забором у Антипа, чтоб тебя за порты ухватить, коли сдуру рванешь за ними.

Снова замолчали. Фаддей обдумывал сказанное десятником, а тот, похоже, готовился долго убеждать ратника. Но, к его удивлению, Фаддей покрутил головой по сторонам, словно кого-то высматривал или ожидал чьего-то слова, затем решительно кивнул в темноту и сказал непонятно кому:

– Ну да… Коли так… Выходит, за всех мы там…

И только после этого обратился уже напрямую к десятнику:

– Так ты для того и ноги топтал через все село? Оно бы и завтра не убежало.

– Не убежало бы, – согласился Егор. – Только тут не в доле дело. Вернее сказать, не только в доле. Сила в Ратном сменилась. Нам теперь решать, под чью руку идти и как жить дальше…

– А чего тут неясного? Десяток – он десяток и есть… – Чума пожал плечами. – Сотник-то один остался. А нам и дальше вместе держаться. Мы всегда наособицу были.

– Вот именно, что десяток у нас не как прочие… Завтра ближе к полудню заходи к Арсению – о том и поговорим. Все наши там соберутся.

– Зайду… – Фаддей не стал больше ничего спрашивать. Хотел бы десятник – сам бы сказал, а выспрашивать… Не баба, чай. Что надо – завтра решится.

– Ну, тогда я домой… – удовлетворенно кивнул Егор. – Вот только подняться бы, а то задница к твоему крыльцу приросла. Ты его случайно не овчиной обил? Прямо вставать не хочется, – пошутил он, отрываясь все же от уютной ступеньки.

Ворота хлопнули, оставив Фаддея с тяжелым мешком серебра на коленях и совсем уж неподъемной громадой мыслей в голове.

Серебо особых раздумий не вызвало. Фаддей глянул и отложил его в сторону: три полновесные гривны и кучка каких-то побрякушек. Дуняша замуж пойдет – в самый раз пригодятся, да и гривны найдется, на что потратить.

А вот что со словами Егора делать? Понятно, что теперь или под Корнея идти, или из Ратного выметаться. Хотя и так они под сотником, но служба службе рознь. Одно дело в общем строю половцев рубить, другое – холопов кнутом охаживать. Вот второе Фаддею решительно не нравилось. Хоть и свои холопы имелись, и не раз их тумаками потчевал, но одно дело – ум вправлять да лень выколачивать, и совсем другое – последние соки из людей тянуть.

«Тьфу ты, редька едкая! Да кто ж мне такое предлагает?! Вот дурь в голову полезла. Егор вроде ни словом ни на что подобное не намекал, да и сам он не большой любитель плетью баловать.