Виктор Мурич - Поискун и Потаскун

– Обыщем корабль! – уперто заявил Ромич.

– Начальство там, – ткнул я бутылкой в сторону Енота. – Глас шефа воплоти. Вот с ним и договаривайся. Я кто – таксист. Привез. Увез. Машина стоит, счетчик тикает.

Стволы вулкана повернулись к начальству. Глас шефа побледнел и еще крепче прижал деревяшку к груди.

– Ромич, не дури. Знай свое место! – отступил Енот. – Не сметь. Не сметь. Я здесь главный! Да-да-да!

Его голос сорвался на фальцет.

– Мы обыщем корабль!

– Люблю иметь дело с военными, – расхохотался я. Алкоголь позитивно влияет на восприятие окружающего мира. – Дай ему, что он хочет. Пусть обыщет.

– Так не пойдет. Енот, Шило вы пойдете со мной. Не хочу остаться здесь.

– Нам не верят, – я поднялся на ноги. – И правильно делают.

Енот, поджав губы, недовольно кивнул. Интересно он пристрелит Ромича в спину или нет.

Хлопнули над головой паруса. Застонали от напряжения мачты. Гик бизань-мачты прошелестел над ютом. До звона натянулся такелаж. Недовольно вздохнули разрезаемые форштевнем волны. Корабль менял курс.

Сильные руки крутанули штурвал. Дымящаяся трубка. Треуголка с пышным пером. Высокие ботфорты. Ветер играет полами сюртука и пышной бородой. И пронизывающий взгляд. Капитан!

За его спиной плечом к плечу стоит десяток наших бойцов. Почему-то из одежды на них лишь полотняные шорты. Ни оружия. Ни шлемов. Ни бронежилетов. Только дурацкие линялые шорты.

– Мужики! – заорал Ромич, распугивая примостившихся на реях птиц. – Вы живы! За борт капитана! Идем домой! Мы нашли! Шило подарок заработал!

Пусты лица солдат. Ни один мускул не дрогнул в ответ на голос командира. Пустые глаза безучастно смотрят на нас.

Прозвучал гортанный приказ, и матросы по обезьяньи рванули по вантам вверх, наводить порядок в парусах. Словно всю жизнь этим занимались.

– Серега! – дернулся Ромич к пробегавшему мимо нас мускулистому парню. – Серега это же я! Стоять! Это приказ!

– Они уже не твои солдаты, – я положил ему руку на плечо, но он ее сбросил. – У них новый командир. Нам пора уходить.

– Что здесь происходит? – пробормотал Енот, глядя на взлетающих на реи новоиспеченных матросов. – Что с ними произошло?

– Обмен, Енот. Обмен. Мы пришли без приглашения и забрали что-то у него. Он компенсировал. Забрал тех, кто его ограбил. Все честно.

– Честно?! – оскалился Ромич. – Сейчас я сделаю ему честно!

Взвыли, раскручиваясь стволы пулемета.

Капитан приподнял бровь и выпустил клуб дыма. В его глазах появился интерес. Как у человека долгое время лишенного впечатлений, эмоций, красок чувств. Мне показалось, он даже причмокнул, предвкушая новый виток развития событий. Ладонь легла на эфес сабли.

– Мы должны уйти, – прошептал Енот, поглаживая деревяшку. – Должны. Точно-точно. Вещь нужна шефу. Работа прежде всего.

Я сдвинул плечами, хлебнул рома и всадил пулю Ромичу в колено.

– Ты здесь решаешь. Работа так работа.

И во второе колено.

Ромич заорал от боли и рухнул на палубу. Доски скрипнули, принимая закованную в броню стокилограммовую тушу с полным боезапасом. Пулемет отлетел в сторону, таща за собой набитую патронами ленту.

– Шило ты чего? – нервно выставил в мою сторону пистолет Енот.

– Выполняю твой приказ. – Я сдернул с Ромича пулеметный ранец. Десяток килограмм сэкономим. – Хватаем под руки и по лестнице вверх. На бак. Откуда пришли.

Кряхтя, шаг за шагом мы движемся вперед. Ромич мешает не только своими килограммами, но и злобными проклятьями в наш адрес и попытками то ударить, то укусить. Такого отборного армейского мата я еще никогда не слышал. И подполковники ВДВ меня еще ни разу не кусали.

– Ромич уймись, – прохрипел я, затягивая тушу на ступеньки. – Прострелю локти и челюсть.

В ответ я получил подробное описание куда идти и что делать со всеми родственниками по женской линии.

Шаг за шагом мы ближе и ближе. Капитан наблюдает. Команда не вмешивается, выполняет свою работу.

Вот и дошли. Я втянул носом воздух. Гарь сталелитейного конкурирует с запахом незакрывающихся парадных. Вот так пахнет дом.

– Трубку не потерял?

– Трубку? – Енот похлопал по карманам. – Есть твоя трубка. Шило давай домой.

– Дай.

– Нахрена тебе сейчас трубка, – взвыл Енот. – Ты не куришь, и табака нет…

– Дай!

Истекающий кровью Ромич что-то невнятно пробурчал, словно соглашаясь со мной.

– На!

Я взял трубку и повернулся лицом к корме. Не знаю, зачем я это делаю. Я вообще редко знаю, что делаю.

Корабль покачивается на волнах. Капитан застыл у штурвала. Ветер играет с дымом трубки. Взгляд прикован ко мне.

Я поставил ногу на задницу лежащего Ромича, приложился к бутылке и воткнул трубку в зубы. С учетом потерь рома оставалось глотка на три-четыре.

Капитан указал пальцем на Ромича. Я ждал этого. Командира ждет судьба его бойцов. Кто забирает жизнь, тот платит своей. Я отрицательно покачал головой.

Капитан провел пальцем по горлу, описывая нашу дальнейшую судьбу. Одно его слово и бывшие соратники нас на ремни порежут. А если мы их спишем в расход, то займем их место. Тут дипломатия нужна.

Я протянул бутылку вперед. Кадык капитана дернулся. Я расплылся в улыбке и сбросил с плеч рюкзак. Коннект. Есть связь. Я всегда готов к долгому путешествию. Поэтому кроме аптечки, запасных обойм к пистолету и носков у меня всегда имеется пару запасных бутылок спиртного, соответствующих текущему поиску, упакованные в небьющиеся контейнеры. Куда проще заранее перелить в пластиковую тару, но я считаю это кощунством над благородным напитком. Поворот крышки. Хруст лишаемой невинности. И накопленный годами запах… Пластиковая тара попахивает презервативом. Лишает истинного удовольствия от обладания.

Два пузыря плюс два глотка выстроились у моих ног. Ровно столько стоит жизнь Ромича. Можно, конечно, попробовать рвануть домой по быстрому. Но я помню, что умели эти ребята, когда были нашими, и с трудом представляю, что они могут сейчас. Наверное, стоило бы бросить подполковника и рискнуть, но его слова про «мы своих не бросаем»… Не! Фигня. Не хочу потом видеть его рожу в пьяных кошмарах.

Взгляд капитана посчитал миллилитры. Минута сомнений и наконец, долгожданный кивок. Я улыбнулся и положил рядом плитку экстрачорного шоколада.

– Енот, мы едем домой, – краем губ пробормотал я. – Таможня дает добро. Шевелись, пока местная власть не ввела сухой закон.

Подхватив матерящегося Ромича, мы двинулись на запах дома. Протянув руку вперед, я почувствовал кончиками пальцев холод. Снежинки пощекотали лицо. Дыхание дома.

– Ты обещал, – я протянул трубку Еноту.

Он, молча, спрятал ее в карман.

Напоследок я оглянулся. Капитан все так же стоял у штурвала. В его взгляде была тоска. Губы беззвучно шевелились. Беззвучные слова были так знакомы. Значит, не показалось. Когда-то он просто заблудился. Либо переоценил свои возможности, либо по непониманию.