Иван Оченков - Стрелок. Путь в Туркестан

– Костюм мастерового или приказчика?

– Мастерового, – улыбнулась Стеша.

– Хорошо. Цвет?

– На ваше усмотрение.

Разоблачившийся, наконец, Фёдор стоял перед портнихой, послушно поворачиваясь или поднимая руки, когда та велела. Анна быстро обмерила его, попутно черкая в записную книжку получившиеся цифры.

– Готово. Может быть, чаю?

– Спасибо, но в другой раз, – отказалась девушка. – Нам уже пора.

– Ты все так же работаешь в мастерской?

– Да.

– Не слишком подходящее место для барышни.

– Да какая же я барышня! – засмеялась Степанида. – Скажете тоже.

– Как сказать, – покачала головой портниха. – Выглядишь ты сейчас прекрасно, одета со вкусом, держишься с достоинством. Наверняка у тебя нет отбоя от кавалеров.

– Пусть только сунутся, – насупился Сёмка. – Я их враз отважу!

– Значит, мы можем быть спокойны, – улыбнулась Анна.

– Ну, нам пора. Дядя Федя, вы дорогу назад найдете, или…

– Нет! – испугался Шматов. – Я лучше с вами пойду.

Торопливо накинув полушубок и едва не запутавшись в нём, он во все глаза смотрел на швею с немного странной фамилией Виртанен. Та, продолжая улыбаться, подошла к парню и, поправив одежду, застегнула ему крючки с почти материнской заботой.

– На первую примерку приходите через три дня.

– Хорошо. Приду.

– Я буду ждать.

Летом в Кронштадт лучше всего добираться пароходом, регулярно снующим между крепостью и столицей. Но зимой, когда воды Финского залива скованы ледяным панцирем, приходится нанимать сани. Дорога эта не самая простая, поскольку даже в самом надежном льду могут случиться полыньи, а потому извозчик стоит недешево. Однако Барановского с Будищевым это не смущало. В санях пахло сеном и лошадиным потом, а ещё свежим морозным воздухом, какой бывает только над морем. Крепкий гнедой конь, глухо цокая по льду копытами, быстро тащил сани. Ровная на первый взгляд поверхность на самом деле имела перепады, как будто морские волны замерзли в одночасье, и укрытых меховой полстью пассажиров едва не укачало дорогой.

Впрочем, в остальном путешествие было даже приятным, а когда их экипаж достиг места назначения и стал петлять между вмерзших в лёд кораблей, даже интересным. Владимир Степанович, как оказалось, хорошо разбирался в последних, и охотно давал своему спутнику необходимые пояснения.

– Смотрите, Дмитрий, это трехбашенный красавец назван в честь адмирала Лазарева. До появления «Петра Великого» он и его систершипы были самыми мощными кораблями нашего флота. А вот это «Герцог Эдинбургский» – новейший броненосный фрегат, или, если угодно, крейсер.

– С чего такое название? Мы вроде с англичанами не дружим.

– Вы правы. При закладке он имел имя «Александр Невский», но во время строительства к нам с визитом прибыл зять государя герцог Альфред, и корабль переименовали в его честь.

– Понятно.

– А вон та громадина и есть броненосец «Пётр Великий».

– Что-то он не очень громадный, – скептически отозвался Будищев.

И действительно, изо льда выглядывал лишь невысокий борт, две башни, между которыми стояла грибообразная рубка, за ней толстая дымовая труба и большая мачта. Ещё две мачты поменьше, стояли в оконечностях, перекрывая артиллерии возможность стрелять в нос и корму.

– Особенность конструкции, – улыбнулся Барановский. – Это же монитор, просто очень большой. Но, как бы то ни было, это самый мощный корабль не только нашего флота, но и мира.

– Ничего себе!

– Говоря по правде, – доверительно наклонился к компаньону фабрикант, – у этого броненосца большие проблемы с машинами и котлами. Ходят слухи, что летом его направят на ремонт в Англию, где их полностью заменят.

– Что, наши схалтурили?

– Увы, мой друг, но да! Завод Берда, где их изготовили, сейчас практически обанкротился. Можно даже сказать, что эти машины и погубили предприятие.

– Это ещё почему?

– Так ведь за них не заплатили.

– Если машины негодные, то оно и правильно!

– Не буду спорить.

– А это что за страшилище? – спросил Дмитрий, показывая на угловатый корабль с одной трубой и тремя мачтами, в высоком борту которого четко выделялись порты для пушек.

– «Не тронь меня»!

– Что?!

– Ха-ха-ха, – весело рассмеялся Владимир Степанович. – Это плавучая броненосная батарея называется «Не тронь меня»!

– Хорошее название. Красноречивое.

– Это верно.

Идея поездки в Кронштадт у компаньонов появилась, можно сказать, спонтанно. Первые два пулемета, изготовленные ещё летом, были отправлены на флот для натурных испытаний и, как водится, пылились в арсенале без всякого дела. Путилов, получив эту информацию, поделился с Барановским, тот с Будищевым, а Дмитрий в свою очередь предложил устроить для моряков демонстрацию технических новинок. Идея неожиданно пришлась по вкусу и после недолгой подготовки они отправились в путь.

Первым номером программы, разумеется, была демонстрация «Митральез Барановского-Будищева». На диковинное представление собралось множество офицеров, большинство из которых были молодыми мичманами и лейтенантами. Встречались, впрочем, и более высокие чины, вроде капитана первого ранга Владимира Павловича Верховского и контр-адмирала Константина Павловича Пилкина. Присутствовал также герой недавней войны, начальник отряда миноносок капитан второго ранга Степан Осипович Макаров.

Руководить демонстрацией должен был один из артиллерийских офицеров броненосца «Не тронь меня», лейтенант Шеман, считавшийся специалистом по скорострельным орудиям.

– Что вы так долго? – немного раздраженно спросил лейтенант у всё ещё возящегося с механизмом пулемета Будищева.

– Смазку меняем, – коротко отвечал тот.

– Опасаетесь низкой температуры? – сообразил офицер. – Однако день сегодня солнечный.

– Береженого Бог бережет, – пробурчал изобретатель, после чего иронически взглянув на моряка, добавил: – А не береженного конвой стережет!

Николай Николаевич Шеман происходил из дворян Великого княжества Финляндского и к русским относился не то чтобы с презрением, вовсе нет, скорее с некоторым предубеждением, хотя и отдавал должное их силе и упорству. К тому же он знал, что этот выбившийся из мастеровых купец ещё совсем недавно был нижним чином. Так что его острословие было по меньшей мере неуместным… Но по какой-то причине, непонятной даже ему самому, лейтенант не стал делать замечание развязному купчику. Чувствовался в том, какой-то внутренний стержень, не часто встречающийся у представителей низших сословий.

– Готово, ваше благородие, – доложил, наконец, Будищев. – Теперь не подведет.

– Прекрасно, – кивнул лейтенант и, не удержавшись, спросил: – И часто надо смазывать механизм?