Александр Харников - Турецкий марш

А вот с частями союзников, которым не посчастливилось вовремя покинуть Кёстендже, пришлось повозиться. Они заняли постоялые дворы, имевшие крепкие стены, и приготовились как можно дороже отдать свои жизни. Французы и британцы были напуганы историями, рассказываемыми «очевидцами жутких зверств русских варваров». Солдаты союзников не желали, чтобы дикие казаки содрали с них кожу, вырвали у еще живых сердце или зажарили их на костре. Поэтому они встретили предложение русских о сдаче в плен ружейным огнем.

Русский генерал, командовавший десантом, узнав об этом, велел не лезть на рожон и не спешить со штурмом укрепленных зданий, занятых союзниками. По его приказу в городе нашли несколько десятков больших повозок и загрузили их кипами хлопка, изъятыми со склада одного турецкого торговца. Под их прикрытием предполагалось подобраться к воротам осажденных зданий, взорвать их пороховыми зарядами, после чего ударить в штыки.

Но перед решающим штурмом было решено еще раз предложить англичанам и французам сложить оружие. Для этого использовали союзных солдат, захваченных в порту во время высадки. Пленные рассказали своим соотечественникам, что с ними обращаются хорошо, убивать их не собираются, как и отправлять в ужасную Сибирь.

В свою очередь, представители русского командования обещали сдавшимся личную безопасность и возвращение домой после окончания боевых действий. Раненым была обещана медицинская помощь.

В случае же отказа осажденных предупредили, что никакой гарантии их безопасности не будет. На размышление давалось три часа.

После истечения этого срока из окон большинства окруженных зданий выбросили белые флаги. Лишь гарнизон одного постоялого двора, состоявший из британцев, отказался сложить оружие. По окнам здания был открыт меткий ружейный огонь. Стрелки-штуцерники выбивали тех храбрецов, кто пытался отвечать на обстрел. Несколько солдат, подобравшихся к стене осажденного здания, забросили во двор кувшины с нефтью, или, как ее называли здесь, «земляным маслом». Ее уже добывали в расположенном в Валахии городке Плоешти.

Забросив через стену кувшины с нефтью, солдаты швырнули вслед за ними горящие факелы. Во дворе вспыхнуло пламя. Загорелось сено, приготовленное для лошадей и ослов постояльцев, дрова для приготовления пищи. Дико кричали британцы, безуспешно пытавшиеся потушить огонь. Вскоре в окнах здания показались белые флаги. Последний очаг сопротивления в Кёстендже был ликвидирован…

17 (5) ноября 1854 года.

Фолкстон, Англия. Вилла «The Leas».

Барон Майер Амшель («Маффи») де Ротшильд, представитель английских Ротшильдов.

Барон Альфонс Джеймс де Ротшильд, представитель французских Ротшильдов

– Здравствуй, Маффи! – Альфонс, будучи помоложе, первым бросился в объятия кузену. – Прохладно тут у вас, в Англии.

– Прохладно-то прохладно, Альфи, – заметил с усмешкой Маффи все на том же немецком языке, – да только у нас на вилле хоть топят. А то знаешь этих англичан, экономят как могут, иногда всю зиму не пользуются камином, а в ноябре его, почитай, никто еще и не растапливает.

– А еще они называют нас, евреев, жадными, – хмыкнул Альфи. – Ни один еврей не будет сидеть в холоде, если у него есть хоть немного денег, чтобы купить угля или дров.

– И вот из-за этого презренного металла мы с тобой сегодня и собрались, – с ненаигранной грустью добавил Маффи. – Кузен Лионель не может в данный момент отлучаться из Лондона – никогда не знаешь, когда Палмерстон заявится с очередным запросом. Кстати, твой дядюшка прислал тебе кое-какие презенты, в том числе и несколько бутылок вина нового урожая. Из виноградников Шато-Лафит в Бордо, естественно.

Альфред чуть посмурнел и подумал: «Подожди, дядя Лионель, вот куплю я Шато-Мутон, тогда посмотрим, кто кого».

Вслух же сказал:

– Передай дядюшке Лионелю мою благодарность – ты же знаешь, как я люблю хорошее вино, – и огромный привет от его дочери и зятя в моем лице. А мой папа, увы, приболел – подагра, будь она неладна. В последнее время он из-за болезни практически все время в Париже. Поэтому у меня все полномочия для принятия решений – как, полагаю, и у тебя тоже.

– Именно так. Причем решения, не побоюсь этого слова, судьбоносные – ведь ситуация сложилась весьма и весьма угрожающая. И хоть мы, Ротшильды, славимся тем, что умеем получать максимум выгоды из любой ситуации, как тогда, во времена Ватерлоо [23] Пользуясь хорошо поставленной системой разведки, именно Натан де Ротшильд, отец Лионеля и Майера Амшеля, первым узнал о победе союзников – и распустил слух, что победил Наполеон, в результате чего ему удалось скупить огромное количество ценных бумаг за бесценок и умножить свое состояние. , но сейчас все пошло совсем не так, как мы планировали.

Русские побили и Британию, и Францию, сначала на Балтике, затем и в Крыму. Теперь же они вновь форсировали Дунай и захватили Галац. Пруссия стала де-факто союзницей московитов, Австрия хоть и осталась якобы нейтральной, но пытается всячески задобрить русского медведя. Во всяком случае, делает вид, что пытается…

– Кроме того, русские взяли Бургас и окружили Варну и Кёстендже, – вставил Альфи, – они же устроили масштабные диверсии в обоих портах. Так что падение Османской империи – это вопрос времени.

– Час от часу не легче, – помрачнел Маффи. – И что еще хуже, Наполеон-Жозеф только что вошел в Лотарингию и объявил себя императором. Он движется на Париж.

Альфи побледнел:

– Нужно срочно предупредить об этом папу.

– Мы послали ему телеграмму сегодня утром, – отмахнулся английский Ротшильд, – твой отец уже все знает.

– Это хорошо, что ты поставил его в известность, но ситуация очень сложная. Неизвестно, на чью сторону теперь перейдет французская армия. Увы, последний призыв, когда начали грести всех подчистую, особенно поближе к столице, вызвал большое неудовольствие среди французов. Что на Луаре, что в Шампани, что в Пикардии, что в Лотарингии, император везде стал крайне непопулярен, а Плон-Плон, как ни крути, герой войны, пусть и побывавший в плену. А пообещает он, к гадалке не ходи, мир. Тем более что Франции – в отличие от нас – вооруженный конфликт с русскими был абсолютно не нужен.

– Да, войну, похоже, придется сворачивать, причем это ни для кого не будет сюрпризом. Лионель поговорит с Викторией и с Палмерстоном, и все вместе мы попробуем найти решение, которое подойдет и им, и нам, – тут он зловеще улыбнулся. – Твой папа свяжется с Луи-Наполеоном. Тебе, наверное, стоит послать человека к Наполеону-Жозефу, а еще лучше самому к нему съездить, в зависимости от ситуации. Я немедленно пошлю почтовых голубей дяде Соломону в Вену и дяде Амшелю во Франкфурт. Кто знает, может, нам удастся хоть как-то спасти ситуацию в Австрии и в Пруссии. Но главная проблема, как ты понимаешь, не в этом.