Юрий Соколов - Врата ада

Люксоид проплыл прямо над нами и нырнул в хоул. Туманный купол завибрировал, увеличивая свою пропускную способность, которая в нормальном состоянии совсем не велика. Из чего следовало, что масса шара о-го-го какая: будь он легким, и вибрация была бы слабее, – да и не пришлось бы ему растягивать межпространственную мембрану почти до состояния полной прозрачности. Между тем наши приборы при проходе люксоидов никогда не регистрировали ничего, кроме слабых пульсаций энергоинформационных полей, словно мимо пролетало нечто невещественное; а мембрана растягивалась не иначе как посредством волшебства. Зато мы давно приспособились протаскивать через хоулы разные крупные и тяжелые предметы сразу вслед за люксоидами, пока проход расширен.

– Вот кому пофиг все мутагены, – сказал Артем.

– Эх, залезть бы внутрь и путешествовать по всей Вселенной! – размечталась Даша.

– Да ладно, – охладил ее Гридин. – Хоть бы на вездеходе проехать за следующим. Но когда потребуется – хрен этих странников пространств дождешься.

– Научники говорят, что в будущем положение переменится, – сказал Зунг. – Чем дольше Земля участвует в интеграции и чем больше на ней хоулов, тем чаще появляются люксоиды.

– А я слышал, что они сами и пробивают хоулы, чтобы свободно перемещаться между мирами, – поделился Даго.

– Чушь, – возразил Артем. – Никто их не видел ни перед рождением хоула, ни во время него, ни сразу после.

– И это доказательство? Ты, наверно, тоже замаскировался бы во время диверсии.

Мы шли вокруг купола, настороженно поглядывая в его сторону. Не только люксоиды, но и любые существа при проходе тоже увеличивают пропускную способность хоула, пусть мизерно и на доли секунды. Вибрации межпространственной мембраны при этом почти незаметны, однако набитым глазом их можно засечь и встретить пришельца из другого мира как полагается.

Потусторонних артефактов на нашем пути попадалось множество. Ребята и Гридин еле переставляли ноги, зато Крошка сновала туда-сюда по всей полосе движения группы, а мы с Дашей, соответственно, бегали за ней. Собирать все находки не было смысла – большей частью нам попадались однообразные предметы, которых уже достаточно лежало в куче на перекрестке. Мы заботились лишь о том, чтоб наши камеры передавали хорошую картинку следившим за происходящим ученым, да изредка ставили маячки возле того, что их заинтересовало, дабы потом вернуться и сразу все собрать.

– Оп-па! – сказала вдруг Крошка, уставившись в месиво из кусков стен и поваленных деревьев впереди. – Там кое-что действительно интересное! Со мной не ходить, это может быть опасно.

– А вообще мы здесь в полной безопасности, – не удержался я. – Только там опасно, да?

Крошка повернулась и посмотрела на меня с укоризной.

– Мы обязаны тебя охранять, – напомнил я, избегая извинений. – А как мы станем это делать, если ты пойдешь туда одна?

– Я тоже обязана о вас заботиться, если что, – сказала она. – Как и полагается в команде.

И пошла вперед, часто останавливаясь. Мы с Дашей напряглись как спортсмены на старте, готовые открыть огонь в случае появления мутантов или броситься за Крошкой и оттащить ее в тылы группы. Она сделала двадцать шагов, тридцать, пятьдесят, сто, – и скрылась за кучами мусора. Беспилотников-наблюдателей прямо над хоулом не было, ближайший передавал мутную картинку издалека и сбоку, и мы переключились на камеру Крошки. Изображение прыгало, то и дело заваливалось вниз или вбок, но по крайней мере свидетельствовало о том, что с нашей подопечной все в порядке. Наконец она остановилась, наклонилась вперед, и мы увидели в кадре валявшуюся на земле штуковину с коротким толстым стволом, выглядевшую неудачной и громоздкой пародией на «Маузер К96».

– Это пистолет-вакцинатор, – пояснила Крошка. – Он не здешний, и кто знает, что у него внутри. Поняли теперь, почему вам сюда не надо?

– Но тогда и тебе лучше оттуда убраться, – сказала Даша. – Пусть присылают беспилотник.

– Конечно. Но маячок ему кто-то должен был поставить?

Через минуту Крошка подошла к нам.

– Подождем, – сказал Гридин. – Сказали – пришлют только «трофейщика», без машины прикрытия. Вдруг он не сможет взять пистолет с высоты? А крысаки часто бросаются на низколетящие аппараты.

– А толку от нас? – спросил Даго. – Отсюда места посадки не видно. Мы не сумеем прикрыть.

– Ну, хоть вид сделаем, что прикрываем. Да и «трофейщик» же не сядет в полном смысле. У них манипуляторы длиннющие.

– А-а-а, точно.

Через десять минут высоко вверху завис небольшой квадрокоптер. Спустившись до десяти метров, он для начала выбросил хвататель на тросу. И внезапно дернулся, неровно и вразнобой взвыл двигателями, косо пошел в сторону и врезался в землю где-то в полосе движения группы Райли. Связь с внешним миром у нас моментально пропала. Крошка вздрогнула, резко выпрямилась и впала в забытье.

Мы ощетинились стволами, готовые продырявить любого, кто на нас бросится. Хотя понимали, что в киевской зоне не все вопросы решаются пулями. И текущий – скорее всего как раз тот, что не решается. Ясно, что квадрокоптер и нас накрыли помехи, мешавшие раньше дистанционной разведке. Только что делать-то? И, самое главное, – что делать с Крошкой? Ее тоже «накрыло»? Или она сама по доброй воле впала в медитацию, чтоб не упустить нечто важное? Тащить ее отсюда? Не тащить? Когда-то мы попали в похожее положение вместе с Ингой на Рорбести. Мы ее вытащили – и совершенно правильно сделали. Самостоятельно она из того состояния не вышла бы, не говоря о том, что все мы вообще могли погибнуть. Но тогда опасность была несомненной. А сейчас, может, ее и нет вовсе? Может, мы Крошке только помешаем?

Слева в поле зрения показались два бойца Райли, заметили нас, остановились и знаками дали понять, что хотя у них с нами связи нет, с остальными группами и батальоном они ее держат. Гридин, тоже знаками, приказал им оставаться на месте. Несколько минут прошли в напряженном ожидании. Ничего страшного не происходило. И вот Крошка открыла глаза, качнулась назад, и я поддержал ее, чтоб не упала.

– Мы ее нашли! – прошептала она возбужденно. – Похоже, мы нашли ее… Я даже не ожидала. Мы совершенно случайно нашли чистую культуру.

– Культуру чего? – спросил Гридин.

– Существ, из-за которых все началось.

Крошка поморщилась, заморгала, повертела головой, будто оглядываясь по сторонам, но на самом деле она просто пыталась поймать системный сигнал. Мы все хорошо знали это ощущение, которое иногда накатывает при сбое передачи данных на имплант, даже такой дохлый, как современные. Мозг привыкает пользоваться информацией сетевых источников наравне с поступающей через органы чувств, и вот в какой-то момент ты обнаруживаешь, что больше ничего не ловишь. Привычно делаешь запрос, но он уходит в пустоту и темноту. Ответа нет, картинки нет, и тебе кажется, будто ты стал видеть и слышать гораздо хуже.